"Фантастика 2025-105". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Дмитриева Ольга

Перед самым приемом я решил проведать казака. Гости, демонстрация дворца — дело важное, но есть встречи, которые пропускать никак нельзя. Бунакова сегодня выписывают. Вернее, он настоял, чтобы выписали. Я бы осторожно понаблюдал за ним еще пару недель в условиях стационара. Да, рана зажила первичным натяжением. И перистальтика завелась. Не совсем как часы, но до илеуса дело не дошло. Желтуха осталась в виде слабого оттенка, но и это пройдет. К еде по часам и в мизерных количествах Василий Александрович привык удивительно быстро. И даже состав той пищи вроде как его нисколько не тревожит. Супчик на втором бульоне с перетертыми овощами? Тащи. Кашка-размазня на воде, без соли и даже намека на масло? Фигня, закладывай в рот.

Я приехал в институт Елены Павловны, переоделся в пустом кабинете Николая Васильевича, и пошел в хирургию. Генерал на месте, лежит в своей кровати, рядом денщик с ноги на ногу переминается, ждет команды приступить к перевозке. Только я зашел в палату, Бунаков сразу ему приказал:

— Выйди, снаружи подождешь. Нам тут с доктором переговорить надо.

Слаб еще, но волю не потерял. Командует так, что даже мне вдруг захотелось смирно стать.

— Прежде давайте посмотрим, как у вас в животе процессы протекают — я попытался приступить к осмотру, но генерал меня остановил:

— Нечего там глядеть, с одного конца пища подается, с другого дерьмо выходит.

Раз шутит, значит все неплохо. Вид бодрый, усы топорщатся.

— Это понятно, но меня интересует, что там посередине творится. Поднимайте рубаху.

— Песню расскажете? — хитро подмигнув, спросил Бунаков.

— Я ведь говорил вам уже: не помню.

— Жену свою сказками накормите, она поверит. А меня обманывать не надо. Вижу, когда мне врут.

Вздохнув, я продекламировал текст, заменив бурлящую Россию на чужбину, а гражданскую войну на проклятую. Звезда еще сакральным символом советской власти не стала, так и оставил.

— Терехов! — вроде и не очень громко сказал Василий Александрович, но денщик тут же вошел в палату.

— Слушаю-с, ваше превосходительство!

— Сбегай, принеси листок бумаги, карандаш, доктор тебе песню продиктует.

— Сей момент-с!

— А кто написал хоть, ваше сиятельство? Неужто и такой талант за вами?

— Мы же договаривались, Василий Александрович, по имени-отчеству. А то и я ведь могу на господина генерала перейти. Нет, написал не я. Поляк один, по фамилии Рождественский.

— Раз в сто лет даже от пшеков что-то хорошее случается, — проворчал Бунаков. — Но за песню спасибо. У нас при штабе есть оркестр, скажу подобрать ноты.

— Пусть дирижер заглянет ко мне в особняк Барятинских — напою.

— Договорились!

Хоть бы поскорее пережить этот ужас! Стой столбом, улыбайся, говори какую-то фигню в ответ на сказанную тебе ерунду. Ахкнязькакмырады, повторить сто раз. В список приглашенных попало куча народу, которых не пригласить было невозможно. Министры, лейб-медики, верхушка академии, всех не упомнишь даже.

Впечатлить публику я смог. Во-первых, аквариум. Все на него смотрели, не могли отлипнуть. Завораживающее ощущение, особенного «танцующие» в пусть и в слабой, но электрической, подсветке креветки. Самые «продвинутые» из гостей стучали пальцем по стеклу. Пойди, головой о стену побейся, ощутишь примерно то же самое, что несчастные обитатели моря. Детки в клетке. В следующий раз, если вдруг придется устраивать сходку аристократов, поставлю ограждение. Как в музее, смотреть издалека, руками не трогать.

Вторым, но не менее важным пунктом программы был швейцар. Почти двухметровый афророссиянин с доброй улыбкой сына акулы и крокодила, и с кулаками больше моей головы. Даже Жиган смотрелся рядом с ним пацаном. Подгон пришел откуда не ждали — от Фредерикса. Владимир Борисович телефонировал, и спросил, нужен ли мне очень экзотический слуга.

Вася служил в ярославском имении одного славного, но медленно угасающего рода. Привезли парня совсем мальцом из… Абхазии. Туземное имя с фамилией, если и были у него, давно потерялись. Швейцар, ныне совершенно вольный парень по фамилии Осипов, был нанят мной на общих основаниях, поселен во флигеле для слуг, и даже успел немного отлупить коллег по общежитию. Эти клоуны почему-то решили, что массовость в комплекте с более светлой кожей дают им преимущество. Наивные. Мудрость заключалась в том, что никто особо не пострадал — арап получил от меня полтину. За аккуратность. Кстати, надо бы научить его петь блюзы, голос у него — как у Хаулин Вулфа, низкий и сильный.

Вася, одетый в черную черкеску с газырями и шикарную папаху того же цвета, шокировал входящих громовым воплем «Добро пожаловать!». Жаль, что никто не намочил штаны и не убежал домой. Обычно дамы просто взвизгивали, а потом нервно похохатывали, озираясь на входную дверь, пока поднимались по лестнице. После чего резко налегали на спиртное. Которое разносили на небольших подносах лакеи. Шампанское улетало мигом — не успевали открывать бутылки.

Сначала приехали те, кто попроще. А для меня, соответственно, поближе. Романовский с женой, Лидией Михайловной, начальник мой, Николай Васильевич, тоже с супругой, Софьей Александровной. Вот с кем пообщался бы с удовольствием, а не с этими надутыми индюками с вывеской на лбу «голубая кровь».

Ой, да это же сам министр финансов, дорогой Сергей Юльевич! Один явился, без жены. Сделал, блин, одолжение. Будущий премьер посмотрел оценивающе, руку подал, будто подаяние нищему. Да и пошел он. Тоже мне, белая кость. Всю жизнь папины дружбаны за руку водили, карьеру делали, а теперь он снисходит. Впрочем, денежную реформу он проводит неплохо, золотой стандарт мне нравится — я-то как раз храню часть средств в сейфе в тысячерублевых металлических депозитных квитанциях. Переливающиеся почти всеми цветами радуги красивые бланки места занимают гораздо меньше монет, да и случись чего, в кармане унести можно. Так что я на этой реформе разбогател неслабо, за такое и откровенный снобизм простить можно. Но не до конца.

А вот министр внутренних дел, наоборот, был доброжелателен и улыбчив.

— Ваше Высокопревосходительство, добро пожаловать! — приветствовал я Горемыкина.

Иван Логгинович поправил пенсне, пригладил свои выдающиеся бакенбарды, с интересом осмотрелся.

— Александра Ивановна, дорогая, познакомься с Евгением Александровичем, он недавно вернул к жизни Николая Авксентьевича.

Жена Горемыкина, приземистая круглолицая дама, на похвалу не скупилась:

— Однако, князь, вы превзошли все ожидания. Какое великолепие! И этот аквариум! Чудо!

Наконец и Великие князья начали прибывать. Сергей Александрович с Лизой так широко улыбались, что я сразу понял: Отт лягушек поймал и нужный результат получил. Вот и молодец, возьми с полки пирожок. Подошли, раскланялись. Больше, конечно, я, чем они, но внимание обозначили. Потом поговорим, что-то Романовы сплошным потоком пошли. И Александр Михайлович, и Владимир Александрович. С супругами, и явно не просто так по соточке выпить зашли. «А это что, а рыбок где брал?», и прочее и прочее.