"Фантастика 2025-105". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Дмитриева Ольга

Блин, вот уж господь сподобил. Медицинский департамент совместно с ветеринарным занимают подъезд в бывшем Большом театре. Здание сильно обветшало, артистов выселили в Мариинку, остальное собираются не то разбирать, не то чинить. Полы с щелями между досок, двери рассохшиеся, штукатурка местами отсутствует. Теперь еще и этих пристроить куда-нибудь надо. Не в почете медицина в МВД была, это точно.

Просто еще одна жирная галочка в числе первоочередных задач. Надо нам здание для министерства отдельное, и я не я буду, если не истребую его у великих князей. Вряд ли процедура знакомства затянется — ритуальные речи произнести, с экс-директором Львом Федоровичем Рагозиным и приближенными к нему лицами чаю выпить — и по коням.

Рагозин этот в свите присутствовал, когда государь-батюшка изволил к Склифосовскому приезжать и августейшую кровь сдавать. Так что знаком я с ним исключительно шапочно. С директором, не императором. Мне здесь речей не произносить, так, мебелью поработать, поторговать лицом возле Николая Васильевича. Чему я рад несказанно, ибо вижу в таких говорильнях исключительно потерю времени.

Стою, разглядываю народ. Надо же как-то занять себя, чтобы не зевнуть. И вдруг — ба, знакомое лицо! Чинуша московский, денежки высасывал с бедного доктора Баталова на Арбате. Как же тебя звали, пузанчик ты мой? Украинская фамилия какая-то, распространенная. Степаненко? Власенко? Ну не Шевченко, конечно. Назаренко! Никодим Петрович! Вот это встреча!

Переплыл из Москвы в столицу? Ну да, он же по линии МВД был. Интересно, узнал? Да вряд ли, таких врачей, с которых он по копеечке дергал, у него десятки, если не сотни случились. Да и как сопоставить докторишку из полуподвала и товарища министра, всего в орденах, и превосходительство?

А вот и еще один московский знакомец, Сергей Васильевич Зубатов. Коллега по цеху, так сказать. Зашел, что-то тихо сказал Горемыкину. Иван Логгинович покивал удовлетворенно, и так же негромко ответил. Работают люди, не чета нам.

Потом уже, после чаепития у Рагозина, вышли мы на улицу, и я, предупредив Николая Васильевича, отозвал Зубатова в сторонку.

— Как вам на новом месте служится, Евгений Александрович? — с легкой иронией спросил он.

— Слава богу, хорошо. Хочу поблагодарить за Гюйгенса — ценнейший сотрудник. С меня обед в ресторане яхт-клуба. Так что упустили вы свой шанс устроиться ко мне на работу начальником. Теперь разве что заместителем к Андрею Михайловичу.

— Да к вам — хоть кем! — засмеялся Зубатов.

— Так что насчет обеда? Хотите, сегодня?

— А знаете, хочу!

— В три пополудни вам удобно?

— Очень даже.

— Тогда до встречи.

И с военными медиками вроде получилось пообщаться продуктивно. То есть сам министр, генерал от инфантерии Петр Семенович Ванновский, не снизошел. А председатель военно-санитарного комитета, инженер-генерал Рерберг плюс четверо специалистов — вполне уделили время. И даже лейб-медики Цыцурин с Реммертом кланялись вполне низко. Последний, кстати, еще и главный инспектор Главного военно-медицинского управления. Смотрели на нас хмуро, мол, явились какие-то ухари — мало того, что подмяли под себя всю гражданскую медицину, так еще и в военной хотят рулить. Завод им, уже считай один отписали….

Пришлось успокаивать. Сначала рассказал про свой жизненный путь в медицине, так сказать, с низов. Про Арбат, про скорую. Даже анекдот удачно вспомнил — про бригаду, которая явилась по вызову к военному пенсионеру. А он шутник, возьми нож и воткни через брюки в правую ногу. И как заорет, бац на пол с кровати. Слава богу были в доме родственники — объяснили. Старичок носил деревянный протез вместо потерянной на войне левой ноги. И любил подшутить над гостями. Втыкал в нее нож. Но старость — не радость. Появился склероз, стал забывать, где у него какая нога. Так бригада приехала на боли в груди, а увезла в хирургию с ножом в ноге.

Военные медики посмеялись, лица посветлели. Совсем народ расслабился, когда понял, что мы не отнимать приехали, а давать. Планов громадье, бюджеты тоже должны вырасти.

Говорили всё о том же — обучении личного состава, аптечках и их составе, этапах эвакуации и прочих интересных узкому кругу слушателей вещах. Хотя если после внедрения санитарные потери снизятся раз в несколько, отцов у новой организации военной медицины окажется много. Я не претендую. Мне бы вот аптечки пристроить, в которых и моя денежка крутится, а кто там в учебниках будет грозно брови хмурить, не интересно совершенно. Но я об этом никому ни слова, ни намека. Достаточно, что мне будут известны условия тендера гораздо раньше всех остальных. О нечестности инсайда говорят те, кто сам так не сумел.

Очень удобное место встречи выбрали — завод приготовлений. Типа за теоретической частью сразу и практическая.

Экскурсия напомнила визит на производство Келера. Такие же сараи, чаны, антисанитария и хаос. Рассчитывать, что тут смогут делать пенициллин — было даже не смешно. Сразу же, почти на коленке, набросал директору все необходимое. Во-первых, новый корпус, со стерильной зоной. Во-вторых, оборудование. Автоклавы, морозильные камеры и прочее, и прочее.

Тут то военные медики обратно и погрустнели. Это же деньги, и большие.

— Бюджет выбью, — пообещал я. — Ваша задача найти лучших поставщиков оборудования. Скорее всего это будет Германия. И обучить работе на нем сотрудников. Прошу выделить на данный проект лучших!

— Скорее всего придется послать на учебу за рубеж, — покачал головой Рерберг.

— И на это найдем денег. Проект огромный, вы пока даже не понимаете масштабов. Так что надо сразу все ставить на правильную основу.

— Земля свободная у завода есть, — вмешался в разговор Реммерт. — Но стройка корпуса — это полгода минимум. Завести оборудованием, смонтировать его… Да обучение сотрудников не забудьте. Года полтора на все.

— А мы никуда и не торопимся, господа, — я многозначительно посмотрел на военных медиков. — Повторюсь. Это огромный проект, и он может принести очень большие деньги стране.

Только раскланялись с генералами, Склифосовский спросил:

— Помните Манассеина?

— Попробуй забыть. Фотография с табличкой у меня на самом видном месте висит в кабинете.

— Похожий случай. Просят осмотреть пациента. Не откажете?

— Обижаете, Николай Васильевич. Вам — ни в чем и никогда.

— Поехали в институт. Пациента привезут через… сорок минут.

— Вашему хладнокровию позавидовать можно. А вдруг встреча затянулась бы?

— Вот тогда и думать начал бы, а до того времени — зачем?

Мы даже чаю успели выпить, а Склифосовский — рассказать, кого смотреть будем. С казаками я ни в той, ни в этой жизни близко не сталкивался. Видел — и всё. А тут сразу — самый главный казак империи, после Наследника-Цесаревича, конечно. Начальник Главного управления Василий Александрович Бунаков. И генерал-лейтенант. Болеет около года. Слабость, потеря веса, боли в животе, нарушения пищеварения. Месяц назад в военно-медицинской академии произведена диагностическая лапаротомия. Рак головки поджелудочной. Вот такие пироги. Но Манассеин вселил надежду в умирающего. Мол, волшебники, вытащили с того света, и тебя спасут. И вот через завсклад, через директор магазин, через товаровед — мы моем руки, потому что в смотровой уже ждет пациент.

Посмотрели. Крепкий дядька. Был. Сейчас одна тень осталась, только усы с бородой торчат, а сам главный казак комплекцией на ребенка тянет. Истощенный, желтый, сквозь тонюсенькую брюшную стенку даже студент прощупает уплотненную головку поджелудочной. И печень увеличенную с раздутым желчным пузырем. Пощупали, поспрашивали, посмотрели со Склифосовским друг на друга, и Николай Васильевич вынес вердикт:

— Одевайтесь и подождите нас. Мы посоветуемся и вернемся.

Денщик начал натягивать на генерала исподнее, а мы пошли в кабинет. Сели, и я, не спрашивая, разлил горячий еще чай. Склифосовский отпил, не добавляя сахар, и спросил: