"Фантастика 2025-132". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Панфилов Василий Сергеевич "Маленький Диванный Тигр"
— Лучше разминка без тренировки, чем тренировка без разминки, — пробурчал я, вставая с топчана. Несмотря на клокочущую во мне энергию, разминаюсь осторожно, помня как о деревянном теле, так и о проблемах с головой.
Минут через пятнадцать, несколько вспотев, я решил всё-таки прогуляться по посёлку.
— Или к дяде Вите зайти? — вслух задумался я, и, не откладывая долго, постучался к нему.
— К Вите? — высунулась из кухни тетя Зина, — А он в больничку ушёл! Ты не проголодался ещё, Мишенька? Я в пять минут спроворю!
— Нет, тёть Зин… — ответил я, охваченный внезапной застенчивостью, — потом!
Постыдно сбежав к себе в комнату, обулся, накинул на плечи брезентовую куртку, выцветшую от времени и стирок, и выскочил прочь, злясь на себя самого. Все эти реакции подросткового тела… чёрт бы их побрал!
В прошлой жизни мне все эти тёти Зины на один зуб! А сейчас как представлю, что сижу на кухне, давлюсь, а она ласково-назойливо лезет ко мне в душу… так до дрожи!
Сунув руки в карманы, я пошёл, не особо глядя по сторонам…
… и как оказалось, зря!
— Чёрт… — не без труда вытянув сапог из жидкой глины, я на одной ноге отпрыгал в сторонку, и, отряхнув, как мог, ногу, обул его, — действительно, полигон танковый!
— А, Мишенька… — ласково заулыбался мне проходящая мимо немолодая тётка, — здравствуй, дорогой! Как здоровье?
— Э… здрасте! Да нормально всё… — тело перехватило контроль над разумом, став косноязычным и застенчивым.
— Это хорошо… — закивала она, — Да! Ты матери передай, что я вечером зайду! Мне племянница прислала выкройки из «Бурды», так я занесу посмотреть. Может, Людочка себе такие захочет.
— А… да, передам! — отчаянно закивав, я быстро смылся, даже не зная, а кто, собственно, эта тётка? Ну хотя бы как зовут?! Чёрт…
— Мишка, подь сюды! — услышал я, не успев пройти и полусотни метров. Немолодой, пожеванный жизнью абориген, сидящий на брёвнышке в компании двух приятелей и бутылки спиртного, приветливо машет мне рукой, подзывая.
— Здорово, Мишаня! — искренне поприветствовал он меня, протягивая корявую руку, по твёрдости мало уступающая выдержанной древесине.
— Перерыв у нас, вот и решили на солнышке пообедать, — зачем-то пояснил он, нимало не смущаясь наличием в обеденном меню водки, — погода-то какая, а?!
Его коллеги, подав мне руки, солидными кивками подтвердили, что погода — да! Выглядят они такими же пожеванными пенсионерами, но… память, внезапно проснувшись, подсказала, что до этого радостного события им ещё работать много лет.
— Сам-то как? — участливо поинтересовался дядя Коля, чьё имя я узнал по обмолвке коллеги.
— Да нормально, дядь Коль, — пожимаю плечами, и раз уж предложили, присаживаюсь на брёвнышко напротив, — подлечили.
— Это конечно да… — сочувственно протянул один из работяг, — но падучая, она ж, зараза, сильно жизнь портит! Теперь тебе ни механиком, ни права получить…
— Да ничево, — перебил его дядя Коля, — Мишка, ён парень головастый, по науке пойдёт! Учителем станет, иль ещё кем… А там, глядишь, и в Партию вступит, а там — ого! Все дороги!
— Да может и не эпилепсия, — пожал я плечами, — в больнице сказали, что это эпилептический припадок…
Сделав вид, что не могу вспомнить подробностей, пожал плечами и сделал аккуратный вброс:
— Такое бывает, когда по башке крепко получишь. Не обязательно, что потом припадки повторятся будут. А так… последствия травмы.
— А ты чё? — с любопытством поинтересовался один из работяг, — Получил?
— Ну… да. Случайно! Пацанов разнимали, и Колька мне локтем в висок здорово засадил! Так что может и не будет больше припадков.
— Ну… дай-то Бог, — пожелал мне дядя Коля, и кивнул, отпуская. Попрощавшись, я пошёл дальше, оставив мужиков с водкой, сухарями и копчёной рыбиной.
«— Так-то, Коленька… — мстительно подумал я, — Порченый, говоришь? Ну-ну…»
— Чёрт… — едва распрощавшись с очередным жалельщиком, я решительно свернул в сторону штабелей с брёвнами, не желая видеть людей, — клеёночку мне стелить под простынку… Сука старая! Советчица!
Нет, большинство нормальные… Жалость в глазах, с примешивающейся у многих брезгливостью и отношением, как к инвалиду с психическим заболеванием, это тяжело, но можно вытерпеть.
А вот когда какая-нибудь бабка в возрасте маразма, начинает нести этакое, про клеёнки и про мою несчастную мать, которую теперь всю оставшуюся жизнь с инвалидом мучиться…
Да громко всё, чтоб люди слышали! Она ж старая, она ж жизнь повидала! Она добра желает! А в глазах и на лице — нескрываемое наслаждение от того, что она может вот так вот — гадить, не опасаясь ответных слов…
Табу! Нельзя старым людям перечить, да и старшим вообще! Они жизнь повидали… ну и далее по списку. Старость надо уважать!
Краем глаза вижу мелькнувшую чуть поодаль макушку Кольки Второва в компании незнакомых старшаков, но подходить к нему не стал. Общение мы, не без помощи других ребят, кое-как наладили, но от былой дружбы остались одни осколки, криво и косо собранные на клею.
— Эй! — услышал я, краем глаза замечая компанию троих подростков лет по шестнадцати или семнадцати, усевшихся в стороне от дороги — так, чтобы их не видно было из кабин проезжающих мимо тракторов, — Щегол! Слышь! Мухой сюда… Сюда, я сказал!
Не обращая внимания на дураков, иду дальше. Собака лает…
— Не понял… — возмутился главарь, сплёвывая папиросу себе под ноги, — Слышь, сучёнышь! Тебя старших учили уважать?! Сюда, я сказал!
Он, под гогот дружков, завернул не слишком умелое ругательство, но там фигурировала моя мама, он сам с приятелями, стая собак и разного рода предметы. Та-ак…
— О… — обрадовался он, щерясь в улыбке и начиная приподниматься с корточек мне навстречу, — русский народный понимает…
… носок моего сапога врезался ему в зубы — немудрёно, по футбольному! Хватило…
Его отбросило назад, а я, сделав шаг, схватил начавшего подниматься второго говнюка за волосы и впечатал колено в лицо, ломая нос и вырывая пряди волос. Не слишком умело… тело у меня пока деревянное, да…
… но хватило. Опыт!
… чёрт! Проход в ноги я видел, видел! Но пропустил… не хватило реакции нетренированного тела.
Свалив меня, третий подросток принялся месить меня кулаками, а вернее — пытаться это делать. Злой, не слишком умелый, не особо превосходящий меня по росту и массе, он рассаживал кулаки о подставляемые локти, промахивался…
… но иногда всё-таки попадал!
Я уже начал примериваться перевести нашу возню в партер, но…
— Сучёныш! — тяжёлый удар в бок скинул поганца с меня, — Гнида!
Совершенно незнакомый мужик ещё раз пнул моего недавнего противника в бок — так, что его аж отбросило.
— Одни проблемы от вас… — задыхаясь от ярости, сказал мой спаситель, ещё раз засаживая сапогом под рёбра скулящему подростку, — В двадцать четыре часа… скоты!
Пнув ещё раз моего недавнего противника, он склонился надо мной, помогая встать.
— Не боись, малой… — дружелюбно оскалился он и подмигнул, — я всё слышал… и видел! Они первые драку начали, понял?!
— Д-да… — ошарашено кивнул я, рассматривая нежданного спасителя, оказавшегося мужиком в годах, но с теми бесенятами в глазах, которые бывают не у всякого юнца.
— Вот так и говори, — ещё раз подмигнул он, — Я, как парторг порта, сегодня же поставлю вопрос ребром! Хватит терпеть всякое хулиганьё!
Глава 4
Советский артхауз. Большая политика маленького посёлка
От избытка адреналина, не успевшего выплеснуться в скоротечной драке, меня ощутимо потряхивает, а сознание очень странно воспринимает время, будто кто-то ускорил окружающую реальность. Конечно, это я сам подтормаживаю, но ощущение, будто я нахожусь в эпицентре какого-то экспериментального, артхаусного фильма на ускоренной перемотке, не оставляет меня.
Вокруг люди — суетящиеся, шумные… Когда успели набежать?! Только что ведь не было!
«— Как металлические опилки к магниту» — пришло в голову сравнение.
