Герман Романов - Империя «попаданца». «Победой прославлено имя твое!»
– Нам такого и даром не надо! – пробормотал Петр и ухватил пальцами ложку. Он почувствовал острый голод, в желудке заурчало – десять часов в седле любого здоровяка умотают.
Войска делали только ночные марши – изнуряющая жара выкашивала солдат похлеще татарских сабель или турецких пуль. В мае шли еще холодные дожди – промокшие и замерзшие солдаты ротами валились в горячку. Вот тебе и война – боевые потери на порядок меньше санитарных. За Прут не переходили, даже отряды не посылали, хотя турок там не было. Зато напасть имелась намного более страшная – по Валахии ходила чума…
Чесма
– Да что ж такое?! Ну, сукины дети, вы у нас еще получите по сопатке за «купание» и мой «Санкт-Петербург»! – Капитан-командор Грейг сдавил руками подзорную трубу и грязно выругался.
Луна уже пошла на убыль, но ее света было достаточно, чтобы видеть, как русские линейные корабли «московской» эскадры ведут убийственный огонь по туркам. В темном летнем небе проносились пульсирующие красные пятнышки – вице-адмирал Спиридов приказал обстреливать скопище турецких кораблей «греческим огнем». Османов набилось в Чесменской бухте, как сельдей в бочке, что умело солят рижские торговцы.
Вот только мазали пока канониры – линкоры стояли от входа в бухту на почтительном расстоянии – командующий эскадрой не хотел рисковать, высока была вероятность напороться на мель или на брандер, если турки рискнут бросить в бой набитые порохом быстроходные галеры.
Русские корабли стреляли только нижним деком, где стояли длинноствольные и самые тяжелые 36-фунтовые пушки – эффективный выстрел в две версты, хотя могла бить и на три. Но попасть с такого расстояния даже лучшему канониру, несмотря на новые прицельные устройства, было крайне затруднительно.
Потому горело, и довольно весело, лишь несколько турецких кораблей. Но этого мало для посылки в самоубийственную атаку русских брандеров, что прижимались к кораблям его «петербуржской» эскадры из «Великого Новгорода» и «Пскова», усиленной бомбардирским кораблем «Гром».
– В-у-х!!!
Грейг чуть поморщился – трехпудовые мортиры «Грома» с чудовищным рявканьем изрыгнули смертоносные «гостинцы». В морском бою они бесполезны – попасть по движущейся цели не сможет даже самый опытный и удачливый канонир.
Но нет лучше оружия для пальбы по береговым укреплениям или скопищу судов, стоящих на якоре. Тут вероятность попадания резко возрастает – один из десяти выстрелов может попасть в цель. Деревянная палуба худая защита – тяжелая бомба пробивает ее запросто, и мощный взрыв происходит уже внутри корабля…
– Ш-в-а-х!!!
Столб яркого пламени взметнулся в небо огромным алым «грибом». Так взрывается только крюйт-камера – Грейг это видел вчера и не один раз. Мортира «Грома» все же нашла свою цель, и тут же палуба флагманского «Великого Новгорода» подпрыгнула у капитан-командора под ногами – линкор дал залп всем бортом.
– Пора. – Грейг повернулся к сигнальщику, что не спускал с него глаз, ожидая команды. Самуил Карлович после боя и «купания» стал замечать, что матросы смотрят на него восторженными глазами и готовы выполнить любой его приказ.
А это очень хорошо! Нет ничего лучшего для капитана, чем полная уверенность в нем команды. Тогда можно сотворить с ними и невозможное!
– Давайте ракеты! Брандерам атаковать!
Не прошло десятка секунд, как в небо взмыли две желтые «шутихи», а спустя несколько минут из-за кормы стали тихо выползать брандеры, проходя настолько близко, что командор разглядел в сумерках ожесточившиеся лица их командиров.
С третьего брандера Грейгу кивнул лейтенант Ильин, как бы прощаясь. Капитан-командор наклонился, махнул рукой в ответ и прокричал:
– Ни под каким видом не зажигайте, пока не сцепитесь с неприятелем!
Петербург
– Ваше величество, гонец от императора. – Молодой, рослый и красивый офицер в форме лейб-гренадерского батальона распахнул двери кабинета.
Екатерина Алексеевна непроизвольно встала с мягкого стула, положив перо на столик – императрица с утра писала письмо мужу, и надо же – мысли ее сейчас получили наглядное материальное воплощение.
Чеканя шаг, в распахнутые двери вошел запыленный посланник с серым уставшим лицом, на котором задорно горели пронзительно-голубые глаза. Като незаметно вздохнула – десять лет назад она бы не устояла перед такими очами, но сейчас сие абсолютно невозможно.
Екатерина Алексеевна вопросительно посмотрела на офицера, сохраняя самое строгое выражение.
– Государыня! Пакет от императора. – Офицер протянул женщине серебряный футляр с письмом.
– Что повелел его величество и мой супруг? – нетерпеливо спросила она с неистребимым немецким акцентом.
– Виктория, ваше величество! Под Ларгой разгромлено турецкое воинство Абды-паши, десять тысяч османов и татар перебиты, сорок тысяч разбежались. Захвачено две дюжины пушек и три тысячи пленных!
– Слава Господу!
Екатерина перекрестилась на иконы – во всем она старалась подражать своему мужу. Тот всегда подчеркивал свою истовость в вере, особенно после того, как совершил секуляризацию церковных земель.
– Великую победу одержал наш император! Вся столица ее в нетерпении ожидала, – добавила она и снова внимательно посмотрела на гонца, как бы спрашивая, что еще тот сможет сообщить.
– Турецкий визирь собирает у Измаила воинство великое. Его императорское величество мне перед дорогой особо сказал, что сам желает перейти в наступление и разбить османов.
– Хорошо, благодарю вас за счастливое известие. – Като сделала шаг к столу и открыла шкатулку. Посмотрела на сверкающее нутро, оценивая подарок, – для таких нужд императрица, с согласия мужа, имела под рукой немалые ценности.
После короткого раздумья женщина достала золотую коробочку – наградную императорскую папиросницу с большим двуглавым орлом, выполненную придворными ювелирами с большим изяществом.
– Возьмите, капитан. Я рада, что такие доблестные офицеры, как вы, верно служат на благо России!
– Благодарю вас, ваше императорское величество! – Офицер коснулся пола одним коленом и принял из ее рук подарок. Чуть помешкав, несколько растерянно произнес: – Но я поручик, государыня!
И тут же отвел глаза от некоторой неловкости – император крепко вбивал в подчиненных субординацию и дисциплину, и потому он не мог не указать Екатерине Алексеевне на ее промашку.
– А вы откройте! – с хитрой улыбкой промолвила Екатерина.
Офицер немедленно исполнил просьбу и растерянно посмотрел на раскрывшееся нутро – вместо папирос там блестели две маленькие золотистые звездочки. Еще не веря в происходящее, он поднял глаза на императрицу.
