Юрий Бурносов - Армагеддон. Трилогия
– Сэр! – Из двери командного пункта опасливо высунулся связист. – Сэр, я восстановил связь! Полковник Донован докладывает, что им пока удается сдерживать противника! В городе пожары, идут стычки с десантниками! Есть данные, что основные силы десанта пробиваются сюда!
– А то я не вижу! – рявкнул Мастер. – Передайте Доновану, пусть держатся! С десантниками мы разберемся, но если они отправят сюда хотя бы взвод, нам будет значительно проще!
Связист отдал честь и молниеносно скрылся внутри.
– А вы оптимист, сенатор, – с одобрением сказал Гумилев. – Полагаете, в самом деле отобьемся?
– Нам ничего другого не остается.
…Спустя десять минут солдаты, оборонявшие двор, стали понемногу отступать. Атакующие лезли через все щели, закидывали двор гранатами, и Ростислав прикинул, что такими темпами подкрепления они могут и не дождаться.
– Сейчас же на КП! – заорал он, когда Атика плюхнулась рядом с ним и протянула руку за обоймой для пистолета. – Бери Мидори и укройтесь там!
– А как же вы?
– Если дело пойдет так же, нам всем придется отступать туда!
В подтверждение его слов очередь пропахала глубокую борозду в железобетонной стене над их головами.
– Хорошо! – послушно сказала Атика. Она с трудом оттащила Мидори от узкой бойницы в парапете, через которую та выцеливала из подобранной М16 нападавших, и за руку поволокла к двери.
Ростислав подумал, что погибнуть сейчас, когда почти все наладилось, было бы глупо – после того, что пришлось им пережить за последние годы. Видимо, такие же мысли посетили и Джея-Ти – скалясь, негр помахал Шибанову рукой и крикнул:
– Если меня прикончат, выпроси у Мастера для меня медаль Почета? [29]!
– Какая тебе разница, если тебя все равно прикончат?!
– Я же говорил, что собираюсь в рай! Может, там для кавалеров медали Почета есть льготы – лишняя бочка амброзии или новый диск Доктора Дре!
Громко рассмеявшись над собственной шуткой, рэпер быстро поднялся, выпустил несколько коротких очередей вниз и так же быстро спрятался обратно. Дождевые капли с шипением испарялись на раскаленной стали ствола.
В паре шагов от Ростислава на камни балкончика упал солдат, получивший пулю в лицо. Стараясь не смотреть на жуткую рану, Шибанов на четвереньках подполз к нему и вытащил из разгрузки полный магазин. Патроны подходили к концу.
Неожиданно изнутри командного пункта раздались громкие хлопки, наружу повалил едкий зеленоватый дым. Насколько понимал Ростислав, сработало несколько дымовых гранат. Что там случилось?
Не оглядываясь на происходящее во дворе, Шибанов вскочил и бросился внутрь. Он сразу же закашлялся, глаза отчаянно защипало, но среди дымовых клубов он рассмотрел несколько фигур, невесть откуда появившихся в помещении. Лица их скрывали уродливые респираторы, похожие на свиные рыла.
Разбираться времени не было – Ростислав выстрелил от живота, не целясь, потому что обеих девушек в секторе обстрела не увидел. Один из людей в респираторах схватился за шею и упал, остальные кинулись в разные стороны и открыли беспорядочный огонь по дверному проему. Ростислав грохнулся на пол, откатился, снова выстрелил. Кто-то коротко вскрикнул.
– Атика! – позвал Шибанов. – Где вы?
– Они вылезли через какой-то люк в полу! – отозвалась жена, не вдаваясь в детали. – Их пятеро!
– Уже меньше! – Ростислав прикинул, что одного свалил, второго, судя по крику, ранил – возможно, легко… Где там Джей, где Гумилев, Нестор, Вессенберг?! – Вы в порядке?!
– Расти, Атика ранена! – это уже был голос Мидори. – Она вырубилась…
– Я сейчас! – Шибанов вскочил, рискуя получить пулю, и в этот миг мир вокруг него обрушился стеной серого праха. Во второй раз за сутки Ростислав потерял сознание.
…Опять шел дождь.
Ростислав поймал губами каплю, открыл глаза.
На него пристально смотрел человек лет сорока пяти, одетый в военную форму. Бледное лицо с легкой щетиной, большие карие глаза, узкий подбородок, тонкие губы. Похож на киноартиста, подумал Шибанов и только теперь заметил на груди, над левым карманом, узкую нашивку с буквами «Ген. Макриди».
– Я вас знаю, – сказал генерал, убирая фляжку. – Вы – Шибанов, хоккеист. Я выиграл чертову уйму денег, когда поставил на ваш клуб в том матче с канадцами. Я ваш должник.
Шибанов попробовал пошевелиться, но не смог. Он даже рукой не мог шевельнуть.
– Что со мной?… – с трудом прошептал он.
– О, ваши дела плохи. Я сторонник того, что людям нужно говорить правду, – доверительно сказал Макриди. – Насколько я понимаю, ваши сбили наш вертолет, один из последних, и этот крокодил врезался в командный пункт, где мы все находимся. У вас, наверное, поврежден позвоночник – ударило бетонным блоком, когда обрушился потолок у выхода. Я с трудом сдвинул блок, перетащил вас на ровное место, но больше помочь ничем не могу. Ведь при травмах позвоночника нужно лежать на ровном, точно?
– Что… что с моей женой?
– С женой? – Генерал озадаченно уставился на Ростислава, потом понимающе закивал. – Вот как, я не мог и подумать… Не буду скрывать, у нее дела ничуть не лучше. Две пули в грудь. Простите, я не знал, что это ваша жена.
– Расти, она жива! – послышался откуда-то сбоку голос Мидори. – Атика еще жива! Нужно найти врача!
– Трое моих лучших людей лежат под обломками, а самое главное – засыпало люк. Я не могу расчистить его в одиночку, а от вас толку мало, – с серьезным видом сообщил Макриди. – Вам, наверное, интересно, как и почему я здесь оказался? Все очень просто: Мастер был настолько глуп, что не знал о том, что в буквальном смысле творится у него под ногами. А под ногами у него был технический люк, накрытый сверху ковром. Через этот люк мы сюда и проникли, пока основные силы отвлекали охрану снаружи. Честно говоря, я на сей раз и сам поступил недальновидно, отправившись вместе со штурмовой группой. Очень уж хотелось увидеть выпученные глазки сенатора, когда я направлю на него пистолет.
Иллюстрируя свои слова, генерал показал Шибанову огромный автоматический пистолет.
– Но сенатора тут нет. Сбежал. А я оказался в ловушке. Разумеется, я отсюда выберусь, ведь Господь постоянно хранит меня и помогает во всех начинаниях. Надеюсь, что мои солдаты уже заканчивают штурм и скоро начнут разбирать завал снаружи. Или нет, и тогда мне придется придумывать другой способ. Но прежде я хотел бы поговорить с вами о ваших глазах.
– О чем?! – не понял Шибанов.
– О ваших глазах, – терпеливо повторил Макриди. – У вас глаза разного цвета, как и у меня.
– Вы несете чушь… – сказал Ростислав.
Что вообще происходит?! Нужно как-то выбираться отсюда, найти врача, спасти Атику… Но он не мог даже пошевелить пальцем.
Неужели позвоночник сломан?
Неужели они обречены?
Поодаль тихо заплакала Мидори.
– Линзы, – пояснил Макриди. – Недалекие люди полагают, что разноцветные глаза – печать дьявола. Приходится избегать ненужных разговоров. Я мог бы решать этот вопрос иначе, но выбрал наиболее мягкий и гуманный способ. Так что же насчет глаз?
– Родился такой, – сказал Ростислав.
– Бывает и так, – тут же согласился генерал. – Но бывает и по-другому. Задам вопрос: у вас есть предмет? Или у вас был предмет?
– Какой еще… какой еще предмет…
– Вы все прекрасно знаете, – печально произнес Макриди. -
Видите ли, я все равно заберу его, когда вы умрете. Или даже не стану этого дожидаться, хотя первый вариант предпочтительнее. Что за предмет? Как он действует?
– Предмет у меня, – неожиданно сказала Мидори.
Макриди резко повернулся.
– У вас? Так давайте же его скорее сюда. Иначе я могу причинить вред вашим друзьям, не говоря о вас.
– Возьмите, – просто сказала Мидори.
Генерал улыбнулся, словно добрый дядюшка, которого племянники приглашают поиграть в лошадку.
– Дайте предмет, мое дорогое дитя, – попросил он, поднимая руку с пистолетом.
Это был опрометчивый поступок. Мидори молниеносно развернулась, словно сжатая пружина, и выбитый ногой пистолет отлетел в сторону, упав где-то среди руин связной аппаратуры. Макриди отшатнулся.
– Вот как! – воскликнул он и хищно пошевелил в воздухе пальцами, разминая их.
– Вот так! – выкрикнула Мидори и бросилась на генерала.
Шибанов скрежетал зубами, потому что ничем не мог помочь. А Мидори приходилось тяжело: если вначале сработала внезапность, то сейчас она с трудом уворачивалась от ударов Макриди, который явно увлекался восточными единоборствами. Только что японка пропустила особенно опасный выпад, и ее левая рука повисла плетью.
