Константин Хвостополосатов - Потеряшка
– Миссия по спасению исчезающих видов марулинов, мадам, – ответили со смехом. – Вы же прекрасно знаете, кто тут может случиться в данный момент в эфире.
– Спасибо, у нас пока полный комплект, лишних членов экипажа нет, – ответила Шила. – Но можем подыскать вам пилота, если хорошенько заплатите. Чем, собственно, обязаны?
– Да так, хотелось поболтать, – пришел ответ. – На станции все службы пока парализованы. Так что с ремонтом у вас могут случиться проблемы, как и со снабжением. С другой стороны, что найдете для ремонта, можете взять бесплатно, так сказать, спишется на военные действия.
– Спасибо за информацию, – уныло ответила Шила. – Облом не приходит один. Вы ракет нам не подкинете? После боев у меня всего три штуки осталось.
– У нас не магазин, мадам, – ответил оператор, явно потешаясь над ситуацией.
– А вы спишите на боевые действия, – нагло огрызнулась Шила.
– Какой нужен стандарт? – уточнил оператор.
– 18-154-АУС, – ответил Краппс. – Семнадцать стартовых гнезд.
– У нас нет ракет под такой контрольный разъем, – ответил оператор, – мы же используем военную технику. В лучшем случае 17-152-БРРА.
– А это что за разъем? – поинтересовался Ося. – И что за софтина в рыбках?
– Обижаете, все местное, – оператор явно веселился. – Я запрошу руководство, может, чем и помогут.
– Спасибо и на том, – закончила связь Шила.
На станции все оказалось еще хуже, чем мы полагали. Ангар, где мы находились, от штурма пострадал преизрядно. Внутри находился какой-то корабль по возрасту ровесник моего дедушки. Сам по себе корабль не пострадал, но он попал сюда явно по причине переоборудования и находился процентов на тридцать в разобранном состоянии. Так что места для нашей "птички" нашлось в самый притык. После некоторых усилий удалось проникнуть в "большой мир" станции. Но и тут нам не повезло. Ближайшие склады снабженцев оказались заполнены какими-то электронными потрохами, которые никак не относились к системам "Бурундука". Инфраструктура станции пребывала в совершенно нерабочем состоянии, так что не то чтобы некому было доставить нам необходимые запчасти, их просто невозможно стало найти. Немного потерзавшись угрызениями совести, мы с Осей пошли на обследование реконструируемого корабля. Около главного входного шлюза имелись следы не слишком сильного сопротивления, а внутри корабля у пробитой двери покоились останки какого-то прежде разумного существа.
– Похоже, охрана или кто-то из местных жильцов, а может, квартиросъемщиков, – подвел я итог осмотру.
– Уже бывших, – согласился Ося. – Так что место можно считать необитаемым.
Внутри корабля еще кое-где нашлись следы зачистки и дополнительные два три. Бегло осмотрев внутренности космической калоши, мы с Краппсом разделились. Краппс пошел в технические отсеки осмотреться на повод наличия полезных запчастей. Я же изначально пошел с Краппсом больше в роли боевой поддержки, теперь же решил из любопытства посмотреть, что за корабль мы посетили. Недолго думая, я направился в боевую рубку. Корабль был не слишком большим, так что ходовая, она же боевая рубка состояли всего из четырех рабочих мест. Почти вся аппаратура оказалась на месте. Кое-что было раскрыто и разобрано, но в целом это касалось скорее вспомогательных систем. Кресел для пилотирования насчитывалось целых два, и одно из них я тут же занял. Понукаемая мной система корабля неохотно запустилась. Несколько минут я боролся с сообщениями об отказах, отсутствии блоков и необходимости пройти диагностику поврежденных цепей. В конце концов, я пробрался к сути. Корабль действительно весьма долго пожил на этом свете. Надпространственных двигателей тут не наблюдалось, как и каких-либо зачатков сенсор-приводного подключения к системе управления. Главные орудия оказались демонтированы, как и большинство оборонительных систем с орудиями среднего радиуса поражения. Энергоустановка явно пребывала в стадии апгрэйда, и система пессимистично выдала информацию о том, что мощность недостаточна даже для пуска диагностических контуров двигателей. Успокоив систему отказом от взлетных тестов, я продолжил знакомство с кораблем. По большому счету ничего интересного тут не оказалось, кроме возможно ракетных пусковых установок. Ракеты в них отсутствовали, но вот полезность их этим не ограничивалась. По крайней мере, в спецификации к установкам числился стандарт ракет с аббревиатурой БРРА. Хоть цифры в классификации ракет и не сходились с нашими, начинка явно могла помочь алурсианскому разведчику подружиться с изделиями местных умельцев. Дело оставалось за малым – найти местные ракеты. На обратном пути я прошелся по жилым отсекам экипажа. Две каюты имели разнообразный набор дыр дверях и несвежий труп внутри. Беглый осмотр ничего слишком ценного не обнаружил, оружие местных жильцов меня мало интересовало, по крайней мере, перспектива таскаться с ним меня не прельщала. Немного подумав, я поднялся на капитанскую палубу, которая находилась особняком от кают прочего экипажа. На палубе оказалось две заблокированных двери. Одна явно указывала на то, что это – жилье капитана, вторая же никакими значками отягощена не была. Знаю, что не хорошо, но уж очень хотелось ознакомиться с обстановочкой капитанской каюты. Ломать двери совершенно не хотелось, по этой причине я вернулся в ходовую рубку, куда вел прямой трап. Поковырявшись в системе, я смог активировать систему экстренного доступа.
Странным мне показалось то, что капитанская каюта открылась, а вот по поводу соседнего помещения система выдала доступ исключительно по идентификации. И такой доступ имели всего два члена экипажа. К моему сожалению ни одного из них живьем тут не наблюдалось. Немного подумав, я связался с Анной. Узнав суть проблемы, она пообещала помочь. Пока я налаживал канал связи, на борту корабля появилась Шила, сразу направившаяся на капитанскую палубу. И процесс вскрытия системы доступа в закрытую каюту пошел полным ходом. Я наблюдал работу Анны на развернутом голографическом экране, сидя в кресле пилота.
– А неплохая хатенка у местного кэпа, – сказала вошедшая Шила. – Да и поживиться там кое-чем удалось. В общем, ребята имели неслабую заначку на черный день.
– Слушай, а тебе это не кажется банальным грабежом? – спросил я, указывая на шкатулку, явно кричавшую о капитанских запасах.
– Ты думаешь, что парню, который лежит дохлым в своей кроватке, это понадобится? – удивилась Шила. – Он промолчал, когда я спросила, нужно ли ему это.
– Ты становишься циником, – покачал я головой, не найдя что ответить.
– Стала привыкать, глядя на тебя, – фыркнула Шила.
Пока мы вели беседу перед открытой шкатулкой, Анна закончила обман системы, и двери каюты сдались на милость хитреца.
Мы с Шилой в нетерпении ожидали окончания процесса выравнивания внутреннего давления. Уже перед самым окончанием процесса я уловил какие-то звуки.
– Это что такое? – удивилась Шила. – Как будто кто-то скулит.
– Похоже, в закрытой каюте остался кто-то живой, – предположил я.
– Чего же они раньше там молчали? – недоумевала моя капитанша.
– Появилась атмосфера, а вместе с ней и звук, – ответил я. – А может, они просто боялись, и перед самым моментом открытия не выдержали нервы.
Внутренняя дверь открылась, вызвав всплеск тихих вскриков. Мы с Шилой осторожно шагнули внутрь. Сидя на полу каюты на каких-то подстилках, на нас смотрели две живые души. Обстановка каюты богатством не блистала, но внутри оказалось все необходимое для поддержания жизни. Два едва одетых существа, обнявшись и трепеща, взирали на нас.
– Кто это? – указал я на нашу находку.
– Мне кажется, что это – турруты, – ответила Шила.
– Я видел туррутов, – не согласился я. – Они не такие.
– Это – еще дети, – ответила Шила. – Девочки, похоже, совсем на пороге взрослого преображения.
– Ты о чем? – не понял я.
– У туррутов дети проходят несколько стадий взросления, – нехотя пояснила Шила, – после завершающей у них появляются необходимые для размножения органы, и они становятся пригодными к спариванию и вынашиванию потомства.
– У меня есть дурные догадки о том, что эти девочки тут делают, – невесело высказался я.
– Похоже, ты прав и мы видим один из немногих случаев рабства, – согласилась капитанша. – Вернее не совсем так. Девушек, скорее всего, продадут какому-нибудь толстосуму, он ими попользуется какое-то время и просто выкинет на улицу. Ну а там у бедняжек окажется не так уж и много шансов нормально устроиться.
– Не понял, это типа лишения девственности? – уточнил я.
– Не знаю, о чем ты, – посмотрела на меня Шила. – Первые попытки взрослой жизни юной половозрелой девушки для туррутов – сильнейший наркотик. Тело девушки избавляется от детских гормонов, перерабатывая их во взрослые. Продукты распада гормонов и есть тот самый сильнейший наркотик. Его, конечно "добывают" всякими путями, но самым правильным и приятным употреблением считается естественное. Кроме того, получающий этот наркотик по слухам получает и несколько полноценных лет жизни, омолаживая свой организм.
