Владимир Корн - Артуа.Звезда Горна
— Опять, наверное, приворотное зелье? — с улыбкой спросила она.
Господи, какая у нее милая улыбка, я как заново ее открываю.
Яна выпила чашечку и попросила еще.
Я налил и себе, выпив чуть ли не залпом, не почувствовав ни вкуса ни запаха, до этого ли сейчас.
— Вкусно? Тебе понравилось? -
— Он на тебя похож — неожиданно заявила Яна.
— На меня? — вот уж чего не ожидал.
— Ну да. И горький и сладкий и необычный, прямо как ты. И еще сердце от него начинает чаще биться. Наверное, он все же лучше — и она весело засмеялась, посмотрев на выражение моего лица.
— Пойдем Артуа, посмотрим на море. Я видела, оно совсем близко — вновь удивила меня Янианна.
Буквально в три прыжка преодолев лестницу, я схватил сверток с большим полотенцем, лежащий сверху приготовленных в дорогу вещей. Спуститься мне хватило и двух скачков, где тут ступеньки ногами считать, совершенно времени нет.
Сначала мы чинно, держась за руки, гуляли по самому краю прибоя и разговаривали о многих важных вещах. Например, я рассказывал ей, что она самая, самая красивая девушка на свете, что у нее самые замечательные волосы. А улыбка такая милая, и губки такие сладкие, ну и еще много чего, но уже на ушко.
В ответ я тоже услышал немало всего приятного. Особенно мне понравился небольшой монолог, в котором было сказано, что я бесчувственный чурбан, оставляющий девушку надолго одну в постели, где ей очень скучно, очень грустно и очень холодно.
Потом я долго целовал ее, чувствуя, как кружится голова от поцелуев. Это у меня-то, у мужика, немного повидавшего жизнь, да еще от поцелуев? Но почему-то совсем не было стыдно.
Я подхватил Янианну на руки, зашел в воду и осторожно поставил ее на мелкий, щекочущий ноги песок. Нет, без одежды мы остались еще на берегу. Свою я сорвал мгновенно, а с Яны снимал осторожно, даже бережно. Она же стояла и смотрела мне в глаза.
В воде она так доверчиво прижалась ко мне и прошептала чуть слышно.
— Артуа, а здесь в океане…-
— Нет, нет, любимая. Здесь нет никаких чудовищ, есть только теплое, ласковое море.
Не бойся его, оно хорошее. -
Я поднял ее на руки, и мы любили друг друга, и никогда нам не было так хорошо.
И только седой океан тихо ворчал шорохом прибоя…
Укрыв ее одеялом, я присел рядом с постелью, прижав ее руку к своим губам.
Спи солнышко, ты так устала за дорогу. Здесь достаточно света, чтобы я мог просто сидеть вот так и смотреть на твое лицо. И мне совсем не наскучит это занятие. Ты так красиво улыбаешься даже во сне.
А ведь если бы не подковы Ворона и не пьяный кузнец, мы бы так больше никогда и не увиделись. И я прожил бы весь свой остаток жизни с уверенностью, что меня предал самый близкий мне человек. Даже если бы я узнал когда-нибудь, что все не так, какое бы тогда это имело значение.
Яна заворочалась во сне, лицо ее нахмурилось, и она открыла глаза.
— Я успела — прошептала она и уснула вновь, со своей милой улыбкой, за одну лишь которую мне и жизни не жалко.
Спи любимая, а я пойду, мне не уснуть.
У входа в комнату стояли два гвардейца. Вот вышколенные, они повсюду и их не видно. Ну, на пляже то их точно не было.
В душе все пело, чтобы такое сотворить, войной на кого сходить, что ли?
Так, на том кургане, что возле кустов кофейных, цветы растут. Да такие цветы, что даже я любовался ими минут пятнадцать, хоть и не красна девица.
Здесь рядом, за час обернусь. Яна проснется, а ей цветы красивые.
Назад я возвращался с приличным букетом. Ага, теперь встать на Ворона и по этому карнизу прямо в окно. А то совсем навыки потерял, не дай Бог пригодятся. Только букет связать чем-нибудь, руки самому понадобятся.
Когда я залез в окно, Яны в комнате не было. Как так, рано еще совсем. Я с обалделым взглядом осмотрел все вокруг. Тут и спрятаться как будто бы негде. Да что же это такое? Я с потерянным видом уселся на постель.
Откуда с угла комнаты послышалось тихое совсем хихиканье. Одним прыжком оказавшись там, отдернул занавеску.
Яна стояла, прижимая обе ладошки ко рту. А в глазах веселые бесенята. Фу, отпустило.
— Ой, цветочки. Как мило. Какие красивые. Ой, а как пахнут-то! — и голос такой ехидненький — Я проснулась, где же мой милый? Нет моего милого. В окошечко посмотрела — вон он мой милый, ползет на коленках и цветочки в зубах держит, такие красивенькие — откровенно потешалась она.
А как иначе-то? Там сверху фигня такая, не выпрямишься. Ну теперь берегись, сейчас ты мне за все ответишь, Твое Величество.
Когда мы уже лежали крепко обнявшись, что-то скрипнуло. Наверное, дом усадку дал, звук похожий.
— Что это такое? — поинтересовалась Яна.
— За дверью гвардеец стоит, щетину он себе поскреб. Здесь слышимость отличная — пошутил я — А некоторые барышни совсем себя не сдерживают и всем все слышно. -
Ага, сейчас.
— Ну и пусть — беспечно отмахнулась она — Ты мне лучше скажи, этот твой кофе по утрам пьют? -
— Приличные девушки пьют его именно утром. В отличие от некоторых, которые напьются кофе вечером и пристают к мужчинам, да еще в воде -
— Что-то Вы разговорились, господин барон. Наверное, давно наград не получали. Есть у меня на примете парочка, кои даже дома снимать нельзя. Указ что ли издать? — задумчиво протянула свет моих очей.
Уже в карете, на обратном пути, я поинтересовался, как она меня нашла.
— Барон Коллайн подсказал — сообщила Яна. — Он кстати серьезно ранен. Помнишь поместье, о котором ты меня просил. Что-то с этим связано. -
Так, откуда Анри, интересно, знает об этом убежище? Хороший вопрос, хозяин его должен в Караскере быть, еще как минимум полгода. Ладно, это даже к счастью. А вот что с ним самим? Надеюсь, Цаннер не третирует мышей в деревне под микроскопом. -
— Знаешь, Артуа, история интересная получилась. Никто не знал, куда ты делся. Мне к барону Коллайну леди Диана посоветовала обратиться. Убью сразу — на всякий случай добавила она — И мне пришлось, представляешь, мне! за шторой прятаться в его спальне, он вставать еще не может — тут Яна хихикнула, вспоминая утро -
— К нему пришел, ладно, неважно кто, и стал требовать продать ему какие-то земли возле Монтенера. -
— А что барон? -
— Барон ему отказал, естественно. И еще показал вот так. -
Я от смеха сполз на пол кареты.
— Чему ты смеешься? — обиделась Янианна.
— Яна, солнце мое ненаглядное, ты хоть знаешь, что этот жест обозначает? -
— Конечно, барон объяснил мне, что на твоей родине, Артуа, это жест отрицания — беспечно заявила она.
Я сполз вторично.
— Яна, любимая, никогда так не делай. Это очень неприличный жест — сквозь смех мне пришлось объяснить его действительное значение
Яна присоединилась ко мне на полу.
— Что с тобой? -
На этот раз она долго пыталась объяснить мне сквозь смех, что показывала его уже однажды. Показывала не кому-нибудь, а послу короля Готома. Разговор шел о каких-то спорных территориях, совсем крошечных. Наконец, разговор Янианне надоел, и она заявила, что обсуждать эту тему дальше нет смысла, еще и подкрепив отказ жестом.
Надеюсь, в дипломатический протокол его не внесли.
Мы сидели, обнявшись, на полу и смеялись. И все напряжение последнего времени уходило вместе с нашим безудержным смехом, от которого выступали слезы на глазах и першило в горле.
Когда мы пришли в себя, Янианна строго заявила.
— Сразу же, как только вернемся, объявим о нашей помолвке. -
Я согласно кивнул головой.
— Свадебную церемонию назначим… через два месяца.-
И снова я согласился.
— Что это ты на все соглашаешься? — с подозрением спросила Яна.
— Знаешь любимая, я вот тут подумал, что годы то идут, и тебе уже действительно пора замуж. А где ты тут в округе кого лучше найдешь? Ну разве что короля Готома, он мужчина видный говорят. Но он же в приданное всю Империю заберет, а мне от тебя совсем ничего не надо. -
Когда боль от укуса прошла, и я растер ухо, то все же поинтересовался.
— Почему два месяца всего, обычно полгода? -
— Артуа, боюсь, что даже через два месяца все будет слишком заметно… -
— Дамы и господа. Сегодня граф Артуа де Койн сделал мне предложение, и я с радостью приняла его — Янианна обвела взглядом собравшихся на очередной бал аристократов и добавила — Надеюсь, это известие для вас также радостно, как и для меня. -
На шее у Яны сверкала ривьера из фениксов, подаренных Тотонхорном.
Когда я спросил у нее, откуда это, она очень удивилась.
— Ты же сам подарил мне, вернее, ее передал Гростар, твой ювелир. -
Мне оставалось только сделать соответствующее выражение лица.
И еще я вспомнил слова Янианны в карете.
— Одна провидица предсказала мне, что замуж я выйду, когда сойдутся три приметы — черный конь, черный пес и черный камень. -
