Избранные циклы фантастических романов. Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Михеев Михаил Александрович
А после того, как русские закончили демонстрацию силы и покинули окрестности разоренной вражеской столицы, эскадра разделилась. Тяжелые корабли совместно с миноносцами и трофейными кораблями отправились на базу, а крейсера, догрузившись топливом, легли на новый курс. В этот раз они нацелились на Шанхай — Эссен решил, что если уж начали нарушать законы, то нет смысла останавливаться на полпути. А брать в Шанхае было что — как минимум, стоило вытащить оттуда крейсер «Аскольд», интернированный в порту после сражения в Желтом море. Конечно, состояние крейсера было далеко от идеального, все же подводные пробоины и серьезно выбитая в бою артиллерия, но имелась вероятность, что корпус успели привести в относительный порядок. Остальное же — дело техники и мастеров с «Херсона», ставших едва ли не самыми ценными людьми эскадры. Разумеется, выцарапать корабль из Шанхая та еще задача, но Эссен не без основания подумал, что раз имеется специалист, уже провернувший подобную операцию, то ему и карты в руки. Пускай хотя бы попытается, хуже не будет, а второй корабль прикроет его, если что — восьмидюймовки остаются восьмидюймовками.
К тому же, Эссена интересовал еще и находящийся на «Аскольде» контр-адмирал Рейценштейн. Большими друзьями они никогда не были, однако к Николаю Карловичу Эссен относился с уважением, и хотел попытаться через него связаться с Петербургом. Связаться с ним и объяснить ситуацию — программа минимум, которую Севастьяненко должен был выполнить любой ценой…
Еще одним вариантом усиления эскадры выглядел крейсер «Диана», тоже прорвавшийся из Порт-Артура, но, по здравому размышлению, его решили не реализовывать. Во-первых, далеко — крейсер ухитрился умотать аж в Сайгон. Ну а во-вторых, сам корабль не выглядел серьезным подспорьем. Девятнадцать узлов парадного хода (это пять лет назад, сейчас еще меньше), слабое вооружение, невеликая автономность. Не зря же в этой войне «сонная богиня» никак себя не проявила, а раз так, то и не стоило терять время и силы, да еще и ссориться раньше времени с французами из-за столь сомнительного приобретения.
На море новости разносятся быстро. Намного быстрее, чем можно предположить, и как это происходит — тайна великая есть. Как бы то ни было, океан словно вымер. Японские корабли не встретились русским морякам ни разу, да и, честно говоря, все остальные тоже. Похоже, все разбрелись по портам и теперь ожидали, когда пройдет гроза. Вполне нормальное и логичное поведение, кстати, хотя бравые лейтенанты на мостиках русских крейсеров и не отказались бы от пары-тройки призов. Но человек предполагает, а Бог располагает, и до Шанхая эскадра добралась без приключений.
Севастьяненко, назначенный адмиралом старшим в их маленькой группе, вынужден был взять на себя тяжкое бремя принятия решений. Иванов, разумеется, обиделся, что хотя он старше и по возрасту, и по времени производства в чин, но оказался в подчиненном положении. Правда, виду не показал, только обращаться стал подчеркнуто официально — хорошо понимал, что достижения недавнего мичмана с его крейсерами весомее, чем у него с едва не погубленным транспортом и парой миноносцев. Тем не менее, осадочек остался, и некоторую напряженность в отношения людей, стоящих на мостиках, он вносил.
Надо сказать, хотя Севастьяненко и был слишком молод для своей должности, а значит, недостаток опыта ощущал буквально во всем, обладал двумя несомненными достоинствами. Во-первых, он был решителен, а во-вторых, его решительность не переходила в самодурство. В драку ради драки, тем более с сомнительными шансами на успех, он не лез, и мысль о лихом налете на порт даже не пришла ему в голову. Севастьяненко даже не подозревал, что именно этому, а не достаточно сомнительным уже в среднесрочной перспективе заслугам, он обязан своему старшинству в этом предприятии. Иванов был как минимум не глупее, и уж конечно не трусливее, не говоря о большем опыте, однако сейчас требовалось умение сначала думать, а потом уже стрелять.
Несмотря на то, что бравый командир «Нью-Орлеана» и был склонен к импровизациям (удачным, как показала практика), от проверенных методов он тоже не собирался отказываться. Тем более, что они позволяли сохранить корабли в относительной безопасности. Именно поэтому к порту он даже не пытался соваться. Вместо этого, как и при вербовке людей с «Цесаревича», на берег была высажена группа казаков с заданием доставить кого-либо из офицеров «Аскольда» на борт флагманского крейсера. Задачка, разумеется, непростая, но вполне выполнимая — все же европейцев в Шанхае хватало, и черты лица казаков особого внимания не привлекут. Опять же, русская речь в городе не экзотика — на тот момент только число постоянно живущих в городе русских переваливало за две сотни человек, а с учетом экипажа крейсера, тоже появляющегося в городе, она должна была окружающим уже приесться. Единственно, перед соотечественниками демонстрировать свое присутствие решительно не следовало — наверняка местные хорошо друг друга знали, а потому риск преждевременного разоблачения, пускай и непреднамеренного, оказывался неоправданно высок. Да и с экипажем «Аскольда» могли возникнуть сложности, поэтому лучше было молчать в тряпочку. Остальное же решали деньги (фунты, естественно, фунты, самая ходовая валюта в мире) и хорошая одежда — и того, и другого своим людям Севастьяненко не пожалел. Только посоветовал, не то шутя, не то всерьез, он даже и сам этого толком не знал, не уделять избыточного внимания шанхайским портовым борделям. Судя по тому, как переглянулись казаки, попал он в точку, особенно учитывая тот факт, что двое из отправлявшихся с казаками моряков в Шанхае уже бывали, и достопримечательности города знали неплохо.
Ну, посетили бравые разведчики бордели, или нет, так и осталось для Севастьяненко тайной. Сам он их об этом не расспрашивал, отчета в расходовании средств не требовал — и потому, что считал себя выше этого, и потому, что глупо в подобной ситуации отслеживать каждый шиллинг. Ну а разведчики не распространялись даже между своих, так что слухи ходили разные, но проверить их был сложно. Да никто и не пытался, если честно — главное, результат был, а победителей, как известно, не судят.
Хотя результат оказался для всех неожиданным. Когда шлюпка подошла к борту «Нью-Орлеана», по штормтрапу поднялся абсолютно непонятный субъект. Шустро поднялся, явно пользовался сим нехитрым вариантом лестницы далеко не впервые, однако по некоторой неловкости его движений любому понимающему человеку сразу становилось ясно — не моряк. И на палубе он, оглядевшись, на русском языке с типичным рязанским «аканьем» потребовал немедленно проводить его к капитану. Словом, типичный сухопутчик, тем не менее, уверенный в своем праве отдавать приказы.
Севастьяненко принимал его в своей каюте, не то чтобы роскошной, все же не так уж велик был его крейсер, но достаточно комфортабельной. Сохраняя на лице максимальное спокойствие, представился и, предложив сесть с интересом начал ожидать продолжения. Гость окинул взглядом помещение, затем несколько секунд в недоумении разглядывал небрежно наброшенный на спинку стула китель Севастьяненко с новыми лейтенантскими погонами, и наконец жестко сказал:
— Я просил привести меня к капитану этого корабля.
— Волею судьбы, командую здесь я. Поэтому вам придется или разговаривать со мной, или дожидаться встречи с адмиралом. Если она еще состоится.
— И почему же она может не состояться? — чуть насмешливо прищурился гость.
Севастьяненко между тем с интересом разглядывал его. Странный человек — во всем средний, мимо такого пройдешь по улице, и не заметишь, даже возраст сходу не определишь, где-то между тридцатью и сорока. Рост средний, телосложение тоже, волосы можно назвать черными, но именно назвать, поскольку жгучим брюнетом данный господин решительно не является. И подстрижены так, что ясно — работал с ними не мастер, но и не профан, словом, цирюльник из тех, которых легко найти в любом уголке мира. Черты лица правильные, без заметных изъянов, шрамов или еще каких-нибудь примет. В движениях чувствуется сила, и вообще крепкий, но — без излишеств. С таким не слишком захочет связываться уличная шантрапа, но и внимания полицейских не привлечет. Опять же, одежда приличная, но небогатая и без ярких элементов. Словом, человек из тех, кто пройдет мимо, не оставив следа в памяти, ничего не зацепив и никакую струнку в душе не дернув. Кругом обычный. И лишь внимательно приглядевшись, начинаешь понимать, что именно обычности-то и наблюдается явный избыток.
