Владимир Поселягин - Охотник
— Рабочее название, в редакции наверняка изменят на другое, патриотическое.
— Как прочитаю, сразу сообщу тебе, что не так.
— Я вот карандаш приготовил, можешь делать записи прямо на страницах, все равно это черновик. Только постарайся не афишировать мое новое увлечение. Хорошо?
— Да-да, конечно, — с трудом оторвавшись от первого листа рукописи, ответил отец.
После того как мы легли спать, в комнате родителей еще долго горел торшер на столе и был слышен шелест листьев пока мама не начала ворчать и отец не ушел на кухню. На следующий день, как раз был выходной, воскресенье, отец к обеду дочитал и, встретив меня возвращающимся с прогулки, попросил поговорить.
Мы вышли на пустую лестничную площадку, отец достал пачку 'Беломора' и закурил.
— Скажу честно, понравилось. Есть, конечно, мелкие огрехи, но их можно убрать.
— Рецензию написал?
— В смысле, где нужно поправить?
— Да.
— Да, сделал. Но видишь ли, ты пишешь про пехоту, а я летчик. Да я начал воевать с середины сорок второго, застав провал Харьковской операции и Сталинград, но кое-что я мог тебе подсказать. Хотя скажу честно — не многое. Лучше всё-таки взять фронтовика воевавшего в пехоте. Так вернее будет. Помнишь, я тебе говорил про фронтовика, что воевал с сорок первого?
— Да, конечно.
— Я к нему сегодня ходил, как раз до тебя вернулся, он заинтересовался, просил принести почитать. Думаю, он тебе больше поможет, чем я.
— Когда лучше ему отнести? — после короткого раздумья спросил я.
— Да прям сейчас. Я бы сам, но он живет через три дома от нас, пока ходил, нога разболелась.
— Так рукопись пока не дописана…
— Ну вот заодно перепишешь и продолжишь. Давай я тебе адрес скажу.
Прогулка к фронтовику прошла хорошо, даже с немалым интересом для меня. И хотя он не очень охотно рассказывал о боях, но поделился некоторым опытом. Рукопись он взял с охоткой, было видно, что этот сорокалетний мужик любил читать, шкафы с множеством книг на это намекали.
В общем, знакомство было удачным для меня, Арсений Петрович был действительно опытным и нужным для меня человеком. Договорившись, что приду за рукописью в следующее воскресенье, я распрощался с семьей Кучера и направился домой. Мне нужно было отдохнуть
На этом выходной день и закончился. Лег я пораньше, так как следующей неделе предстояло быть тяжелой, и нужно было подготовиться к ней как морально, так и физически. Ну с моральной точки зрения у меня все в порядке, но вот дать отдых телу после месяца тяжелых тренировок все-таки было нужно.
На следующий день, дождавшись, когда останусь в квартире один, я начал готовиться. К этой неделе я шел до-о-олгих семь месяцев, наконец-то месть свершится.
Приведя в себя в порядок и приняв душ, пока никого не было, я оделся в обычную одежду, то есть, так как меня привыкли видеть. В белую рубашку и черные брюки. В ширпотреб я теперь не одевался, и вышел на улицу, быстрым шагом направившись к автобусной остановке. Выйдя через две остановки, я дошел до полуразрушенного бомбежкой здания, и аккуратно разворошив прошлогодние листья, достал вещмешок, в простонародье сидор. Из него вытащил уже другую, неброскую, с зашитыми дырами одежду и ботинки. В общем, такую, в которых ходят достаточно много подростков и в которой не привлекаешь внимания. Еще я надел кепку, чтобы скрыть черты лица. Сам я никогда не носил головных уборов, разве что только зимой. Убрав чистую и новую одежду в сидор, я снова закопал его в листве и вышел на улицу. В общем, замаскировался, даже походку изменил, начав слегка прихрамывать и сутулиться.
Доехав до окраины города, я вышел из автобуса и побежал по тропинке вниз. Нужно было торопиться. На этот день у меня огромное количество планов.
Первым у меня шел Свиридов, одноклассник. В это время согласно устроенной мною слежке он ходил на рыбалку, будучи большим любителем этого дела. Все уже было подготовлено и продуманно, поэтому действовал я быстро, и не сомневаясь.
Любимое место для рыбалки у Свиридова была небольшая протока впадающая в Днепр. В этом месте протока густо заросла камышом, вот в таких проделанных рыбаками коридорчиках пробитых до воды и удил обычно одноклассник.
Может быть некоторым покажется странным, что я собирался убрать всех оставшихся шестерых ублюдков, напавших на меня, (Ромов уже поплатился) за один день, а я именно так и собирался сделать, но не хотелось тянуть и наконец, закончить с этим делом. Да и другие планы у меня были на эту неделю, не хотелось бы, чтобы они пропали.
Быстро скользя по тропинкам поворачивая на нужных перекрестках и опуская лицо, чтобы козырек кепки скрывал лицо я, наконец, дошел до нужного мест и, зайдя в проход, шестью прыжками достиг рыбака, нанеся ему три молниеносных удара, вырубая.
Быстро проверив, тот ли кто мне был нужен, я огляделся, свидетелей не было, хотя где-то рядом звонкими голосами переклинивались молодые рыбаки. Быстро сложив удилище, я раздел Свиридов до трусов, аккуратно сложив его вещи, и подтащил к кромке воды, опустив голову, тот начал захлебываться и шевелиться, пришлось добавить по затылку, пока шевеление не прекратилось. Дальше толкнул его на стремени, продолжая находиться лицом вниз труп подонка выплыл из камышей, а я, посмотрев на часы, (одолжил у отца своих у меня пока не было) быстрым шагом покинул место свершившегося возмездия.
Второй готов, теперь нужно торопиться. Третий, Алексей Трифонов, обычно в девять часов сорок минут выходил из дома и, проходя через парк попадал на стадион, где играл в детско-юношеской футбольной команде под эгидой комсомола. В выходные тренировок не было, но перед решающими играми их усилили, поэтому все эту неделю тренировки будут вестись в усиленном режиме.
С двумя пересадками я доехал до нужной остановки и вышел у парка. Отойдя с глаз — побежал.
'Успел', - довольно хмыкнул я, увидев идущую на встречу фигуру в спортивной одежде.
Пришлось замедлить шаг, чтобы мы встретились у нужного дерева, поэтому, когда мы встретились и я поднял голову, глаза Трифонова расширились от узнавания, нанес ему удар в горло и подрубил ногу, от чего он упал на колени, и свернул ему шею. Быстро оглядевшись, нет ли свидетелей, закинул тело на плечо и тяжело зашагал в заросли. Через сто двадцать два метра я остановился у открытого люка теплового коллектора и сбросил труп головой вниз. После чего побежал к остановке.
'Третий есть', - мысленно промурлыкал я, забираясь в подошедший автобус.
Четвертый Юрий Родимцев был самым трудным в моем плане. Он записался вожатым в пионерский лагерь и должен был уезжать сегодня. Автобус будет ждать на площади у школы, в назначенном для сбора месте. Родимцева можно было перехватить так, чтобы этого никто не видел только в одном месте, в подворотне его дома на выходе на улицу Ленина. Три дня планировал, но место для перехвата действительно было одно, его-то я и подготовил.
