Адмирал Империи (СИ) - Коровников Дмитрий
— Вам нужно отойти, господа военные, — бросил через плечо Гратеберг, походя к капсуле, в которой извивалось в конвульсиях мое измученное лихорадкой тело. — Позвольте нам заняться нашим прямыми обязанностями…
Яким и Наэма покорно отошли в сторону, но из палаты не вышли, лишь издали наблюдая за тем, как бригада медиков суетится вокруг меня.
— Слушай шоколадка, я несколько раз был ранен, но чтобы меня вот так подтряхивало, такого не припомню, — мрачно промолвил здоровяк, наблюдая, как меня продолжает колбасить в капсуле. — Похоже, у нашего командира серьезные проблемы, если его так выкручивают наружу эти «живые» клетки.
— Регенерация и восстановление у всех проходить по-разному, — ответил за место Наэмы Белло, главный врач, услышав слова Якима. — Ранения контр-адмирала Василькова не опасны для жизни, он поправится…
— Слава Богу, и святым угодникам! — воскликнул Яким, перекрестившись.
— Однако командующий потерял много крови, а возможно, что-то еще… — пожал плечами медик, вводя мне очередную дозу успокоительных, после чего тело, наконец-то, перестало дергаться в конвульсиях. — До конца необъяснимо действие «живых» регенерирующих клеток на человеческий организм. У одних людей заживление и регенерация тканей, после даже самых страшных ранений проходит быстро и без побочных эффектов. А у других, вот как в нашем случае, может происходить отторжение «живых» клеток.
— Вы хотите сказать, что организм Александра Ивановича не хочет впускать в себя эту вашу медицинскую дрянь? — спросила Наэма у начмеда.
— Никакая это не дрянь, капитан первого ранга Белло, — осуждающе покачал головой Ингвар. — Эти клетки и сама процедура восстановления организма абсолютно безопасны и спасают вас после каждого боя. Вы и сами это прекрасно знаете. Стояли бы вы здесь сейчас, если бы не регенерирующая капсула? Боюсь, что нет…
— Ладно, я просто неправильно выразилась, док, не обижайтесь, — отмахнулась Наэма, пожимая плечами. — Тем не менее, вы не ответили на вопрос.
— Да, возможно эти конвульсии и жар происходят именно из-за отторжения организмом контр-адмирала Василькова данного чудо препарата, — ответил Гратеберг, кивая. — А происходит это очень часть лишь в том случае, если сам пациент не желает бороться за свою жизнь… Я не думал, что когда-либо произнесу это в отношении нашего славного и всегда жизнерадостного командующего, но, похоже, он в данный момент не очень то и хочет жить…
— Вы говорите ерунды Гратеберг, — усмехнулась Наэма Белло. — Александр Иванович Васильков больше нас с вами вместе взятых любит эту жизнь и ценит ее! Тот человек кто сколько я себя помню, защищает жизни других, при этом отказывается бороться за свою собственную⁈ Вы сами-то верите своим словам, доктор?
— Я верю показаниям аппаратуры регенерирующей капсулы и общей реакции организма пациента, — парировал врач, кивая на мигающую и непрерывно пищащую панель приборов.
— Вот такие дела творятся, — шепнул на ухо свое боевой подруге, Яким Наливайко. — Оказывается, наш Александр Иванович не хочет жить и поэтому его так трясет… Видно «живые» клетки латают его изнутри, а он сопротивляется… Что бы это все значило?
— Я думаю, если взять за правду этот бред Гратеберга, то именно последние события так сказались на нашем командующем, — печально кивнула Наэма. — Вся эта заварушка на станции Кронштадта выбила шефа из колеи…
— Постой, а что такого необычного и страшного произошло в крепости, что после этого самый отважный космофлотоводец, которого я только знал, решает перестать бороться за свою жизнь? — вопросительно посмотрел на Наэму рыжебородый великан. — Напоминаю, перед тобой — самый храбрый офицер Российской Империи, ну если не считать меня и немножко тебя… Александр Иванович Васильков в принципе не может подумать, чтобы самому наложить на себя руки!
— Нет на просторах нашей Галактики абсолютно железных людей, — покачала головой Наэма. — Все мы сотканы из эмоций и чувств и иногда они…
— Умоляю, не говори загадками и не употребляй в речи такие глубокомысленные выражения, меня это сильно раздражает, — поморщился Яким.
— А ты подумай, что могло произойти такого, что у шефа случился подобный срыв, — ответила Наэма, продолжая внимательно следить за действиями врачей, как будто что-то понимала во всех их процедурах и манипуляциях.
— Что произошло? — переспросил Наливайко и тут же сам стал отвечать на этот вопрос. — Да просто мы объявили войну нашим бывшим союзникам! Особенного ничего не изменилось… Подумаешь, на одного адмирала, я имею в виду Поля Дессе, в рядах наших бесчисленных врагов стало больше. Ну и что, плакать из-за этого?
— Думай еще…
— Я понимаю, что Павел Петрович для Василькова был учителем и можно даже сказать — вторым отцом, так как он его крестный. Но этого мало, чтобы даже сопливая девчонка захныкала…
— Да к чертям собачьим этого противного старика Дессе, — отмахнулась Белло, — не о нем сейчас разговор. Я думаю, и даже уверена в том, что надлом в нашем командование произошел именно из-за разрыва отношений с одной смазливой девицей.
— Думаешь, Доминика Кантор была чем-то большим в его жизни, чем просто очередным увлечением? — недоверчиво покачал головой полковник.
— Безусловно! — сказала Наэма Белло. — Ты видел, как он смотрел на эту мадьярку, как они обнимались и разговаривали часами напролет, никого не замечая вокруг? Такие сильные эмоции могут быть только к человеку, которого ты считаешь самым близким во всей Вселенной. Уж мне можешь поверить… — с воодушевлением произнесла Наэма Белло, сама тяжело при этом вздыхая.
— А ты откуда подобное можешь знать в твои-то годы? — спросил ее, здоровяк, при этом нервно хихикнув. — Сама-то когда-нибудь испытывала что-либо близкое к этому чувству? А болтаешь сейчас как заправский эксперт в любовных вопросах.
— Вот сейчас лучше заткнись! — Наэма взяла за ворот своего противного донельзя друга и сдавила тому горло. — Это не твое дело, откуда я это знаю… Кому-кому, а тебе точно не понять тех чувств, которые могут из-за своей невероятной силы, как воскресить любого смертельно больного, так и безжалостно убить даже самого сильного и здорового человека на свете!
— Ладно, не кипятись ночка, — примирительно поднял руки вверх Наливайко. — Было, так было… Ладно, все успокойся, не лезу я в твою личную жизнь…
— Вот и не лезь! — прошипела Наэма.
— И не лезу… Сказал же, все… Отстань!
Эти двое в очередной раз поругавшись, демонстративно отвернулись друг от друга и стояли так некоторое время в полном молчании. В этот момент они смотрели на меня, который теперь неподвижно будто труп лежал на кушетке.
— Что там у вас док, не тяните? — нервно бросила Наэма начмеду.
— Все в полном порядке,– кивнул Гратеберг, облегченно вздыхая. — Будете смеяться, но как только я сказал, что сильное отторжение в теле адмирала происходит из-за нежелания его дальше жить, как практически все показатели нашего пациента пришли в норму…
— Отличная новость! — радостно воскликнул Яким. — Значить он поправится?
— Какой же ты бестолковый! — раздраженно воскликнула Белло. — Гратеберг же тебе изначально сказал, что шеф поправится. Просто реакция отторжения была очень сильной…
— Да, контр-адмирал Васильков скоро придет в себя, — кивнул доктор. — Не хочу каркать, но, кажется, кризис миновал…
— Похоже, Александр Иванович услышал наш разговор и понял, что не стоит лишать себя жизни из-за какой-то очередной куклы, пусть даже такой симпатичной, как вице-адмирал Доминика Кантор, — снова начал неуместно шутить Наливайко.
— Вполне возможно нашего шефа спасает новая, а точнее, старая привязанность, — загадочно хмыкнула Наэма Белло, подходя к регенерирующей капсуле, где я уже начал приходить в себя…
— Кого это ты имеешь в виду? — полушепотом спросил девушку Яким, также склоняясь над кушеткой, на которой я лежал. — Аааа, значит, я снова оказался прав? Ты же имела в виду, нашу знойную императорскую дочку, ведь так?
