Дипломатия наемника (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич
А тут меня почти обвиняют в скаредности!
Но не пойду же я кричать — мол, я городскому Совету отвалил кучу денег для обустройства улиц, и на ремонт ворот выделил десять талеров (Урштадт эти талеры два года собрать не мог!), а еще в планах поставить в городе уличные фонари, чтобы освещали все углы и закоулки. Но нет, не стану. Да и дворянство считало так — коли тратит Артакс свои талеры на то, за что должны платить бюргеры, стало быть, у него их много
И нашего герцога я уважаю. Вон, как вспомню, как Его Высочество лечил своих подданных легендарным мечом — душа радуется! Вот, если бы все болезни, а не только нарывы и чесотку можно было вылечить, ударив плашмя клинком по голой жопе, то было бы здорово.
После отъезда фон Кренека мы с моей лучшей половиной провели семейное совещание и пришли к выводу, что торжественному приему быть! Уж раз мы так и остались в здешних краях, а не переехали в Силинг или вообще в Севр, то принадлежим к здешнему дворянству, что означает — нам придется играть по тем правилам, которые установлены. К тому же, Кэйт уже прикупила у барона фон Кренека те десять акров, на которые она зарилась, но некоторые владения у прочих наших собратьев, тоже подходят близко к поместью Выксберг, богатому свинцом, что означает, что и у них бы неплохо приобрести хотя бы акр-другой, а делать покупки лучше всего у тех, кто к тебе мало-мальски расположен.
Наше общее желание, мои деньги и энергия Кэйт творят чудеса. За пару дней мы отыскали в Урштадте дом, годящийся для того, чтобы принять в нем гостей в количестве ста душ. Дом этот некогда принадлежал какому-то преуспевавшему часовщику, решившему уехать в столицу герцогства, но так и не успевшего продать недвижимость. На первом этаже дома располагались мастерские, а на втором — жилые помещения. Еще неделя ушла на то, чтобы сломать все внутренние перегородки первого этажа (специально наняли сведущего человека, чтобы не снести какую-нибудь несущую стену) и превратили несколько клетушек в один большой зал. Почистили, подремонтировали, украсили. Теперь здесь можно и столы расставлять, и танцы танцевать.
До второго этажа руки пока не дошли, так и не к спеху. Комнатки там есть, а если понадобится — так и мебель поставим. Но это потом. Мы здесь жить все равно не собираемся. Впрочем, пусть будет. Ежели, наш добрейший брауни опять рассердится и напустит на нас клопов, то у нас с женой теперь есть место, куда станем удирать.
Естественно, что на нашем пиру должно быть все самое вкусное, и самое лучшее, включая и мясо, и вино, и музыкантов.
И даже солома, которой будет застелен пол, самого лучшего качества.
А уж как мы с Кэйтрин расфуфырились, принимая гостей! Кэйт — в одном из своих лучших платьев, заказанных в Силинге и я, в вишневом камзоле, с белым воротником, украшенный аж двумя орденами — «Трех скрещенных кирок» и «Падающего солнца». Золотую цепь, полученную от князя Севра цеплять уже некуда. Да и так шея сгибалась под весом новых регалий.
И вот, после третьей смены блюд, когда слуги, стоявшие за креслами гостей, уже утомились, разливая вино (мне подливали исключительно квас), пошли разговоры, которые очень не любят настоящие солдаты, к которым я причисляю и себя. Вот-вот. Те самые разговоры о войне, о храбрости и о прочем, о чем любят поговорить на пьяную голову. И я решил, что пока гости окончательно не упились, не дождавшись танцев, следует их немножечко развлечь. А заодно они и ответят на свои же вопросы.
— Уважаемые кавалеры, — обратился я к той части стола, за которым сидела молодежь. — Я прошу вас изобразить войско!
Молодые дворяне, которых я приглашал, посоветовавшись с фон Кренеком, численностью до десяти штук, с удивлением посмотрели на меня, но принялись вставать. Эти, хотя и выпили, но были еще вполне себе вменяемыми. Сам таким был когда-то.
Загнав молодежь в одну часть зала, я сумел выстроить их в два ряда. Они не понимали, что от них хотят добиться, но не спорили.
А вот теперь мне нужно еще одно войско. Нет, зрелых и старых рыцарей я в него не возьму, а вот их жен — вполне себе можно.
— Милейшие дамы, не хотите ли быть вторым войском? Надеюсь, ваши мужья не станут возражать?
Дамы, оказавшись в не меньшем недоумении принялись переглядываться с подругами и мужьями, но я ничего предосудительного не предлагал, да и любопытство пересилило. А тут еще и хозяйка дома, баронесса фон Выксберг подала пример. Кэйтрин тоже не поняла, чего я хочу, но сразу же поддержала мужа. Моя Кэйт — самая лучшая жена, потому что готова поддержать меня в любом деле, даже в очень глупом.
— Дорогие фрау, прошу вас… — поманила баронесса своих новых подруг и те начали шуршать платьями, вставать и подходить к ней.
Женщин я тоже построил, но уже в три ряда.
Теперь, когда с двух сторон зала, у меня имелись два «войска», я начал командовать.
— Господа дворяне, а теперь, плавно и, очень медленно, вы начинаете атаковать противника — наших милейших дам.
Кажется, молодежь начала что-то понимать, им сразу же стало весело, но они чинно и благородно, мелкими шажочками, принялись наступать на дам.
— Итак, господа, коль скоро мы заговорили о личной храбрости, то я попрошу… — сказал я, осторожно выдирая из плотного ряда «наступающей» молодежи одного из юношей. — Господин фон Рейн, если я не ошибаюсь? — Тот кивнул, а я продолжил: — Вы, сударь, проявляете самую буйную храбрость. Вы слегка ускоряетесь… Представьте, что ваш конь несется во весь опор!
Я увлек парня за собой, отделяя его от остальных на один шаг, потом на два, а потом на все три. Я бы его и на большее количество шагов отделил, но места маловато.
— Милые фрау, не забывайте, что вы войско, стоящее в обороне, а на вас мчится на горячем коне рыцарь, который постарается пробить брешь в ваших рядах!
В глазах фрау загорелись огоньки и они уже повытаскивали свои веера, готовясь вступить в смертельную схватку.
— Фон Рейн, где ваше оружие? — строго спросил я и юноша, поняв меня совершенно правильно, сорвал с головы шляпу и принялся ею размахивать. А я торжественно приказал: — Рыцарь, врывайтесь в строй врага!
Скорее всего, юнец еще не был посвящен в рыцари, но он храбро махал шляпой, а потом отчаянно «вломился» во «вражеский» строй. А дамы, радостно завизжав, завопив, пропустили его внутрь строя, сомкнулись, а потом принялись лупить парня веерами, а еще, кажется, щипать и щекотать.
Фон Рейн заверещал — видимо, боялся щекотки, поэтому мне пришлось срочно ринуться вслед за парнем, чтобы спасти его от «неприятеля». Женщины, вошедшие в раж, так азартно принялись меня лупить по всем частям тела, щекотать (Кэйт, вот тебе-то я этого не прощу!), что я с трудом выбрался, еле-еле успев спасти молодого рыцаря. Можно даже сказать, что я вынес раненого бойца на своей спине.
В общем, мне удалось спастись самому и спасти юного дворянина, но приближения помощи мы не дождались, потому что «наступающее войско» остановилось, зайдясь от смеха. И от смеха же лопались зрелые дворяне, остававшиеся за своим столом. Впрочем, кто-то уже сполз вниз.
— Господин фон Рейн, — слегка обнял я парня. — Вы превзошли самого себя! Будем считать, что вам все-таки удалось уцелеть в жаркой схватке, пусть вы и получили ранение.
Юноша слегка смутился, но не обиделся.
Дождавшись, пока смех поуляжется, а некоторые гости, напротив, поднимутся и вернутся на свои места, я спросил, обращаясь к молодежи:
— Итак, господа, на какой вопрос мы с вами сейчас ответили?
— На тот вопрос, что храбрость должна быть разумной! — ответил за всех Рейн. — Если вы идете в атаку, не стоит отрываться от ваших товарищей, потому что станете легкой добычей врага.
— Именно так, господа, — кивнул я. — В пешем порядке следует атаковать следует плечом к плечу, а в конном — оставив место для замаха.
— Граф Йорген, мы тоже хотим в атаку! — услышал я чей-то возглас, донёсшийся из женского «стана».
— Прекрасно! — возликовал я.
Вернее — сделал вид, что возликовал. И не откажешь теперь. Придется разрешить женщинам «атаковать» молодых рыцарей. Но здесь самое главное, не допустить женщин до настоящего боя, а иначе они прибьют молодежь. Но, молодежь-то ладно, прибьют — не очень и жалко, но ведь и мне достанется. Вон, моя красотуля уже прищурилась, веер готовит.
