Закон «Бритвы» - Силлов Дмитрий Олегович "sillov"

Правда, я так пока и не понял, померла та «змея» после моих приключений в Древней Руси или задрыхла намертво, восстанавливаясь после воскрешения. Если второе, то мне б ее помощь сейчас никак не помешала. Я на всякий случай послал мысленную просьбу, мол, мне много не надо, только путы на левой руке перекусить, дальше я сам как-нибудь…

Не-а, бесполезно. Будто реально попытался с татуировкой побазарить.

– Во дела, – проговорил «Жирный», наклоняясь над раной, чтобы получше рассмотреть невиданное природное явление.

Это он, конечно, сделал зря.

Из жидкой субстанции, лениво перекатывающейся внутри моей руки, в мгновение ока выросла длинная и тонкая игла, похожая на луч лазурного цвета, которая легко прошила насквозь голову мутанта, выйдя из его затылка. Прошила – и исчезла, словно ее и не было.

«Жирный» замер на месте, словно осознавая произошедшее. И все присутствующие – вместе с ним. Немая сцена продолжалась пару секунд. А потом «скелет» сильно дернулся, и с его головы от того нехилого сотрясения слетела вся кожа вместе с мясом. Будто мягкая маска на пол влажно шлепнулась, обнажив голый, местами почерневший череп с аккуратным отверстием в лобной кости.

Мутант еще раз вздрогнул всем телом – и рухнул на пол. А края моей страшной раны, которую мут отпустил, начали стремительно сходиться. Еще «скелет» не прекратил стучать пятками об пол, корчась в агонии, а моя рука уже была совершенно целой, даже шрама не осталось.

– Впечатляет, – флегматично произнесла «грустная» голова сиамских братьев. – Одним придурком меньше в нашей славной команде.

– Янус, ты не мог бы заткнуться? – попросил бармен, растерянно почесывая мясистую щеку обухом ножа. – Я тут вообще-то думать пытаюсь.

– Я б на твоем месте не заморачивался, – хмыкнула «веселая» голова Януса. – Если раньше не получалось, то нечего и начинать.

Бармен зло зыркнул в сторону язвительного мута, но ничего не сказал. Неужто побаивался? Похоже на то.

– Наверно, это она у него в руке жидкая, а как на воздух выйдет – в нож превращается, – выдал мысль «мумия».

– Точно, – воскликнул бармен, наверняка довольный, что не пришлось с Янусом «качать за базар». – Поэтому, думаю, надо вернуться к первоначальному плану. Отрезать этому хваленому Снайперу руку и потихоньку вытряхивать из нее «Бритву». Вдруг получится?

Янус пожал всеми четырьмя плечами – мол, делайте, что хотите. Раздался треск разрываемого мокрого бинта – это непредусмотрительно широко, во всю нехилую пасть улыбнулся «мумия», порвав на морде нижнюю часть повязки, набрякшую желтым гноем. Обрадовался, урод, что с ним согласились, мыслитель хренов. Генератор идей, мать его за щиколотку…

Бармен же, не теряя времени даром, решительно шагнул вперед и занес нож над моим локтевым суставом.

Машина у «таксистов» оказалась не очень. Движок кашлял, чихал, стонал и явно готовился к скорой смерти. Хотя чего еще ждать от «девятого» «жигуля», хозяин которого явно не злоупотреблял техобслуживанием своего автомобиля? Вообще удивительно, что старичок протянул столько, не отдав концы раньше. Хорошо бы теперь, чтобы он не загнулся по дороге, а то пешком идти до Чернобыльской Зоны более ста километров особого желания не было. Не то чтобы этот подвиг был не по силам Оми-но ками. Просто не хотелось встретить утро на дороге, где у полицейских и военных, курирующих подходы и подъезды к району экологического бедствия, однозначно возникнут вопросы к одинокому путнику, прущемуся в запретный район.

А что они могли возникнуть, было очевидно.

Когда, судя по карте в телефоне Виктора, до границы Чернобыльской Зоны оставалось двадцать километров, фары выхватили из темноты большой прямоугольник предупреждающего знака, установленного на обочине, где на украинском и русском языках было написано:

«Ишь ты, как все серьезно», – подумал Виктор, впрочем, не особо беспокоясь по поводу строгих охранных мер. Двум-трем человекам, окажись они поблизости, он вполне мог «отвести глаза», заставив видеть то, что нужно ему. Хотят они увидеть спецпропуск? Да без проблем, увидят. Было дело, однажды он проник в Зону силовым методом, зачистив блокпост. Сейчас ему этого уже не хотелось. Странно. Похоже, обретя дочь, он стал более разборчив в методах решения проблем.

Виктор усмехнулся собственным мыслям. Надо же, он и сам от себя такого не ожидал, а тут внезапно пришло осознание – ему и правда стало неприятно лить кровь направо и налево. Если на него нападают – да, это необходимость. Но если можно обойтись другими методами, он постарается обойтись именно ими…

Внезапно резкий встречный поток яркого света резанул по глазам. Виктор нажал на тормоз, вдавив его в пол. «Девятка» завизжала, словно конь, с разгона напоровшийся на стену, внутри нее что-то хрустнуло, и движок заглох. Не исключено, что навечно.

Понимание, что это за убийственный свет такой, пришло через мгновение. Светодиодные фары. Какой-то урод засек приближение его машины и, недолго думая, врубил дальний свет. И пофиг, что там будет с водилой и его автомобилем: успеет затормозить – хорошо. Крутанет рулем от неожиданности и улетит в кювет – тоже годится. А если не остановится, не успеет тормознуть? Скорее всего, и на этот случай все предусмотрено. Например, «крокодил» на асфальте и несколько стволов, направленных на хорошо освещенную машину. При такой иллюминации промахнуться просто невозможно.

Виктор откинулся на сиденье и прикрыл глаза, анализируя происходящее. Странно, что его специально тренированное предчувствие молчало, пока он приближался к явной опасности.

Очень странно.

Практически нереально.

Если только кто-то очень сильный не блокировал это предчувствие, создав иллюзию, будто путь впереди свободен и совершенно безопасен.

Савельев слегка напрягся, мысленно подныривая под вздымающуюся впереди волну безмятежности, словно опытный пловец, – и непроизвольно вздрогнул, почувствовав, какая жуткая, потусторонняя мощь стоит за этой искусственно созданной волной…

Против этой мощи даже ему было невозможно выстоять. Дернись – и накроет черная волна, раздавит, расплющит сознание, превратив человека в безвольное растение…

Виктор расслабился, продолжая держать глаза закрытыми. Если не можешь противостоять силе, не нужно напрягаться. Ураган ломает крепкие деревья, а гибкий тростник лишь гнет – и только.

По дверце машины постучали. Резко, требовательно. Не открывая глаз, Савельев одной рукой покрутил ручку, опуская стекло, а вторую положил на длинную сумку, что лежала рядом на пассажирском сиденье.

– Тримай руки, щоб я их бачив! Документи! [11]

Их было трое. Двое в камуфле – броники, разгрузки, тактические шлемы, штурмовые винтовки с полным обвесом. Спецназ Службы безопасности. Один документы требует, второй держит водителя на мушке. Но основная опасность – не они, а тот, кто стоит за их спинами. Третий. Темный силуэт в ночи, от которого к голове Виктора тянутся невидимые руки, пытающиеся ощупать его мозг, проникнуть в него, вытащить из извилин все, что один человек может попытаться скрыть от другого человека…

Но перед глазами Виктора лишь колыхались заросли тростника, который так любили изображать древние японские художники. Согнутого под мощью урагана, но готового распрямиться, как только ветер устанет и утихнет его напор.

Он не спеша, без резких движений протянул документы спецназовцу. Тот взял, посмотрел, кашлянул озадаченно. Ну да, Виктору даже не пришлось применять искусство гипноза – да и вряд ли у него получилось бы это сделать под гнетом жесточайшего ментального контроля. Просто еще в Японии, в вестибюле небоскреба, принадлежавшего клану Ямагути-гуми, к Виктору, спешившему покинуть здание, подошел молодой человек и с поклоном протянул удобную поясную сумку, в которой оказалась пачка украинских денег и документы, открывающие любые двери – даже ворота в Зону.