Чужие степи 2 (СИ) - Ветров Клим

Самолет послушно покатился по укатанному уже следу, и в положенное время легко оторвался от земли.

— Там чуть дальше, меж домов, кусок дороги есть ровный. — едва мы взлетели, подсказал Андрюха, — приличный, метров пятьсот где-то...

Но я туда и правил, все подходящие для посадки места и так на автомате фиксирую, а тут ещё и крутились вокруг столько времени, грех было не заметить.

Единственная проблема — это снег, и то что под ним может скрываться. Однотонное, а тем более белое, сверху всегда кажется ровным, но не всегда им оказывается. Поэтому когда добрались, первый круг я сделал «пристрелочный», пройдя над дорогой на высоте ста метров.

— Нормально! — повернувшись ко мне, Андрей показал большой палец.

Я тоже не заметил ничего подозрительного: Широкая прямая дорога, с остатками светофора на перекрестке и оборванными проводами линии электропередач, казалась чистой, поэтому развернувшись ещё раз, я снизил обороты двигателя почти вдвое, и подал от себя штурвал.

Только вместо того чтобы плавно пойти на снижение, самолёт вдруг резко клюнул носом, но не успел я всерьёз испугаться, как он тут же выровнялся, — всё же не зря говорят что его практически невозможно разбить, кукурузник словно бы сам исправляет ошибки пилота, что он сейчас и продемонстрировал.

Не знаю заметил ли Андрей мою ошибку, только вид у него был если и не испуганный, то какой-то растерянный, хотя может быть мне просто показалось.

А вот в салоне точно ничего не поняли, самолёт ещё докатывался, а мужики уже выпрыгивали наружу, — последним, бросив короткое,

— На связи! — выскочил Иваныч.

Самолёт остановился, и я заглушил мотор. Судя по завываниям, снаружи поднимался ветер, и ощутимо похолодало.

— Пойду закроюсь, — поднялся Андрей, и пройдя в салон, громко хлопнул дверью, на всякий случай опустив внутреннюю задвижку.

— Бережёного Бог бережёт. — объяснил он, и уже усаживаясь обратно в своё кресло, неожиданно спросил,

— Интересно, а как тут с Богом дела обстоят?

— В смысле? Это ты к чему? — я как-то не замечал чтобы он интересовался религией, поэтому слегка удивился.

Андрей поёрзал в кресле, и на секунду подняв глаза к потолку, негромко сказал,

— Ну в прямом. Русь уже окрестили, или ещё нет?

Я даже опешил слегка.

— Андрюх, окстись, какая Русь? Тут скифы кругом бегают, а ты про Русь вспомнил. Если не ошибаюсь до её появления ещё пару тысяч лет, а до крещения и подавно...

— Ну так это ты про официальную историю говоришь, но её же каждый новый правитель переписывал?

Историю, как предмет, я знал на уровне дат на обложке учебника, ну может читал чего-то. Но в общем мои познания оставляли желать лучшего, поэтому разговоры на исторические темы я старался просто не заводить.

— Да мне насрать Андрюх. Какая в жопу история? Ты не забыл где мы?

Прежде чем ответить, Андрей посмотрел на меня исподлобья, и задумчиво почесал бороду.

— Да нет, не забыл.

— Ну тогда чего вопросы глупые задаешь? Где мы и где Русь?

— Значит получается что бога нет? — по своему подытожил он. — Так выходит?

— Ты курнул что-ли? Что за мысли такие?

— Обычные. Если христианская вера появилась с рождением Христа, но он ещё не родился, а значит и веры никакой нет.

— Блин, вообще ты погнал. — я даже потряс головой, пытаясь осознать чего он от меня хочет.

— Я про то толкую, что если следовать логике, выходит что бога нет, так как он ещё не родился.

— Ну ты даёшь... Что тебя вообще подвигло на такие умозаключения?

— Да ничего, подумалось как-то... На секунду показалось что разобьёмся, молиться начал, а выходит что и не кому... — со вздохом признался Андрей.

— Вот ты загоняешь... — я даже отреагировать не успел когда самолет нырнул, а он уже и помолился. Вообще странно как-то, что он так запаниковал, обычно смелый до безрассудности, а тут такая реакция. Не знаю, может случилось у него что-то, — всё же сколько мы не общались, но выяснять я не стал, да и разговор дальше как-то не пошёл, он ещё больше загрузился в свои мысли, а я посидел немного, и решив проверить давление в стойках шасси, оделся, и вышел наружу.

Уже темнело. Вроде и не особо холодно, но неприятный, северный ветер заставляет втягивать голову в плечи, и зябко ежиться. Начинаю жалеть о своём решении, но не сдаюсь, и натянув поглубже шапку, отколупываю лючок на правой стойке. Нормы нет, но и до минимума ещё далеко, та же картина и на левом колесе, — так что пока можно не подкачивать.

Такое ощущение что ветер усиливается, и становится совсем не комфортно. Поэтому закончив со стойками, обхожу машину, — с виду никаких нареканий, и попинав по колесу, с чувством выполненного долга возвращаюсь.

— Должны были дойти уже. — встречает Андрей. Он тоже оделся, — даже зайдя с улицы я отметил что в кабине заметно похолодало.

— Ну раз не стреляют, значит всё в порядке, скоро вернутся, — если без приключений, путь до места и обратно это минут тридцать, пусть там ещё сколько-то, в любом случае вот-вот должны подойти. — Рация молчит?

— Пока да.

— Тем более, будь запара какая-нибудь, давно бы связались.

Сами не вызываем, вполне может быть что они там крадутся где-то, и некстати сделанный вызов вполне может помешать.

Но тут, будто подслушав, оживает рация, и голосом Иваныча сообщает о скором возвращении.

И это очень хорошо. Уже темнеет, и задержись они ещё на полчаса, мне пришлось бы сажать самолет на неосвещенную полосу, чего я никогда раньше не делал.

Быстро пробежавшись по тумблерам, подкачиваю бензин, и завожу мотор.

Он практически не остыл, поэтому когда мужики показались из-за домов в конце улицы, стрелки датчиков температуры — а их здесь целых три, уже поднялись до необходимых значений.

Восемь человек во главе с Иванычем двигались быстрым шагом, периодически переходя на бег. Одного из парней поддерживали под руки, но сказать что с ним что-то совсем серьёзное, я не мог, — ногами тот перебирал довольно шустро.

Дождавшись когда все погрузятся, и закроют дверь, я отпустил тормоз и тронул рычаг газа.

Взлёт прошёл штатно, единственное что я сделал не по шаблону, — слегка подкорректировал момент отрыва — внеся поправку на ветер. И судя по тому что самолет даже не качнуло, — не зря.

Кругов никаких давать не стал, и почти не набрав высоту сразу пошёл на снижение.

По хорошему бы загрузить солярку и вернуться в станицу, но ночью точно с курса собьюсь, а это практически верная смерть. Пока будем искать ориентиры, — закончится топливо, ну а там уже и совсем всё, — в лесу еще как-то можно выжить, а в степи точно без вариантов.

При посадке также подкорректировался на ветер, и наверное впервые за всё время почувствовал самолёт. Ненадолго, может всего на пару секунд, но в эти мгновения я словно сам «махал крылами», а полосы коснулся не колёсами шасси, а своими собственными ногами.

Теперь никто не спешил, о чём-то тихонько переговариваясь, мужики дождались полной остановки, спросили можно ли им выходить, и только после этого покинули самолёт.

Проведя необходимые манипуляции, мы тоже проследовали за ними. Хотелось поскорее узнать что же всё таки произошло, и причём тут золото.

Но стоило нам зайти в палатку, все разговоры тут же прекратились, и в воздухе опять повисла напряжённая тишина.

Оба спасенных парня сидели возле печи, и зажав в ладонях железные кружки с чем-то горячим, осторожно отхлебывали.

Казах Саша занимался печкой, дрова в ней почти прогорели, и он, раскалывая полено на мелкие щепки, пихал эти щепки внутрь, чтобы раздуть угли.

Иваныч сидел на полу возле сына, и косясь на нас, о чём-то его тихонько спрашивал.

Встретившись с ним взглядом, я заставил его подняться, и подойти к нам.

— Теперь ничего не хочешь объяснить?

— Конечно объясню. — с готовностью подтвердил тот, и оглянувшись на сына, добавил, — разберусь только здесь, разговор не на пять минут, времени потребует.