Евгений Истомин - Трава на пепелище
Заслышав сквозь стук колес быстрые шаги оставшихся стражей, машинист прокашлялся и жалобно заголосил.
* * *Небольшой белоснежный пароход с королевскими эмблемами по бортам — белый пардус в прыжке, — словно лебедушка, вышел из порта.
Юный король Велетрии, облокотившись на перила, пустым взглядом наблюдал, как взбивает пену огромное ходовое колесо. Мимо размеренно проплывали песчаные берега, искрящиеся золотом, а сразу за ними виднелась стена лиственного леса. Для леса на южных берегах велетрийцы оставили совсем не много места, отхватив плодородные земли под многочисленные виноградники, фруктовые сады, плантации льна и хлопка, простирающиеся покуда хватало глаз.
— Я рад, что ты решил пойти на примирение, — послышался голос магистра позади, — признаться, думал, что встанешь в позу.
— Как видите, нет, — глухо отозвался Ситион, не поворачиваясь. Все мысли его были прикованы к дюжине мужчин, спрятавшихся в его личной каюте во главе с Самоном Сальдой. Все они были не велетрийцами и тем более не хотами. Значит, подобных Сальде много.
Самон явился к королю прошлым утром, он четко разъяснил, в какой порт должен подойти королевский пароход, в какое время там не должно оказаться ни единой души и когда отплытие. Ситион выполнил все.
Магистр отозвался на приглашение быстро, правда, с ним пришли еще двое «чистильщиков». Перестраховка или случайность, король не знал, но справиться с тремя спецами сложно, что подтвердила и напряженная мина Сальды, когда он узнал об этом. Хотя операцию не отменил.
— Тебе нужно время, — продолжил магистр, — ты подрастешь, заматереешь и станешь истинным королем, достойным отца. Не торопись, подожди немного.
Ситион молчал.
Магистр вздохнул и отошел, решив оставить юношу в покое. Когда захочет, сам начнет разговор, а иначе зачем же приглашал?
— Куда держим курс, мой король? — хриплым, привыкшим заглушать шум моря голосом спросил капитан — крепкий бородатый мужчина в белой морской форме с синими вставками. Капитан Лавалийский вот уже двадцать лет ходил на королевском пароходе, был очень уважаем во флоте и по влиятельности мог сравниться с самим адмиралом Гравильоном.
— В открытое море, — буркнул Ситион.
— Погода сегодня капризная, далеко уходить не стоит, я отойду и двинусь вдоль берега.
— Только так, чтобы его видно не было!
Капитан пожал плечами:
— Как скажете. На левый борт! Полный вперед!
Семь матросов, составлявших команду королевского судна, повиновались немедленно.
Когда берег совершенно скрылся за горизонтом, Ситион краем глаза оценил обстановку: магистр, один из «чистильщиков», капитан и пять матросов — на палубе, второй «чистильщик» в каюте, еще два матроса, скорее всего, в машинном отделении.
Пора.
— Я пойду прилягу, — буркнул король и направился к лестнице.
— Переживает? — посочувствовал капитан.
— Наверное, — согласился магистр, — хотя что-то меня беспокоит. Что-то не нравится…
Вдруг где-то в трюме послышалось несколько выстрелов. Магистр и второй «чистильщик» молниеносно выхватили револьверы. На палубу имелось два хода — через машинное отделение и через каюты.
— Триллиен, иди вниз через машинное отделение, капитан, давай поворачивай к берегу, — распорядился Вадимор, а сам ринулся к каютам.
Он не успел добраться до лестницы, как со стороны машинного отделения послышалась отчаянная стрельба. «Чистильщик» Триллиен выскочил на палубу, истекая кровью.
— Нападение, магистр, их несколько!
Вадимор хмыкнул. Как? На королевском судне?!
Здесь и спрятаться негде!
— Где Парион?!
— Не знаю, наверное, убит!
В этот миг из трюма появился человек. Триллиен выстрелил, попав ему в голову, но ответная пуля уложила и самого спеца.
Кто-то попытался открыть лестничную дверь и со стороны кают. Магистр вскинул пистолет, но передумал, решив, что это может быть король. Однако ошибся. В дверях появились сразу двое. Вадимор пальнул от бедра, убив одного, но второй прострелил магистру плечо, прежде чем отправиться за товарищем.
Позади закричали. Нападавшие рвались через машинное отделение. Трое безоружных матросов кинулись в рукопашную, но добежать успел только один, он сцепился с ближайшим бандитом, оба рухнули, заблокировав проход.
Не теряя времени, магистр кинулся к каюте короля. Один из бандитов, топтавшийся перед ней, даже не успел повернуться, рухнув замертво. Вадимор рванул дверь и наткнулся на ствол винтовки. Последнее, что он видел, это лицо юного короля за спиной убийцы.
Самон Сальда вытер лицо от крови магистра и ринулся на палубу.
К этому времени все три отчаянных матроса погибли, еще один прыгнул за борт, другой забился под шлюпку. Остался лишь капитан, голыми руками свернувший шею одному из нападавших и теперь боровшийся с другим.
Завидев Ситиона, вышедшего вместе с Сальдой, капитан оттолкнул противника и заревел:
— Прыгай, мой король, прыгай!
Сальда, усмехнувшись, приобнял монарха, вскинул винтовку и выстрелил.
— Мой король, — затухающим голосом пробормотал капитан, и Ситион увидел в его глазах жуткую, чудовищную боль, но не от раны, а от неожиданного осознания предательства.
Не сумев перенести этого взгляда, юноша закрыл глаза, сполз по двери и забился в бесшумных рыданиях.
— Того, что выпрыгнул, мы застрелили, — доложил Самону один из соратников, тяжело дыша.
— Хорошо. Скольких мы потеряли?
— Восьмерых, и это при том, что одного спеца пристрелили спящим.
Сальда присвистнул:
— Не слабо. Эти «чистильщики» действительно серьезные ребята. Всех наших в мешки и с грузом за борт, нельзя, чтобы их нашли велетрийцы. Остальных аккуратно сложить на палубе, сами в шлюпку и на наш корабль.
— А этот не сорвется? Больно нервничает, — кивнул соратник на короля.
— Может. Надо держать его покрепче. Ничего, сейчас истерику закончит и я проведу беседу.
Мужчина кивнул и отправился выполнять поручения.
Сальда подошел к единственному оставшемуся в живых матросу. Тот держал в одной руке револьвер, а второй прощупывал плечо.
— Хочу стрельнуть, чтобы лишних вопросов потом не было, — смущенно пояснил матрос.
— Ничего не забыл?
— Нет. На нас напали хоты, команда билась отчаянно, но все погибли. Мы с вами сумели отбиться и защитить короля.
— Молодец. Оставшиеся деньги получишь на берегу. Сейчас иди за штурвал. — Сальда собрался отойти, но затем повернулся, выхватил револьвер и выстрелил матросу в плечо. Тот взвыл. — Сам так и не решишься, — усмехнулся Самон.
9
Корийен открыл глаза и дернулся, попытавшись встать, но что-то удерживало его руки и ноги.
— Тихо, не двигайся, — услышал он нежный девичий голос.
«Чистильщик» поморгал, привыкая к яркому дневному свету, и глянул на собеседницу. Ею оказалась симпатичная хотка лет двадцати пяти.
— Где я? — задал Корийен самый уместный в его положении вопрос.
— В Стене, у нас дома. — Девушка замялась, не зная, как выразиться точнее. — А ты симпатичный, я представляла себе «чистильщиков» какими-то… другими, — вдруг сказала она.
— Я велетриец, — напомнил Корийен.
— Ну и что, мой папа тоже велетриец.
«Чистильщик» непроизвольно дернулся:
— В смысле? Ты полукровка?
— Нет, я приемная. Они с мамой спасли меня. Нас таких семеро. Трое велетрийцев и четверо хотов.
Бред. Страшный сон. Куда он попал?
— Как я у вас оказался?
— Мой брат Бор взял в плен тебя и твоего друга.
— Друга?
— Того хота. Правда, он еще без сознания. Бор ранил его, иначе он бы убил брата. Но мама и Камия позаботятся, чтобы он поправился.
— Ах, этого друга…
Корийен приподнял голову и осмотрелся. Кровать, к которой примотали велетрийца, стояла на просторной открытой веранде, а мерный шум, поначалу принятый им за последствия удара, шел от моря. Как и свежий влажный морской воздух.
— Раз ты «чистильщик», — печально произнесла девушка, приложив прохладную нежную ладонь ко лбу Корийена, — значит, ты ненавидишь таких, как я. И убиваешь…
Корийену вдруг стало неприятно и обидно, что эта хотская девушка может так думать. А впрочем, какая разница, что думают хоты.
— Женщин я не убиваю, — буркнул он единственное, что пришло на ум.
Девушка опустила глаза.
— Я позову отца, — тихо произнесла она.
Отца! Хотка называет велетрийца отцом! Он угодил в дом для умалишенных.
Спустя пару минут на веранде появился бородатый велетрийский мужчина средних лет и огромный молодой хот, державшийся за бок и болезненно щурившийся. Похоже, тот самый.
— Извините за это пленение, послушник, — произнес велетриец вежливо, — но ваш… хм… напарник был серьезно ранен, да и бросать вас без сознания в Стене опасно. Сами понимаете, существует большая вероятность, что очнуться вам уже не дадут. А путы — дань репутации спецов. Но я освобожу вас, если пообещаете никого не трогать.
