Крис Райт - Шрамы
Примарх следил за своей внешностью. Его плащ был подбит белым мехом, который чогорийцы называли эрмиет. Джагатай носил кафтан темно-бордового цвета на шелковой подкладке. Золотые украшения украшали пальцы, обвивали шею и стягивали хвост блестящих волос.
Даже без доспеха он выглядел опасным. Складки одежды не могли скрыть натренированное тело воина. Каждое его движение — тянулся ли он, чтобы налить вина чиньюа, или же ставил свои камни на выбранные места — словно совершалось с доведенной до совершенства точностью мечника.
Халджи говорил ей об этом много раз.
— Ничего лишнего, — сказал он, взмахнув талваром перед ней в подтверждение своих слов. — Каждое движение настолько эффективно, насколько позволяют мускулы. Никакой напыщенности и изящества. Только суть.
Хан казался вполне способным довести до совершенства такой подход.
— Вы позволите мне дать вам совет? — спросил он.
Брови Ильи поднялись.
— Всенепременно.
Он откинулся на спинку огромного кресла. Свет вокруг них плясал от легкого движения пламени свечей. На заднем фоне раздавались тихие звуки просперинской серебристой арфы. Хан очень любил музыку — говорили, что в этом он был похож на Магнуса.
— Вы играете в регицид? — спросил он.
Илья кивнула.
— Не такая сложная игра, как го, — заметил Хан. — Регицид дает вам одного врага, один путь — убей Императора и победишь. В го нет Императора. Или лучше сказать: в ней много Императоров.
Илья слушала. Она считала, что Белые Шрамы слишком сильно старались объяснить превосходство своих культурных предпочтений. Они так привыкли быть непонятыми и игнорируемыми, что это глубоко засело в их душах.
— Мои воины тренируются на этой игре, — продолжил Хан. — Они учатся видеть угрозы со всех сторон, учатся противостоять многим врагам.
— Я понимаю, — сказала Илья. — Проклятье. Я стараюсь все запомнить.
— Вы хорошо справляетесь.
— Но должны были быть случаи… Случаи, когда у вас действительно был один враг.
— Острому уму легче приспособиться к простоте.
И снова эта резкая защитная реакция.
«Это потому что ты знаешь: в тебе видят варвара».
Илья вздохнула и сделала ход. Вероятно, остановить потери было уже невозможно. Она полагала, что довольно скоро ее контрходы будут отражены.
— Итак, какова следующая цель?
Хан изучил доску.
— После Чондакса? Я не знаю.
— Приказов от магистра войны нет?
Примарх не ответил. Он не говорил о Горе со времени заключительных этапов войны на Белом Мире, хотя прежде часто вспоминал о нем. То же касалось Цинь Са. Илья знала, что за все время кампании в системе Чондакс Легион не получили никаких надежных новостей от магистра войны — иначе бы она увидела рапорты — но кое-что, возможно смутное видение говорящего со звездами, могло пробиться.
Все как будто начинались с подозрительных слухов, тревожных намеков, которые передавались по пустоте, как сплетни между пехотинцами.
— Так у вас есть планы? — спросила Илья, гадая, получит ли она точный ответ.
Хан внимательно смотрел на камни, не поднимая глаз.
— Я чувствую необходимость снова поговорить с Есугэем. Если мы в скором времени не установим связь, тогда нам придется вернуться домой.
Илья улыбнулась.
— В самом деле? Вы приведете весь Легион на Чогорис только ради него?
Хан не улыбнулся. Он редко это делал, что было странно: с лиц остальных воинов Легиона улыбка почти не сходила.
— Конечно.
Он поставил камень, предсказуемо начиная окружать следующую из ее уменьшающихся групп.
— Я больше столетия полагаюсь на Есугэя.
Илья сделала глоток перед следующим ходом. Вино было посредственным — чогорийцы не очень ценили виноделие.
— Тогда почему он не отправился с нами на Чондакс?
— Он был нужен на Никее.
— Никее?
— Совет, — Хан наградил ее проницательным взглядом. — Я бы тоже был там, если мог, но Есугэй — мой представитель. Он говорит от моего имени. Видите, как сильно я ему доверяю?
— Вижу. А что он там делает?
— Оспаривает право задьин арга на существование. Надеюсь, он преуспел.
— А если нет?
Хан пожал плечами.
— Для меня это не имеет значения, но я бы предпочел, чтобы мои более прилежные братья не были вынуждены делать сложный выбор.
Илья засмеялась. Она поняла, что находит дружелюбное безразличие Белых Шрамов к имперским указам скорее располагающим к себе, нежели раздражающим. Они не были мятежными в строгом понимании, просто самими собой — ни больше, ни меньше. Единственными в своем роде. Беспечными. И никогда не откажутся от провидцев бури.
— Невыгодное для вас решение могло быть принято месяцы назад, — заметила генерал. — Мы бы и понятия не имели о нем.
— Множество событий могли произойти, о которых мы понятия не имеем, — ответил Хан. — В этом заключается преимущество этого места.
Но затем на какой-то миг выражение лица примарха дрогнуло, словно он знал или догадывался о чем-то большем, чем сказал.
— Вы ничего не хотите мне рассказать? — осторожно спросила Илья.
— Нет, — ответил Хан, опустив свой камень и начав новую атаку на ее окруженные позиции. — Теперь сосредоточьтесь. Вы почти проиграли.
— Итак, скажи мне, что ты думаешь, — поинтересовался Шибан.
Перед ним на стальном столе лежал мертвый легионер, лампы апотекариона «Калджиана» освещали неприятные подробности его тела. Доспех был срезан, а черная плоть внутри походила на подгоревшее мясо.
Рядом с Сангджаем, который задумчиво потирал подбородок, стоял Джучи.
— Прогеноиды пропали, — сказал с сожалением эмчи. — Из-за температуры.
— Как он умер?
— Ты сам видишь, — ответил Сангджай, потянувшись к шее воина и раздвинув отслаивающуюся плоть руками в перчатках. — Один колющий удар клинком в позвоночник. Воина держали в этот момент.
Шибан оперся руками на стол.
— Видел когда-нибудь, чтобы орки наносили такие раны?
— Не знаю. Они наносят раны определенным способом?
— Ты видел, как сражаются зеленокожие, — сказал Джучи. — Они обезображивают свои жертвы.
— Может быть, у них не было возможности, — предположил Сангджай.
— У них было достаточно времени, — ответил Шибан. — Дело не в этом.
Сангджай снова посмотрел на труп. Он долго и тщательно изучал его, наклонившись и внимательно рассматривая рану. Шибан услышал слабый шум левого аугметического глаза апотекария, регулирующего фокусировку.
В конце концов Сангджай выпрямился.
— Это мог быть хейн. Я видел, как они довольно неплохо орудовали клинками. Но соглашусь, это маловероятно.
— Тогда кто?
Сангджай невозмутимо взглянул на него.
— Тебе нужны мои предположения?
— Говори, — нетерпеливо прошипел Джучи.
— Этот разрез сделан длинным клинком. Легионерским. Они знали, куда вонзить его, и сделали это быстро. Посчитали, что лава уничтожит тела.
Шибан кивнул. Его слегка подташнивало.
— Что-нибудь еще?
Сангджай покачал головой.
— Клинок легионера, — пробормотал потрясенный Джучи. — Они сражались друг с другом?
— Кто знает? — вымолвил Шибан.
— На Фемусе не было никого, кроме зеленокожих, — продолжил Джучи, все более распаляясь. — Зеленокожих и нас. Они что, с ума посходили?
— Ну все, хватит.
— Сколько погибли вот так?
— Хватит, — резко выпалил Шибан.
Он оттолкнулся от стола. Голова была переполнена мыслями. На захват Фемуса ушло много времени, намного больше, чем должно было. Флотские командиры ссылались на неблагоприятный рельеф, но Шибан перед своим переводом видел боевые доклады, содержащие жалобы на более высокие, чем ожидалось, потери, плохую связь, регулярные неудачи.
«Они сражались друг с другом?»
Сложно поверить. Между братствами всегда были трения — он ощутил их на собственной шкуре — но не до такой степени. Никогда.
— На это нельзя закрыть глаза, — сказал он наконец. — Я возвращаюсь назад.
— Зачистка окончена, — нерешительно напомнил Сангджай. — Мы получили приказ вернуться, Каган скоро уведет флот.
— Связь целыми месяцами была плохой, — заметил Шибан с безрадостной улыбкой. — Если мы ответим не сразу, он поймет.
— Ты не найдешь ответ, — сказал Сангджай. — Не на Фемусе.
Шибан направился к выходу.
— Откуда-то надо начинать, — ответил он.
Тайны Фемуса разоблачены
4
«ХЕЛЬРИДДЕР»
В ШТОРМ
ПРЕДАТЕЛЬ
Понадобилось много времени, чтобы флот отреагировал на приказы. Боевые крейсеры Легионес Астартес были гигантскими творениями длиной в несколько километров, подобные темным городам посреди космоса. Их строили десятилетия, привлекая миллионы рабочих и тысячи машин Механикума. Отправленные в глубокий космос они продолжали расти, развиваться, меняться. Собственные кузни кораблей никогда не прекращали работы и не отдыхали.
