Алекс Кош - Игры масок
Женщина всплеснула руками, явно не ожидая подобной реакции. Конечно, в её представлении Алекс должен быть встать на задние лапки и начать «служить», едва услышав о том, что его хотят показать по телевидению. Это же такая честь!
— Но как же, ведь это такая хорошая возможность рассказать о себе, о своих взглядах…
Ага, как же!
Алекс вымученно улыбнулся и поспешно свернул в ближайшую подворотню. Там он рванул с места и пробежал не менее двух кварталов, чтобы наверняка отвязаться от надоедливых телевизионщиков. И дело тут было не только в плохом настроении. Несколько раз он уже накалывался на подобных затеях. Хватит. Сперва наобещают с три короба, наснимают материала часа на два. Ты им прыгаешь, крутишь фишки, рассказываешь своё видение философии… А потом? В лучшем случае пара секунд прыжков да две короткие ничего не значащие реплики — вот тебе и вся известность. А в худшем — перевернут всё сказанное с ног на голову, и подгонят под свои интересы. Как ни крути, а время будет потрачено зря.
Алекс забрался по карнизам на крышу пятиэтажки и сел на краю, свесив ноги и подставив лицо вечернему ветерку.
А вопросы их дурацкие?
Думаете ли вы о своих близких, когда прыгаете? Не страшно ли вам? Что чувствуешь, когда срываешься или летишь и видишь, что не дотянешь до соседней крыши? Вы наркоман и зависите от адреналина?
И что им отвечать? Как ни крути, а паркуристы действительно постепенно превращаются в самовлюблённых эгоистов, адреналиновых наркоманов, да ещё и явно шибанутых на голову. Даже нормальные парни не могут толком объяснить, почему они этим занимаются. Думать о близких? Экстремалы же сплошь молодые ребята, они вообще мало о чём думают. К тому же ни один нормальный человек всерьёз не примеривает на себя понятие смерти или серьёзной травмы. Каждый думает, что это может случиться с кем угодно, но только не с ним. И это правильно, иначе жизнь превратилась бы в бесконечную фобию…
Алекс поднялся на ноги и окинул внимательным взглядом соседнюю крышу. Перехода по высоте нет, значит, спокойно можно прыгнуть максимум метров на пять. Поскольку дома истинно по-русски стоят наискось, то самое близкое место как раз составляет около четырёх метров. С запасом даже.
— А как вы определяете, что вот через это можете прыгнуть, а через это — нет? — тихо передразнил он одну из давешних журналисток.
— Глазомер и математика, милочка, — с нравоучительными нотками, как иногда любил говорить Алексей Селин, сказал он. — А ещё шестое чувство, третий глаз и чувствительная к падениям пятая точка. Ох… — Он потёр ушибленный зад. — Что-то слишком много падений для одного дня.
Где-то в глубине сознания мелькнула искорка страха: а вдруг и в этот раз не допрыгнешь, сорвёшься? Математика уже один раз ошиблась…
— Я — лучший! — тихо произнёс Алекс себе под нос, затыкая внутренний голос. — Лучший или мёртвый…
Он разбежался и прыгнул на соседнюю крышу. Полёт в группировке — «дроп»[11]. Секунды эйфории. Ощущение, будто ты действительно умеешь летать. Затем быстрый выход из группировки, касание всеми четырьмя конечностями тёплой крыши, «ролл» и запоздалый удар адреналина.
— Крылья, крылья, — весело процитировал Алекс известный мультик, — главное, хвост!
Алексей Селин неторопливо поднимался на свой злосчастный четвёртый этаж, и все мысли его носили исключительно ворчливый характер.
И почему в пятиэтажках лифты не предусмотрены? Как было бы приятно сейчас зайти в кабину, испещрённую наскальной живописью двадцать первого века, и нажать на заветную расплавленную кнопочку. А тут топать приходится…
Всё тело болело так, будто его избивали несколько часов кряду. В тишине раздавался одинокий хруст выбитого сустава голеностопа правой ноги и глухая ругань:
— Не мог поаккуратнее прыгать, — бурчал он себе под нос. — Великий паркурист, блин…
Звонок разразился приглушённой трелью, и вскоре с той стороны двери защёлкали замки. На пороге появился отец — темноволосый, грузный мужчина в спортивном костюме, с длиннющими усами, коим мог позавидовать любой кубанский казак. Скептически посмотрев на вроде бы путёвого, но всё равно немного странноватого сына, он спокойно поинтересовался:
— Чего хромаешь, опять упал?
Взгляд отца на секунду задержался на синяке под глазом и тут же скользнул в сторону. Селин-старший никогда и ни в чём не попрекал своих детей, предпочитая проводить с ними неторопливые разъяснительные беседы. Что делать, профессия психолога накладывала определённый отпечаток. Иногда Алексею даже хотелось, чтобы отец наорал на него или хотя бы всерьёз разозлился. Но в глазах Селина-старшего всегда светилось спокойное профессиональное понимание и терпеливая уверенность, отчего Алексею часто во время разговоров казалось, будто он находится на приёме у отца в медицинском центре.
— Ага, — грустно подтвердил Алексей, осторожно прикрывая рукой свежий фингал. — Ты же знаешь, акробатика очень травматичный вид спорта.
Зайдя в коридор, он быстро скинул обувь и поспешил в свою комнату.
Провожавший Алексея оценивающий взгляд отца предполагал любую возможность получения травмы: от драки с хулиганами до пьяного дебоша в местной пивнушке, но только не случайное падение на бальных танцах. Конечно же, он никогда не стал бы давить на сына или выведывать подробности его злоключений. Тут важно дать понять, что ты всегда готов выслушать и дать совет…
Прикрыв за собой дверь комнаты, Алексей кинул на пол рюкзак и рухнул в кресло.
Блаженство!
Мама, как обычно, задерживалась на работе, поэтому ахов и вздохов по поводу синяка сегодня не предвиделось, а вот…
Дверь приоткрылась, и в проёме возникла довольная мордочка старшей сестры.
— О! Явился, мелкий. Опять глаз подбили?
— Изыди, — вяло ответил Алексей. — Без тебя тошно.
— Без меня действительно тошно, — кивнула Аня. — Зато со мной всё просто отлично. А ты жди очередную отцовскую лекцию на тему бесконфликтности и любви к ближнему.
«Что верно, то верно, — вынужденно признал Алексей. — Ну что ж, придётся запастись терпением и придумать абсолютно идиотскую отмазку о новой жутко неуклюжей партнёрше. Надо же было умудриться локтём в глаз заехать… Что интересно, отец отлично знает, что я вру. И я знаю, что он знает… Но мы всё равно будем и дальше играть свои роли».
Алексей едва успел переодеться, как послышался тихий стук в дверь.
— Можно?
— Конечно, — ответил Алексей, садясь обратно в кресло и принимая самый что ни на есть невинный вид.
Отец зашёл в комнату и аккуратно прикрыл за собой дверь.
— Сын.
Алексей скромно потупился.
— Да, пап.
— Я хочу с тобой серьёзно поговорить.
«Ну сейчас начнётся!» — мысленно простонал Алексей.
— Послушай, конечно, обычно говорят, что насилие — это не выход… — Отец смущённо кашлянул. — Но если тебя избивают в институте, то иногда стоит дать сдачи.
Алексей на секунду замер, переваривая услышанное, и с трудом сдержал улыбку: «Так вот о чём он подумал! Что ж, довольно логично, ведь не станет же такой тихоня, как Алексей, сам устраивать драки».
— Мы же ведь в детстве отдавали тебя в школу единоборств, — напомнил отец. — Неужели ты ничему там не научился?
— За месяц? — грустно усмехнулся Алексей. — Её же потом закрыли, а я пошёл на акробатику. И ни о чём, кстати, не жалею. Ты же знаешь, я не люблю насилие.
Отец задумчиво и немного оценивающе посмотрел на сына.
— Да. Между прочим, акробатика очень неплохо повлияла на твоё телосложение и физическую форму. Мне кажется, если ты будешь более уверен в себе… — Он просветлел. — Да! Думаю, пара уроков в какой-нибудь секции рукопашного боя могут сильно помочь. Тебе нужно обрести уверенность в собственных силах.
Алексей вновь едва сдержал смех. Офигеть! Ярый пацифист, не признающий насилия в принципе, гонит его в секцию единоборств. Куда катится мир?
— Ну я не знаю…
— Ты просто пообещай как следует подумать над этим.
— Обещаю. — Алексей позволил себе улыбнуться. — Обязательно подумаю.
Отец собрался уходить, но у двери обернулся.
— Да, и лучше не будем рассказывать об этом маме, она сейчас вся в работе… чего её зря расстраивать?
Алексей выразительно потрогал уже начавший синеть фингал.
— Ты просто веди себя как обычно и старайся не светить подбитым глазом. Авось и не заметит, — усмехнулся в усы отец.
Алексей кивнул. И правда, когда у мамы начинаются очередные проблемы на работе, она не замечает ничего вокруг. Однажды сестра на неделю уехала отдыхать в тёплые края, а мама заметила её отсутствие лишь спустя пять дней. Да и то лишь когда её компанию постигла какая-то серьёзная неудача и ей некому было пожаловаться. Муж для этого важного дела не подходил, ибо профессиональная манера врача-психолога порой раздражала не только Алексея, а сын слишком редко бывал дома, возвращаясь ближе к ночи.
