Эдуард Байков - Рой
Жениться вот не успел – все воевал. А может, оно и к лучшему – нехер безотцовщину плодить. Детишки ведь при отце-зэке, мотающем длительный срок, почти как сироты.
2Давно ему война не снилась: ни первая – провальная ельцинская, ни вторая – путинская. Давно… А сегодня вдруг приснилась. Грохот артиллерии, свист снарядов и бумы дальних разрывов. Взрыв, еще один – погромче. И тут он проснулся.
Не сразу и понял, где он – в Чечне или… Нет, на зоне он, на ментовской. Уже три года, как тут. А в ушах все еще грохот стоит. Подольский резко сел на койке. Вокруг суета какая-то, зэки переговариваются:
– Слыхал, Проха?
– Ну, взрывы типа…
– Эй, Антип, как думаешь, где это?
– А ну, утухли, – зычный голос Батыра. – Ша, я сказал! Не слышно из-за вас ни хера…
Наступила тишина, которая буквально через полминуты была распорота треском автоматной очереди. Стреляли где-то рядом, возле промзоны. Донеслись крики и сразу несколько пистолетных выстрелов. И снова замолотил в чьих-то руках «калаш» – звуки выстрелов из автомата Калашникова не спутать ни с какими другими.
– Екарный бабай! – Голос старшего стал сиплым, видно, и Батыр охренел от происходящего. – Слышь, братва, давай подъем, только тихо. Всем собраться и быть наготове.
«Наготове к чему?» – чуть не сорвалось с языка Валеры, но он вовремя язык прикусил. Он вообще в своей лагерной жизни старался не болтать лишнего, да и лишних телодвижений тоже не делать.
Как и все, быстро вскочил, оделся и застыл в проходе между койками – в темноте. Свет им после восьми вечера отрубали. Экономила на электричестве администрация, да и не положено зэкам при свете гнать дуру, то есть бездельничать…
3Заместитель начальника колонии по безопасности и оперативной работе майор внутренней службы Вазген Слепян, главный кум на зоне, проторчал на работе весь день – дел накопилось невпроворот, а тут еще проверкой столичной грозились из областного УФСИНа. В общем, заночевал в колонии, на раскладном диванчике в своем кабинете.
Спалось плохо, долго ворочался. Оно и понятно – чертова проверка, да еще хреновы сотрудники… Вот вчера, к примеру, трое из заступивших на дежурство контролеров вели себя подозрительно. В принципе ничего такого из ряда вон выходящего, но видок у всех троих был такой, словно мужики белены объелись. Ну да, точно – не иначе как обширялись, сучье отродье! Все признаки наркотического дурмана – заторможенные движения, остекленевшие глаза, на обращения к ним реагируют вяло.
Майор решил пока ничего не предпринимать – до приезда хозяина. Начальник должен появиться завтра, во второй половине дня. Вот и поговорим с нариками за жизнь… А он с утречка закончит с бумажками этими треклятыми, смотается домой, пообедает нормально и обратно в зону. Ладно, хоть спецконтингент особо не докучает – все ж менты, хоть и бывшие, порядок знают.
Не выспавшийся толком и разбитый, точно бухал по-черному, майор поднялся затемно, умылся и сел за стол, где уже были разложены пухлые папки с делами.
Когда раздались первые выстрелы, поначалу Вазген даже не успел удивиться, вот только вялость как рукой сняло. Мигом достал из сейфа табельный «Макаров», схватил связку ключей и кинулся к оружейной. Запоздало подумал, что надо бы отзвониться в Управление, сообщить о ЧП. Но решил, что еще успеет: сначала нужно понять, в чем тут дело, кто стреляет и зачем.
Дверь в оружейную комнату была открыта. Слепян передернул затвор и осторожно двинулся к арсеналу. Подкрался, заглянул внутрь… Ну, так и есть – в комнате орудовал один из вчерашних нариков-надзирателей.
«Свихнулся, урод», – мелькнула догадка. А может, с кем-то из сидельцев снюхались? Неужто побег решили организовать? Майор разом вспотел: твою мать, только этого сейчас и не хватало! Вот черт, непонятно только – че он делает-то?.. Прапорщик доставал из оружейных шкафчиков один за другим автоматы и складывал их вместе с магазинами на металлическом столике.
Ладно, некогда мозги ломать!
Майор метнулся в комнату, сразу же ушел в сторону, прикрывая спину стеной, и заорал:
– Стоять, шкет! Руки в гору! – зачем-то перейдя на блатной жаргон и не забывая целиться в нарушителя.
Тот медленно – ну точно зомби из голливудских ужастиков – повернулся, пустым взглядом уставился на офицера. Рука прапорщика потянулась к ближайшему «калашу».
Майор не верил своим глазам: обдолбанный (теперь в этом не было никаких сомнений) контролер взял в руки автомат, спокойно так, деловито подсоединил рожок и уже начал вскидывать оружие… Врешь, падла, я тебе сейчас покажу, как за ствол хвататься!..
Грянул пистолетный выстрел, пуля, выпущенная с расстояния нескольких метров, кувалдой ударила в плечо нарушителя, швырнув его спиной на шкафчики. Не тут-то было – хренов наркоша даже не выпустил оружия из рук и начал подниматься. Майор взревел и выстрелил еще трижды – промахнуться с такого расстояния было трудно, и все пули угодили точно в грудь противнику. Тот рухнул навзничь.
Слепян, все еще держа перед собой пистолет, осторожно обошел стол, приблизился к поверженному надзирателю. Мать моя женщина! – урод все еще жил и пытался подняться. Правая рука скрюченными пальцами поползла к валявшемуся рядом автомату.
Да что ж это такое, в рот тебя чих-пых! У майора полыхнуло перед глазами, он приставил ствол к коротко стриженной башке прапора и надавил на спуск.
Потом минут пять приходил в себя, оттирал рукав и отворот кителя, забрызганные кровью и ошметками мозга. Руки тряслись, зубы предательски постукивали. Че это, а? Что за блядство такое?! Нет, ну почему с ним и в его смену? Да еще в отсутствие шефа!
Тут его самокопание было самым грубым образом прервано отдаленными звуками выстрелов. Очередь, еще одна… Он собрался, вскочил, достал из шкафчика броник и напялил его на себя. Затем прихватил «калаш» с парой запасных магазинов. Вышел, машинально огляделся и запер комнату.
Надо звонить – немедленно! Всех на уши поднимать, не хер им дрыхнуть, пидорам толстозадым! Пусть, блядь, присылают сюда спецназ!
Майора Слепяна трясло как в лихорадке.
4Колония для отбывания наказания бээсникам была небольшая – по меркам этих мрачных заведений. Численность осужденных не превышала тысячи человек (в других подобных зонах – до двух с половиной тысяч). Персонал состоял из трехсот с небольшим человек (обычно около пятисот—шестисот) – из них около восьмидесяти офицеров и без малого двести прапорщиков.
Особое подразделение составляла рота охраны. Когда-то эти военнослужащие входили в состав внутренних войск МВД, но с некоторых пор были переданы под юрисдикцию Федеральной службы исполнения наказаний. И теперь именовались отделом охраны колонии.
В карауле обычно было шесть человек дежурных – пятеро младших инспекторов и старший над ними, инспектор. Огнестрельное оружие – пистолет ПМ – лишь у последнего. Да еще четверо караульных на вышках – вот они вооружались автоматами Калашникова.
В семь утра – за час до подъема осужденных – нынешний караул должен был смениться по графику. В шесть тридцать двое дежурных прапоров отправились проверить территорию промзоны. Трое других остались в караулке. Старший проверил проход между КПП и караульным помещением, затем связался по рации с охраной на контрольном пункте и с каждым из охранников на вышках. Все было путем. Он вернулся в караулку.
Спустя десять минут – было без четверти семь, когда старший по наряду вышел во двор, он заметил возвращающихся сотрудников. Внезапно позади них показались фигуры двоих контролеров – дежурных по жилой зоне.
И что-то было в них не так… Это наметанный взгляд инспектора просек сразу.
Ну да, они шли от здания администрации. Но не это настораживало – их мог вызвать старший кум. В руках у них было оружие – автоматы. А это прямое нарушение режима дежурства. Тем более команды не было – рация все время была в исправном состоянии, он бы услышал приказ.
Старший по наряду уже хотел было грозно окликнуть провинившихся, когда те вскинули оружие и открыли огонь по его сотрудникам. Прапорщики из караула задергались под очередями и кулями повалились на землю. Старший на мгновение застыл, не веря в происходящее, затем сработала реакция – он бросился плашмя, залег за бордюром. Трясущимися руками расстегнул кобуру, выхватил пистолет. Газончик перед ним вспорола автоматная очередь. Еп твою мать! – инспектор чуть не обоссался. А ведь как раз хотел отлить перед этим, да вот не успел…
Лежа на спине, он слышал, как бухают тяжелые подошвы ботинок контролеров-убийц по асфальту. Перекатился на спину, выставил руку с пушкой, прицелился. Бах – первый выстрел всегда требует усилий, следующие идут легко – бах-бах! Все три – мимо. А те двое даже не залегли. Дали в его сторону длинную очередь.
Ох, блядь! – одна из пуль ужалила ногу. Ну и боль! Он глянул на ногу – темное пятно расползалось на левой брючине. Кажись, икра прострелена. Но кость вроде не задета.
