Михаил Кликин - Демоны рая
— К этому нужно быть готовым, — кричала Алета, крепко держась за металлический шпиль. Сильный ветер трепал ее рыжие волосы и гудел в натянутых тросах. Настоящий свободный ветер, которого никогда не бывает там, внизу.
— Что это значит?
— Подумай, и, может быть, поймешь сам.
Яр не хотел ни о чем думать…
Однажды Алета решила, что Яру пора поговорить с младшей женой. Она свела их в ресторане «Идальго», а сама незаметно исчезла.
— Привет, — сказала Ольша, усаживаясь напротив.
— Привет, — сказал Яр. — Извини за тот разговор.
— Не надо сейчас оправдываться. Алета мне все объяснила.
— Все?
— Ты болел. Ты бредил. Мы не должны были видеться.
— Да, конечно. Я сам не понимал, что говорил.
— Это уже не важно. Ты знаешь, о чем я хочу с тобой поговорить?
— О ребенке.
— Алета уже тебе рассказала? Я же просила ее не делать этого…
— Я догадался сам, — соврал Яр. — Она просто потом подтвердила.
— Догадался? — Ольша удивленно посмотрела на него. — Почувствовал?
— Не знаю… — Яр замялся. — Наверное… Не могу объяснить…
— Я хочу его оставить, — резко сказала Ольша, и лицо ее сделалось острым и строгим.
— Я не против, — сказал Яр.
— Нет, ты не понимаешь… Я хочу сама выносить его…
— Сама? Зачем?
— Я так хочу…
— Но в доме рождений…
— Да, да, я знаю! Мне все это говорят, все только это и твердят: дом рождений, дом рождений! Там безопасней! И мне, и малышу!
— Именно.
— Нет! Я не хочу! Не хочу его отдавать!
На них стали оборачиваться. И Яр подвинулся ближе, взял Ольшу за руку, погладил ее пальцы:
— Успокойся… Не кричи…
Он налил ей лимонной воды, велел выпить. Сказал, сам не веря, что произносит это:
— Если ты хочешь, пусть будет так.
— Но это не все… — Она посмотрела на него. Глаза ее влажно блестели. — Я не хочу отдавать его в дом воспитания. Я хочу сама вырастить его.
Яр нахмурился, отпустил ее руку. Долго молчал, глядя в тарелку. Сказал:
— Он будет дикий.
— Он будет мой!
— Это неправильно.
— Почему?!
— Так нельзя.
— Почему?! Почему?!
— Потому что это плохо.
— Кому плохо? Мне? Тебе?
— Я не хочу, чтобы мой ребенок был дикий.
— Я его воспитаю!
— Ты не сможешь. Не сумеешь. Это же… Это груз, ответственность. Разве ты не понимаешь? Тебе не осилить… Дома воспитания для того и созданы — слава предкам…
— Зачем ты так говоришь?!
Она разрыдалась.
Яр смотрел на нее и чувствовал в душе неясное неприятное томление.
— Чего ты от меня хочешь? — спросил он, начиная злиться.
— Это ведь твой ребенок, — проговорила она сквозь рыдания. — Наш с тобой…
Грянула музыка. Ухоженный сибер-официант остановился возле их столика, собрал грязную посуду, коротко поклонился и укатил. Яру было очень неуютно. Нужно было непременно что-то сделать, но он не знал, что именно.
— Поступай, как хочешь, — сказал он. И понял, что произнес не те слова, что был должен…
Он здорово напился потом. До беспамятства, до бесчувствия. Только одно запомнилось ему: высокие черные тени, встречающие его на выходе из ресторана.
О, эти тени!
Теперь они чудились ему постоянно, всюду. Безумие безвестно сгинувшего Гната оказалось заразным. Неясные фигуры попадались на глаза едва ли не каждую ночь, их пугающие очертания угадывались в неверных тенях, их смутные силуэты мерещились в темных местах. Яр изо всех сил старался не замечать черных призраков. Он убеждал себя, что это лекарства так на него действуют. И обещал себе, что завтра же отправится в клинику. Но почему-то каждый раз на это не находилось времени.
Их время было занято другим.
* * *Кажется, это был четверг. Или пятница. А может, и суббота.
Яр и Алета только что поужинали и начали собираться на ставшую привычной прогулку.
— Ты уже знаешь, куда мы отправимся? — спросил Яр.
Алета многозначительно улыбнулась и протянула ему какую-то синюю горошину.
— Что это? — поинтересовался Яр.
— Съешь и ни о чем не спрашивай.
— А это не опасно? Мы довольно много выпили.
— Так даже лучше…
Горошина растаяла на языке. У нее был кисловатый вкус.
— Что чувствуешь? — спросила Алета.
— Пока ничего, — осторожно ответил Яр.
— Нужно немного подождать.
Яр присел. И ощутил, что в заднем кармане брюк что-то есть. Приподнявшись, он хлопнул себя по ягодице.
— Почувствовал что-то? — тут же поинтересовалась Алета.
— Да, — ответил Яр и вытащил из кармана плоский чехол-книжку.
Он сразу его узнал. Этот предмет вывалился из тренировочных штанов, что были на бесчувственном Гнате. Но как чехол очутился в этих брюках?
— Откуда он здесь? — вслух удивился Яр.
— Совсем забыла, — виновато сказала Алета. — Я сегодня нашла его в твоем халате, когда разбирала вещи для стирки. И переложила в брюки. Ты его не раздавил?
— Это не комми, — сказал Яр. — Этот чехол принадлежит Гнату.
— Тому человеку с ножом?
— Да.
— И что там?
— Какой-то мусор, я не разбирал его.
— Дай я посмотрю.
Он отдал ей чехол, хоть и считал, что копаться в чужих вещах не вполне правильно. Алета, кажется, так не думала. Она присела возле мужа и разом вывалила себе на колени все, что находилось в чехле-книжке.
— Маркер для пластика. Кредитная карта. Еще одна…
Яр смотрел, как Алета хищно перебирает вещи пропавшего, возможно, мертвого человека, и ему было не по себе.
— Бумаги, какие-то записки… Он писал маркером на обороте квитанций. Делал какие-то пометки для себя… Смотри, как интересно: «Их общение беззвучно. Но, кажется, они понимают наш язык». Это он о тех невидимках?
— Наверное.
— Фотография. Бумажная. Гляди! Это он?
Яр взял отпечатанный снимок. Ему показалось, что рука его при движении оставляет в воздухе едва заметный радужный след. Наверное, причиной тому была синяя горошина… Он попробовал сосредоточиться, всмотрелся в неясную фотографию. Покачал головой:
— Нет, это не он.
— А кто?
— Откуда я знаю?
Фотография была примечательная: кто-то безвестный снялся на фоне неровной бетонной стены в обнимку с покореженным сибером-усмирителем. Но не разбитый сибер и не человек со стальным прутом в руке привлекли внимание Яра. На фотографии присутствовала еще одна фигура.
— Ты видишь это, Алета?
— Тень?
— Довольно четкая, правда?
Яру стоило немалых усилий говорить спокойно.
— Обычная тень. Отдаленно напоминает человека в плаще. Если бы ты не показал, я бы и внимания не обратила.
— Вот от них он и бегал, — сказал Яр и закусил губу.
— Кто? — не поняла Алета.
— Гнат.
— Тот человек с ножом?
— Да…
Алета поднесла снимок ближе к глазам, пригляделась. Посмотрела на обратную сторону — там было чисто.
— Но это же обычная тень. Неудачно выбранный ракурс, плохое освещение, какая-то помеха перед вспышкой — и вот результат… — Алета заглянула Яру в лицо. И испугалась его бледноты. Спросила тихо, участливо: — Ты считаешь, что именно этот снимок сделал его безумным?
Яр ответил не сразу. Ему уже расхотелось куда-то идти. Он думал о том, чтобы запереться дома, включить во всех комнатах весь свет, завести громкую музыку. А дверь… Дверь, конечно, лучше заставить тяжелой мебелью, завалить увесистым барахлом, а потом для пущей надежности обмотать получившуюся груду клейкой лентой, обвязать шарфами, ремнями, галстуками…
— Я боюсь, что таких фотографий много, — медленно проговорил Яр. — Последние несколько дней я и сам вижу эти тени. Верил, что это просто галлюцинации… Но они точно такие, как на этом снимке… Точно такие…
* * *Они остались дома. Они включили весь свет и завели громкую музыку. Но дверь баррикадировать не стали.
Они переоделись в теплые халаты и обули мягкие тапочки, они выпили водки и текилы, съели блюдо чипсов и дюжину сырных шариков. Яр никак не мог успокоиться. Ему не сиделось на месте, и он все расхаживал по комнате, и постоянно что-то хватал с полок, со столов, с кресел, мял, тискал — и бросал. Он порывался объяснить Алете свое состояние, начинал что-то говорить, но тут же путался в словах и раздосадовано умолкал.
Потом придумал. Вернее, вспомнил.
Он отсканировал найденный снимок, выделил подозрительную тень и запустил поиск по подобию.
Он не смотрел на экран. Он смотрел на Алету. И видел, как меняется ее лицо.
Фотографий было многие сотни. Тысячи. Они все были разные. Но на каждой была эта тень.
Точно такая, как на снимке Гната.
— Теперь ты понимаешь? — прошептал Яр.
Алета молча кивнула.
— И что нам теперь делать? — спросил Яр.
