Владимир Кузнецов - Ртуть и соль
– Мне нужны ящики. Чем больше, тем лучше. У старухи найдутся?
– Дьявол ее знает, – бросает Спичка. – Только я спрашивать не буду.
Эд коротко матерится. Спичка повторяет пару слов, довольно кивая, – до новых ругательств этот шкет всегда охоч.
– Не стой, как столб! – прикрикивает на парня Эд. – Снимай с кроватей простыни, одеяла, тащи все тряпки, какие найдешь.
Они спускаются в лабораторию. Прежде всего нужно забрать посуду и дистиллятор – эти штуки дорого стоят и долго делаются. Эд заворачивает пробирки и реторты в тряпье, которое ворохом приволок Спичка. Дальше – реагенты. Гремучая ртуть в небольшом пузырьке идет Эду в карман. В соседний он сует «пробную» гранату. Стеклянная бутыль с азотной кислотой заворачивается в одеяло и обматывается бечевой.
– Понесешь ты, – Сол тычет пальцем в грудь носатому. – Смотри, если разобьешь – она сожжет твою кожу и выест парами нутро.
– Я не понесу, – тут же отпихивает руку Эда гангстер. – В руки эту колдовскую дрянь не возьму.
– Возьмешь, – Эд уже вернулся к сборам и на носатого даже не смотрит. – Или будешь сам объясняться с Джеком.
В ответ слышатся невнятные, очень тихие ругательства. Аргумент с упоминанием Джека оказывается более чем весомым. С серной кислотой дело обстоит сложнее. Эд хранит ее в свинцовой бочке. Сам по себе сосуд надежный, но адски тяжелый.
– Спичка, нам нужна тачка, – заявляет Сол, – или носилки. Что-то, на чем можно отнести эту дуру. Один не ходи, возьми с собой кого-то из парней.
Парень кивает и пулей вылетает из комнаты.
– Если тачка будет большая, туда же погрузим и эту, – указывает на бутыль с азотной кислотой Эд.
Остальные реагенты занимают куда меньше места. Перемотав банки и кувшины тряпками, Сол складывает их в простыню и собирает в узел. Крики снаружи не утихают, а запах гари становится все более ощутимым.
– Тебя как зовут? – спрашивает Эд у гангстера, тревожно прислушивающегося к звукам с улицы.
– Накнад. В банде кличут Красной Шапкой.
– Это еще почему?
– Говорят, что, как нос перебили, больно стал на гоблина похож, – криво усмехается гангстер.
Эд улыбается в ответ.
– Много они в гоблинах понимают. Сами-то хоть одного видели?
Накнад смотрит на Сола непонимающе.
– Да почитай половина болотных ангелов – гоблины или полукровки. Кто еще согласится в канализации жить? Наши с ними каждый божий день дерутся, кроме только святого воскресенья.
Эд вскидывает бровь, про себя отмечая еще один момент, не описанный в дневнике жены.
– Алина, Алина, – бормочет он по-русски, – как же мало ты знаешь про этот треклятый город!
Вбегает Спичка, весь в саже.
– Нашли, – задыхаясь, выпаливает он. – Быстрее… Там такой пожар!..
– Нехорошо, – замечает Эд, подхватывая узел с реагентами. – Накнад, зови парней. Давай грузиться и сматываться.
Тачка стоит на заднем дворе – обычная одноосная, плоская. Наверное, Спичка утащил ее у какого-то лоточника, торгующего овощами. Гангстеры с бранью и кряхтеньем громоздят на нее свинцовую бочку, докидывают остальные пожитки, хватают оглобли.
Эдвард как завороженный смотрит поверх крыши их дома. Небо со стороны Мэдчестер-стрит сплошь залито грязно-рыжим заревом. Похоже, горит не один десяток домов.
– Давай, чужак, не стой столбом, – окликают его недовольно. Они волокут тачку по подворотням, двигаясь в сторону пивоварни. Хлопья сажи кружатся в воздухе, налипают на кожу, забиваются в нос. Воздух горчит и оседает в горле смолистой пленкой.
– Стоять! – Эд резко останавливается. – Нельзя нам в пивоварню.
– Какого черта?! – Накнад набычивается, разминая челюсть. Похоже, он готов пару раз приложить строптивого алхимика.
– Сам посмотри, Красная Шапка! – Эд подхватывает дубину и обводит ею вокруг, поверх крыш. – Весь квартал в огне! Твоя пивоварня загорится если не сейчас, так через минуту. Ты как хочешь, а я не желаю оказаться там, когда вашу братию начнет запекать в углях, как рябчиков.
Слова эти заставляют гангстеров замереть на месте. Сомнения явственно проступают на их грубых лицах. Старая пивоварня всегда была им защитой, но сумеет ли она защитить от огня?
– И куда нам тогда? – неуверенно спрашивает Накнад.
– Подальше отсюда, – Эд указывает в сторону, где нет зарева. – Пока огонь нас в кольцо не взял. Лучше всего к реке.
– На реке хозяева – Рассветные и Причальные Крысы. Нам вскроют животы раньше, чем «мама» сказать успеем.
– Останемся тут – сгорим.
Гангстеры колеблются. Первым преодолевает сомнения Спичка.
– Эдди дело говорит, – заявляет он неожиданно веско. – Надо к реке. Там угоним лодку и на ней пожар переждем. Или вообще за город поплывем.
Неожиданная решимость мальчишки побеждает сомнения филинов. Они подхватывают тачку и поворачивают к югу. Отсюда до берега Зетмы не больше километра по прямой, но идти по Мэдчестер или другой крупной улице никто не собирается.
– Оставим бочку здесь, – решает Сол. – С ней мы далеко не уйдем.
Гангстеров упрашивать не надо – они резво снимают емкость с кислотой, ставят ее у стены. Теперь беглецы перемещаются почти бегом, с трудом вписываясь в многочисленные повороты узких проходов между домами. Не проходит и пяти минут, как огонь преграждает им путь. Он движется поверх, перебрасываясь с крыши на крышу. Искры и угли падают сверху, заставляя повернуть. Ветер приносит дым, дышать становится тяжело.
– Кто там?! А ну стой!
Суровый окрик звучит слева от бегущих. Эд оборачивается и видит, как в подворотню один за другим вбегают солдаты в незнакомых черных мундирах с белым шитьем. В руках хищно поблескивают короткие шпаги и темнеют пистоли. «Епископальная стража», – вспоминается Эду. Алина описала их довольно подробно. В народе они зовутся «черные мундиры» – что-то среднее между испанской инквизицией и гвардейцами Ришелье.
– Вот дьявол! – шепотом ругается Спичка.
Накнад дает ему подзатыльник.
– За угол! – орет Эд, выхватывая из кармана гранату. Времени поджигать фитиль нет, остается надеяться, что от удара гремучая ртуть детонирует. Со всего размаху Эд запускает гранату в стену над головами гвардейцев. Те бросаются в стороны, филины, оставив тачку, прячутся за поворотом.
Граната глухо ударяется о доски. Ничего не происходит.
Эд бросается за угол – уже не от взрыва, а от пуль. Граната в этот момент падает на землю. Слышится тупой удар чугуна о камень.
От взрыва у Эда закладывает уши. Свист осколков и крики раненых он слышит словно сквозь вату.
– Дальше, дальше, дальше! – вопит он, не прекращая движения. Сейчас ему наплевать, идут за ним или нет. Только через минуту дружный топот за спиной пробивает стоящий в ушах звон. Они пробегают так еще несколько домов, пересекают небольшую улочку, снова ныряют в подворотни, поворачивают…
Наконец, после целой вечности отчаянного бегства, Эда жестко хватают за плечо.
– Стой, чужак. А то в воду свалишься.
Эд с удивлением видит, что стоит почти у края выложенной камнем набережной. Внизу, метрах в трех, плещется вода.
– Спичка, – слышится голос Накнада. – Найди нам лодку. Живо!
* * *Вода в Зетме больше похожа на нефть – жирная, остро пахнущая, с радужными разводами на поверхности. Сол рассматривает ее меланхолично – сил не осталось даже удивляться. Левый берег раскрашен оранжевым. Огонь распространился на несколько кварталов – тушить его уже нет смысла, нужно рушить здания на его пути, не дать распространиться дальше. Лодок на реке, должно быть, сотни – крупных и мелких, до отказа набитых людьми.
– Я не я буду, если речные банды не решат откусить от этого пирожка, – бормочет Накнад. – Смотрите в оба, парни.
– Может, пристанем к тому берегу? – осторожно спрашивает Спичка, показывая на правый берег, свободный от пожара. Эду такая идея кажется логичной.
– Черта с два! – презрительно отрезает Красная Шапка. – Смотри внимательней, коротышка. У всех пирсов дежурят кожаноголовые. Это чтобы беженцы не устроили на правом берегу еще один бунт. Сунемся – отведаем дубинки или даже пули. Я считаю так – болтаемся пока тут. Все равно идти нам некуда. Будем ждать, когда пожар кончится.
– Ты тут неделю собрался плавать? – интересуется Эд. – Этот пожар быстро не утихнет. Разве если дождь пойдет.
– Пойдет, – уверенно заявляет Накнад. – Есть кому постараться. Как бы не пыжился Архиепископ, но всякая тля на Овощном рынке знает, что тайных колдунов при дворе Его Величества – хоть отбавляй. Зуб даю, часа не пройдет, как задождит.
– Задождит, если огонь до Герцогства дойдет, – бурчит один из филинов. – А до западного края ни королю, ни колдунам дела нет.
Эд отворачивается, созерцая плывущий мимо город. Огненное зарево резко очерчивает его, делая контрастнее, четче. Нет, не таким он представлял его со слов Алины. Олднон был… еще более странным. В нем причудливо смешивались самые разные эпохи: даже в архитектуре здесь можно увидеть особняки в стиле барокко, соседствующие с безликими многоквартирными строениями, больше подходящими утилитарному Нью-Йорку начала девятнадцатого века. Дома деревянные, дома каменные, Высокие шпили церквей, еще более высокие трубы фабрик, каменные стены в человеческий рост и лабиринты приземистых лачуг. Город похож на лоскутное одеяло, небрежно брошенное на землю.
