Дмитрий Воронин - Операция «Одиночество»
— И что? — заинтересованно спросил Рич.
— Я выиграл... — Боб на мгновение задумался — Вот только на вечеринки меня после этого приглашать перестали.
Все дружно расхохотались — очень уж удивленный вид был у Дженнингса, Джоанна вытирала слезы, Рич согнулся в кресле. Боб, похоже, ничуть не обиделся — было очевидно, что он вообще был предельно добродушным человеком, который все шпильки в свой адрес умел спокойно пропускать мимо ушей. Такой способности стоило позавидовать, Дик в подобных случаях зачастую лез в бутылку, о чем потом неоднократно жалел.
“Юмора он не понимает... — подумал он, хотя поймал себя на мысли, что Роберт ему чем-то нравится, — Но вроде парень не вредный, сработаемся... Рич — славный малый, с ним приятно общаться, правда любит уколоть ближнего... Он с Новой Германии — из за высокой гравитации они там все настолько физически развиты, что я не удивлюсь, если он способен кулаком проломить стенку стратоплана... При таком развитии у них у всех вынужденно мирный характер. Джоанна ... — Дик не знал, как относиться к этой не в меру эрудированной красотке из семьи потомственных Патрульных, с детства вращавшейся среди того, о чем он мог только мечтать. Диди ему, безусловно, нравилась. Она вообще не могла не нравится парням и Дик мог поклясться, что и Рич, и Боб уже втайне мечтают завоевать ее сердце... Он поймал себя на мысли, что такая мечта и ему не чужда. — Посмотрим, она, похоже, не заносчива... И, черт, до чего же хороша...".
Кадет
Уже седьмой день стажеров терзали самыми разнообразными исследованиями. Многочисленные тесты на компьютере, центрифуга, после которой вообще жить не хочется, медики с их иглами и громоздкими установками... Каждый вечер, добравшись до своей койки, Дик с ужасом думал, что это же еще не обучение, это только предварительные испытания, которые предназначены для отсеивания непригодных по тем или иным причинам.
За прошедшее время он сильно упал в собственных глазах. Со всей очевидностью бросалось в глаза, что Дженнингс куда грамотнее в области математики и всего, что с ней связано, Ауэрбах физически развит настолько, что вызвал щенячий восторг у эксперта по физподготовке, а Джоанна обладает немалой способностью к языкам и изумительной памятью, позволявшей ей щелкать тесты, как орехи. Сам он, похоже, не обладал ни одним талантом, и время от времени искренне недоумевал, почему его все еще здесь держат. Доброжелательный Рич, с которым он поделился сомнениями, ласково объяснил, что куда проще выгнать всех непригодных скопом, чем возиться с каждым в отдельности. После такого разъяснения Дик совсем было пал духом, и только врожденное упрямство заставляло его вновь и вновь набрасываться на неподдающиеся задачи или до изнеможения гонять себя в спортзале.
Много позже он узнал, что его упрямство и сослужило ему неплохую службу — настойчивость в достижении цели ценилось так же высоко, как и генетически заложенные таланты.
Не обошлось без казусов... То Боб, как всегда мучимый чувством вечного голода, плотно позавтракал остатками вчерашнего ужина перед тем, как получить назначение на день... после чего раздались громогласные проклятия, и он с дрожью в коленках пошел на центрифугу. А потом до двенадцати ночи отскребал свой завтрак от стен узкой круглой камеры, в которой ему и повернуться-то было сложно. То Рич, которого медик неосторожно попросил “изо всех сил" сжать датчик силомера, раздавил в лепешку сам силомер и заодно согнул в дугу стойку, к которой тот крепился, и потом долго извинялся и сетовал на непрочность сделанных на Земле вещей... То Джоанна проспала медицинский тест и с удивлением узнала, что теперь надо повторять исследования сначала, то есть с того, что они проходили три дня назад... Дику тоже не очень повезло... Вчера на кроссе он подвернул ногу и был с позором доставлен на медфлаере в Академию, где его за пару часов привели в норму... а потом бежал кросс один, и не утром, как все остальные, а в полдень, по сорокаградусной жаре. Самое досадное в этом было то, что рядом с ним спокойно бежал инструктор, и когда на финише Дик, добравшись до заветной черты, рухнул плашмя на бетон, инструктор спокойно стоял рядом и, похоже, даже почти не вспотел.
Поначалу тяжелее всего переносился ранний подъем — с точки зрения Дика и восемь утра — это слишком рано, а тут курсантов поднимали в шесть. Однако, к своему глубочайшему удивлению, он быстро понял, что часовая гимнастика на плацу способна запросто выбить из его головы остатки сна. На шестой день он благополучно открыл глаза примерно за минуту до сирены, которая будила стажеров каждое утро, и понял, что вошел в ритм. Дальше будет легче.
В общем, все испытали огромное облегчение, когда наконец вечером на седьмой день было объявлено, что исследования завершены. Вся группа, сто пятьдесят человек, собралась в большом лекционном зале. Настроение у большинства было приподнятое, в основном каждый примерно знал, чего ему ожидать, хотя инструкторы до последнего дня хранили гробовое молчание. Кое-кого мучили дурные предчувствия...
Здесь собрались все, кто измывался над стажерами в течение этой недели. Офицеры прибыли в парадной форме, даже со шпагами — признак исключительной торжественности момента. Многие мундиры сверкали наградами. Дик чуть не потерял дар речи — сухонький старичок, который ощупывал и осматривал его перед каждым прохождением центрифуги, и обычно был одет в довольно потертый, но всегда снежно белый халат, теперь тоже находился в президиуме, только сейчас в его петлицах сверкала эмблема полковника медицинской службы, высшее звание, которого можно было достигнуть в этой отрасли. Как минимум это означало не один десяток серьезных работ в области теоретической или прикладной медицины. И на груди у него, на темно-красной бархатной ленте, огнем горели золотые звездочки — каждая из них означала участие в исследовательской экспедиции. Их было очень много...
На трибуну поднялся начальник Академии, адмирал Франк Ченнинг, шесть лет назад переведенный на эту должность с поста командира второй эскадры (всего было четыре эскадры — Первая, Нептунианская, Меркурианская и Четвертая, корабли которой не имели постоянной базы и, как правило, занимались исследованиями, конвоированием транспортов. Большая часть Четвертой была рассредоточена по колониям).
— Леди и джентльмены, прошу тишины. С вашего позволения, я зачитаю результаты исследований, которые должны были показать вашу пригодность к выбранной профессии... Напоминаю, что отчисленные по состоянию здоровья имеют первоочередное право на получение работы на планетарных станциях Патруля. Вопросы?... Отлично, итак, приступим...
Адмирал взял со стола список, и объявил:
— Альтов, Владимир...
— Я! — поднялся невысокий парень с рыжими волосами и широким веснушчатым лицом.
— Годен к службе в корпусе универсалистов Патруля. Поздравляю, кадет!
— Спасибо, сэр!
— Ауэрбах, Рихард ... годен к службе ...
— Дамбровский, Вацлав ... годен к службе ...
— Дженнингс, Роберт ... годен к службе ...
— Диксон, Джоанна ... годна к службе ...
— Дюбуа, Иветта ... годна к службе ...
— Форсайт, Пол ... не годен к службе в Патруле по причине плохой сопротивляемости перегрузкам... Сожалею, молодой человек, но это требование для универсалиста — одно из самых важных...
— Келадзе, Шота ... годен к службе ...
— Юн-Си, Ким ... не годен к службе в корпусе универсалистов Патруля по причине непрохождения теста на математические способности... Рекомендую перевод в корпус морской пехоты, или, если пожелаете, в корпус ксенологов. Сожалею...
— Петров, Степан ... годен к службе ...
— Старк, Ричард ... годен к службе ...
— Томсон, Джон ... годен к службе ...
— Такэда, Анна ... годна к службе ...
Через час, когда церемония закончилась, четверка приятелей собралась в комнате у Рича... Все находились под впечатлением, переживали за товарищей, которым придется расстаться с мечтой о кабине истребителя... Особенно было жалко Кима, крошечный кореец обладал железным здоровьем и великолепными физическими данными. Правда, при поступлении в Морскую пехоту ему вряд ли что-то светит, там предпочитали брать высоких парней с эффектными мускулами... Хотя как-то в спортивном зале Юн-Си за три минуты уложил Рича, которого, кажется, не взяла бы даже пушка. Рич, кстати, принял это близко к сердцу и дал Дику слово, что он будет заниматься до седьмого пота, но когда-нибудь еще возьмет реванш у этой мартышки... Впрочем, Юн-Си все любили и его уход очень огорчил компанию.
— Ну, что у нас по плану? — прервал общее молчание Рич, который обычно не умел долго находиться в плохом настроении — Что нос повесили, кадеты? Мы все еще вместе и теперь вряд ли у нас будут проблемы. Можете считать, что Звезда уже висит у вас на груди... И вообще, я же говорил, что мы все нормально пройдем тесты! Говорил же?
