Виктор Косенков - Русские навсегда
Судя по серьезному лицу, Роман наполовину купился на эту развесистую клюкву.
– Грузите вы мне какой-то левый софт, – неуверенно заявил он и снова прильнул к окну. – Коньяк, опять же…
– Так что, – не обращая внимания на ворчание, обратился Сергей к Михалычу, – у нашего друга житейские катаклизмы?
– Ну, в любое другое время никто выбрасывать женские вещи из окон не станет. А та блондинка в шубке, что в такси прыгнула так шустро, по ходу дела, бывшая хозяйка этих вещей. Так что, скорее всего, наш друг сейчас один-одинешенек. Визит нанесем?
Сергей откашлялся.
– Знаешь. Что-то я не готов к визитам. Только-только морда заживать стала. На чужую квартиру соваться… После этого… Дюбеля. Нет никакого желания, покамест. Может, лучше завтра и как планировали?
– Риска больше, свидетелей возможных тоже. Но интуиция в нашем деле – штука полезная. Ее слушать надо. Завтра так завтра.
Через некоторое время они вышли из подъезда и направились в расположенную неподалеку гостиницу «Даун-хаус». Которую Роман классифицировал, как нечто среднее между благоустроенной ночлежкой и общагой. Документов там не спрашивали, к постояльцам не присматривались, что было очень удобно.
12.
Лифты Борис не любил. Со времени изобретения первого лифта, казалось, прошло достаточно времени, чтобы человечество успело адаптироваться к этому явлению, но… Видимо, идея движущейся в вертикальной плоскости платформы претила мозгу примата. Хотя, может быть, и это более вероятно, Борис страдал легкой формой клаустрофобии. О чем и сам не догадывался.
Однако спускаться вниз по лестнице сегодня почему-то не хотелось еще больше.
Что-то изменилось в его сознании за прошедшую ночь.
То ли виски оказалось слишком крепким, то ли привычное самоедство довело психику до той грани, за которой всякие мелкие отклонения от нормы становятся критическими. В любом случае, сейчас полумрак погашенных ламп казался Борису подозрительным. Он подошел к перилам, ограждающим провал лестницы. Посмотрел вниз. Где-то далеко, семью этажами ниже, виднелась едва освещенная площадка. Черно-белая клетка истертой плитки. Первый этаж был ярко освещен. Однако другие этажи тонули в зимнем сумраке. Борису вдруг показалось, что кто-то несколькими этажами ниже высунулся в пролет, вот так же, как он, только лицо было обращено вверх. Черные пустые глазницы, оскал приоткрытого рта.
Борис испуганно отшатнулся. Сделал несколько шагов назад. Сердце бешено колотилось.
Вдруг, очень сильно, захотелось вернуться в квартиру. Выключить звонок, телефон, запереться, закутаться в одеяло и ждать. Чего?… Борис не знал.
Он сделал еще несколько шагов в сторону двери. Потом еще. И наконец кинулся назад. Выронил ключи, всхлипнул, дрожащими руками сумел поднять и даже вставить металлическую пластинку в щель замка. И только влетая на полном ходу в квартиру, позволил себе обернуться.
Там, на полутемной площадке, стоял человек. Черная тень.
Борис вскрикнул, захлопнул дверь и щелкнул замком.
Он стоял, тяжело дыша и прижавшись лбом к косяку. Что-то влажное, щекоча, потекло по подбородку. Борис провел рукой по лицу и увидел, что она мокрая.
«Слюна. Я слюну пустил», – подумал он.
От этой мысли сделалось смешно. Борис визгливо хихикнул, но, закрыв рот ладонями, сумел задавить в себе поднимающуюся истерику.
– Чего испугался-то? – собственный голос прозвучал чуждо. – Ну, человек… Сосед, наверное, сверху. Или там… Монтер. И внизу тоже. Почудилось. Почудилось, и все.
Борис отошел от двери. Посмотрел в зеркало.
– Нечего сказать, хорош. – Из зеркала на него смотрел бледный, с темными кругами под глазами человек. Совершенно незнакомый. Бориса даже передернуло от того, что он не может найти в отражении ни одной знакомой черты. Ни единой.
Словно стремясь подтвердить, уверить самого себя в том, что он контролирует ситуацию, Карасик провел рукой по волосам. Отражение повиновалось. Оно так же послушно повторило все действия Бориса. Подпрыгнуло. Развело руки в стороны. Присело. Поклонилось. И даже улыбнулось.
От этой вымученной улыбки стало только хуже. Более всего улыбка напоминала оскал смертельно испуганного животного.
– Что-то ты, братец, сегодня не в образе. – Борис погрозил зеркалу рукой. – Мятый какой-то. Нельзя так…
И он снова улыбнулся, покровительственно так, мол, смотри у меня… Но получилось плохо. Борис вдруг понял, что отражение ни при чем. Это он. Только он сам не в образе, мятый, испуганный… Внезапно накатило понимание, что когда он гримасничал, прыгал и приседал перед зеркалом, то искал не подтверждения подчиненности отражения. Нет. Совсем наоборот. Откажись тот, зеркальный человек, исполнять его волю, Борису было бы легче. Он – не я, вот чего искал Борис.
И не нашел.
– Что же это?… – Борис закрыл глаза ладонями, а когда снова открыл их, то в ужасе отпрыгнул от зеркала. Там, в глубине прихожей, что-то было не так. Подсознание, обостренное параноидальным психозом, отметило неправильность раньше, чем сознание обработало полученную информацию.
Стоя за стеной кухни, Борис, с бешено колотящимся сердцем, осознал причину своего страха.
Ручка входной двери была повернута вниз. Кто-то… Кто-то С ТОЙ СТОРОНЫ пытался открыть дверь.
– Бред, бред, бред. Почудилось. Почудилось. Почудилось. – Борис твердил эти слова, как молитву, заклинание, заговор. Что угодно, лишь бы не рушилась картина мира, не разваливалась у него на глазах. – Почудилось.
Он высунулся в коридор. И сжал зубы, чтобы не заорать в полный голос. Только визг, тонкий и едва слышный, вырвался через плотно сжатые зубы.
Ручка двери медленно возвращалась в исходное положение.
Не показалось.
– Господи. – Борис медленно сполз на пол кухни. – Что им от меня надо? Господи? Что им от меня надо?…
Некоторое время его просто трясло. Колотило нервной дрожью.
Удивительно, но эта истерика ему помогла. Вероятно, сработали какие-то потаенные предохранители, встроенные в сознание человека природой, и Борис начал мыслить более здраво.
– Ну, хорошо, пусть так. Пусть там человек. – Он снова посмотрел на входную дверь. – Человек? Человек. Человек. Чудовища не имеют смысла. Хуже человека ничего и не придумать. Так что пусть будет человек. Да. Ключей у него нет. Нет. Иначе бы он вошел. Он не вошел. Значит, нет ключей. Хорошо. Чего ему от меня надо? Чего? Кто бы это мог быть?
Борис перебрал в памяти всех знакомых, с кем когда-либо ссорился.
– Не знаю. Может быть, она?! – Борис вскочил, дернулся к двери, но остановился и снова вернулся на кухню. – У нее есть ключи. Или нет? Нет. Оставила. Вчера оставила. Я не выбросил? Нет. На столике. Лежат. Значит, кто-то другой. Сосед? Может быть. Не знаю. Ладно. Что он мне может сделать? Может… побить. А я?
И тут он вспомнил то, что резко придало ему уверенности.
Пистолет! Большой, блестящий пистолет!
Там. В комнате.
Борис метнулся в комнату, расшвырял какие-то коробки, пакеты, бумаги. И нашел!
Он схватил оружие, прижал его к груди, плача от счастья.
Отпустило.
Тяжелый, заряженный смертью кусок металла внушал спокойствие. Словно кто-то невидимый, верный, сильный говорил: «Не бойся, хозяин. Я с тобой».
Борис погладил пистолет. Каждый рычажок. Каждый винтик. Вытер слезы.
Непослушные пальцы отщелкнули обойму.
Тупые, золотистые головки глянули на него через прорезь магазина. Ровно двенадцать верных друзей. Неплохая компания, что и говорить…
– Вот так-то, братцы. – Борис вставил обойму в пистолет, но досылать патрон в ствол не стал. – Надо дома посидеть.
13.
– Ну и? – непонятно у кого спросил Роман, рассматривая запертую дверь.
Сергей решил, что вопрос ориентирован ему, и пожал плечами.
– На психа смахивает. Может, его Михалыч напугал?
– Да ладно, – Михалыч махнул рукой. Он стоял у лестничного пролета и смотрел вниз. – Я только спустился, а он как дернет… Может, у него с психикой не все в порядке?
– Без понятия, как сейчас, но раньше все было нормально. По крайней мере, мы тогда ничего не замечали. Экстраординарного.
– А где вы с ним пересеклись?
– Работали вместе. – Сергей подошел к Михалычу. – Проектировали городок для одной корпорации.
– Городок?
– Да так, одно название, что городок: пара десятков коттеджей, в соответствии с корпоративной идеей… В общем, бред. Работа плевая, но времени жрет массу.
– Вдвоем?
– Нет. Там целая группа работала. Как раз этот Карасик и осуществлял координацию проекта. Администратор он неплохой.
– А чего это он на ворованное потянулся?
– Козел потому что, – зло ответил Сергей и обернулся к Роману: – Ты звонить пробовал?
– Пробовал, – ответил Роман. – У него отключено все. Я еще ручку подергал.
– И как?
Если бы можно было в этот момент сместить точку зрения парой метров к северу или сделать дверь квартиры Бориса прозрачной, они бы увидели, как объект их преследований стоит в прихожей и целится в дверь из блестящего пистолета.
