Юрий Любушкин -Тайное оружие Берии. «Собачий спецназ» НКВД
1. Огневая подготовка, в т. ч. и стрельба из трофейного стрелкового оружия.
2. Спец. подготовка минёра–подрывника.
3. Тактика действия особых диверсионных отрядов, в том числе и в тылу врага (без парашютно–десантной подготовки).
4. Топография и ориентирование на местности.
5. Физическая подготовка. Здесь особое внимание уделять ежедневным кроссам по полной выкладке, с дополнительным боекомплектом, со служебной собакой или с двумя–тремя одновременно. Кроссы проводить только по пересечённой местности с элементами стрельбы, в т. ч. и в ночное время с преодолением (форсированием) водных преград.
6. Кинологическая подготовка. Здесь особое внимание уделять взаимодействию в связке: проводник–собака, вплоть до полного автоматизма.
Планы учебных центров (центров подготовки) корректируются в соответствии с настоящим Приказом. Вся методика обучения соответствует ускоренной подготовке спецподразделений и не должна ни в коей мере влиять на уровень и качество получаемых знаний и навыков.
Проводники служебных собак (специалисты–кинологи) прибыв ают в учебные центры со своими собаками (не менее трёх). Отбор собак проводится по их личному усмотрению. Никто не имеет права воспрепятствовать им в выборе собак по прежнему месту службы.
Щённые суки остаются при питомниках учебных центров. В дальнейшем возможно их использование в подготовке по программе собак–минёров и отправке на фронт в составе спецотрядов.
По заключению (распоряжению) начальника центра отдельные собаки могут использоваться для племенной работы без отправки на фронт.
Кроме того, на основании этого приказа следует:
1. Обеспечить необходимым количеством трофейного оружия, годным для стрельбы, вышеуказанные учебные центры через Управления Особых отделов всех действующих фронтов.
2. Предоставить в распоряжение этих учебных центров (дополнительно) преподавателей–инструкторов из числа отлично зарекомендовавших себя на фронте боевых командиров, в совершенстве владеющих навыками стрельбы из всех видов стрелкового оружия.
Назначение последних штатными инструкторами по обучению личного состава в учебных центрах специального назначения НКВД СССР (перечислены №№…. секретных в/ч) будет проведено в срочном порядке через ГКО СССР и командующих фронтов с учётом рекомендации особых отделов армий.
3. Каждый отряд (спецподразделение) при выпуске будет иметь по штату не менее двух радистов для мобильного управления и связи со своими вышестоящими штабом. Подготовка специалистов радиосвязи проводится по специальному плану в других учебных центрах.
4. Из числа обучаемых формируются подразделения (отряды, группы) по прежним, ранее установленным штатам. Командиры отрядов проходят обучение наравне со своими подразделениями без каких‑либо скидок на возраст и звание.
Первый заместитель
Председателя ГКО СССР,
Нарком Внутренних дел,
Генеральный комиссар Госбезопасности Л. Берия
Москва «____» октября 1941 г.
Глава 9 - Огненная купель
Первые дни на войне…
Впечатления? Надо ли о них? А может, лучше и… Хотя, конечно… Что больше всего поразило на фронте Никиту и его сверстников, таких же, как и он, мальчишек лейтенантов? Многое, если не сказать все. И более всего какая‑то нелепая, обыденная, что ли, и потому, наверное, магическая простота смерти. Магическая простота…
Смерть – это банальность войны. Был человек, и нет его. В это нельзя поверить ни сердцем, ни разумом. Но это было именно так. К этому труднее всего привыкнуть, даже на войне, и потому смерть выглядела ещё более ужасной и отвратительной.
Ну и больше всего им досталось в первые дни от фрицевской авиации. Это был какой‑то кошмар, сродни первобытному звериному ужасу. Их хорошо учили и подготовили. Но реальность оказалась намного, в сотни раз, неприглядней. Потому и потери в первые дни пребывания на передовой были особенно велики. Досталось им «выше не могу», на всю оставшуюся жизнь, – если кто ещё и дойдёт из них до далёкого победного дня, доживёт до победных салютов посреди пекла и жути военного лихолетья.
Танки, обстрелы, грохот канонады – это все семечки по сравнению с налётом авиации и запоздалой командой ротного наблюдателя «Воздух!!!». Больше всего доставалось им – а уж про собак и говорить нечего – во время таких их вот налётов. Окаянство какое‑то! А окаянство могло повторяться в день по нескольку раз. И с завидным постоянством, будь оно трижды неладно!
Начнут бомбить «лаптёжники» (пикировщики Ю-87) – белый свет в копеечку покажется. Хуже не бывает! Прёт, гадёныш, на себе тонну бомб, а когда пикирует, вой такой, хоть с окопа убегай. Мама дорогая!.. Всего тебя от ужаса выворачивает наизнанку, и уж тысячу раз пожалеешь, что на белый свет родился. Тут главное собак удер жать. Им тоже не по себе в такие минуты. С поводков рвутся. «Не по себе» – это ещё мягко сказано. Взбесились – более подходящее слово. Собак‑то ещё удержать можно, а вот люди…
Многократно видел Никита такую картину: не выдержат нервы у иного бойца–пехотинца, ну и сломя голову бежать из окопа. А куда бежит, дуралей, где укроется в чистом поле?! У страха, как водится, глаза велики. Только дальше смерти своей все равно не убежать. А ей, подлюке, такой дуралей – лёгкая пожива. Забава.
Смотришь, вслед за бойцом то там, то тут и другие сиганули, у кого нервы пожиже. Бегут, как зайцы, оружие побросав. Страх глаза застилает. Ничегошеньки не соображает человек в такие мгновенья. А это сволочуге только на руку: поливает прицельно по бегущим из двух носовых пушек. От них только ошметья летят. Лёгкая добыча. А потом ещё и сыпанёт штук тридцать десятикилограммовок (Никита сам видел одну такую неразорвавшуюся бомбу). А они осколочные. И все – хана всем, по кинувшим окопы. То там, то тут куски дымящегося человеческого мяса валяются. Оторванными руками и ногами усеяно то перепаханное вдоль и поперёк воронками поле. Поминай как звали…
Находились, конечно же, смельчаки, из винтовок палили по гадине или из «дегтяря» пытались подбить. Но все бесполезно. Напрасные хлопоты. О бронированное днище такой огонь лишь искры высекает. Пустое это занятие. Все «лаптёжнику» нипочём. Стрелять‑то по нему тоже надо знать куда, умеючи: в хвост или в переднюю часть фюзеляжа, где мотор, – в уязвимые места. А так…
Или ещё хуже, особенно когда на марше. Свалятся с неба, как снег на голову, «мессеры» или «фоккеры» и пойдут на бреющем. Закрутят карусель – все, пиши пропало! Тут уж точно никуда не скроешься: покрошат в капусту, изверги. И главное, налетают, твари, неожиданно. Обязательно наблюдатель проворонит их подлёт. Как так – не было, и вот тебе раз: уже все превращают в решето на своём пути? Исчадие ада! И потому истошный крик: «Воздух!!!» – мёртвому припарки.
Или как‑то было ещё такое в первые дни… Особенно почему‑то в память врезалось. Спешит им навстречу по дороге упряжка с полевой кухней. Пожилой возница нещадно дымит самокруткой. Старшина с ним рядом на козлах примостился. Все чин–чином – скоро бойцов своих горячим попотчуют в такую холодрыгу. Война войной, а обед святое. Если есть такая возможность и старшина расторопный, а не раззява.
…Сердце кровью после обливалось от увиденного, когда сволочи безнаказанно смылись за горизонтом.
Никто их снова не углядел: зашли, как всегда, со стороны солнца и… Пошло–поехало. М–мм! … Старшина вояка, видать, ещё тот, не оплошал. Его как ветром сдуло с козёл. Успел броситься в придорожную канаву. Напарнику его повезло меньше. От возницы только окровавленная ушанка и осталась. А лошадь столько на себя, бедолага, свинца приняла – не сосчитать. Вся искромсана пулями. Полевая кухня, обляпанная горя чим варевом вперемежку с жухлой травой, – как дуршлаг. Хоть звезды считай через неё. Ну, что ещё тогда запомнилось? Вкусно пахло от кухни той, аж в животе урчало. Гадство какое‑то, тут такое на его глазах творится, а есть хочется невмоготу.
Тьфу, ты? Растудыт, твою!.. Огляделся Никита и увидел, как и у других слюньки текут. Выходит, не у одного у него от голода в животе урчит. Но все равно перед товарищами стыдно.
Ах, да… Ещё майор срочно приказал нарубить мяса для собак! Не пропадать же добру…
Наглели фрицы, и все от безнаказанности. Вспомнил Никита наказ инструкторов по огневой подготовке, прошедших пекло под Смоленском и Ельней. В коротеньких перекурах на занятиях они доходчиво объясняли им, рвущимся на фронт, две главных солдатских заповеди: не так страшен сам фашист, как его авиация и миномёты.
