Дмитрий Новаш - Оракул Чернобыля
— Да, так в ПВО, — ответил я, разглядывая врученный мне АК.
— В Украинском? — не поверил мне Сифыч.
— Нет. В белорусском. Я сам из Минска, — я начал было рассказывать, но осекся.
— Ну, раз в Белорусском, тогда верю, я слышал, гоняют вас там неплохо, — он закинул рюкзак за плечи, — Но все равно хреново, что в ПВО, лучше бы в десантуре или спецвойсках. Стрелять умеешь?
— Водили на стрельбище, — я решил говорить, так как есть.
— Жить захочешь, научишься. Патрон в затворник отправь и поставь на предохранитель, вот станешь один ходить, тогда можешь и не ставить. Значит так, идем связкой. Я впереди, ты след в след за мной. Смотришь спину. Указания выполняешь быстро, четко и дословно. Говорю бегом — бежишь, говорю ползком — ползешь. Все понятно?
— Так точно, — решил поддержать тон я, и отправил патрон в затворник. Вообще в армии этого нельзя было делать, но я же не в армии.
— Расслабься не на плацу, — Сифыч расстегнул ПДА на предплечье и сверился с какими-то только ему известными показаниями. — Ну, тогда да прибудет с нами зона. Пошли.
Он кинул первый болт, и мы пошли в ту сторону, с которой вчера на нас со Сникерсом и Прохором неслась стая обезумевших мутантов. Я повесил свой автомат на правое плечо, дулом вниз, что бы удобней было его перехватить, если что, закрепил на ремне подсумок с рожками и, соблюдая дистанцию в три метра, пошел за Сифычем.
Небо было не такое как вчера. Оно было обычного серого цвета, без разводов, трещин и облаков. Обычное осеннее небо, только вот какое-то оно мертвое что ли, или мне это мерещилось из-за всего, что произошло со мной за последнее время. Проходя мимо того места, где должна была быть куча трупов расстрелянных Сникерсом и Прохором, я обнаружил лишь обглоданные кости. Много обглоданных костей, без каких либо признаков плоти. Лишь на нескольких из них сохранились куски шкуры.
— А где трупы? — спросил я у Сифыча. — Их же должно было много остаться?
— Съели. Здесь в зоне ничего долго не остается, круговорот, как говориться всего в природе, а тем более — двенадцать часов прошло, — Сифыч бросил очередной болт.
— А выброс мутантов не поубивал? — я не понял, если нас так сильно скрутило в бункере, то на поверхности вообще никто не должен был выжить.
— Выброс мутантов не убивает. Они ведь и есть порождение зоны, как и аномалии и хабар, — объяснил Сифыч, — они во время выброса шальными делаются, словно бешеные. Прут куда глаза глядят, и ничто их не остановит. Инстинкты самосохранения отключаются. Но, чтобы до этих мест гон доходил, я не слышал. А после выброса они быстро в норму приходят, часа за два, тогда и жрут все что попадется, в основном своих же, менее везучих, собратьев сгинувших во время гона. И вообще после выброса они наедаются, и особо сталкеров не трогают, отлеживаются где-нибудь.
Дальше шли молча. Сифыч бросал болты, отмечал что-то на ПДА, а я шел за ним след в след и периодически посматривал назад. Автомат быстро нашел свое место, и уже не мешал во время ходьбы. Я настолько привык за время службы к нему, что сейчас, спустя столько времени, мне казалось, что я с ним и не расставался.
Со слов Сифыча, мы шли в Темную долину, о которой мне рассказывал Сникерс, но так как в зоне никто по прямой линии не ходит, и у Сифыча есть дела на кордоне — мы взяли левее деревни, градусов на тридцать и отправились туда. Вскоре мы добрались до редкого леса, и двинулись вдоль его кромки на север. Я получил указание смотреть не только назад, но и на лес и отслеживать появление вероятного противника, коим считалось любое существо способное передвигаться, а Сифыч продолжал кидать болты и сверяться со своим прибором. Иногда мы отклонялись от прямого курса и делали большую дугу, обходя невидимое глазу препятствие то справа, то слева. Я не раз пытался рассмотреть, что за аномалию мы обходим, но так ничего и не видел. Помнится Сникерс рассказывал, о каких-то веточках, и еще о каких-то признаках, но, на мой взгляд, те места, которые мы обходили, были обычными и никаких признаков аномалий в них не наблюдалось. В очередной раз, когда мы делали большую петлю вокруг казавшейся безопасной местности, я решил-таки выяснить что именно мы обходим.
— Сифыч скажи, а что мы собственно обходим?
— Воронку. А ты что не видишь? — удивился он.
— Да нет, не вижу, земля как земля ничего странного не наблюдаю, — я и в самом деле ничего подозрительного не видел.
— А ты не на землю смотри, а выше, — сказал он и поднял горсть земли с мелкими камешками, — посмотри внимательнее.
Я посмотрел на то место, которое мы обходили, и если внимательно присмотреться, то в метре над землей можно было рассмотреть незначительные колебания воздуха, он закручивался по спирали, уходя вверх, и слегка искажал видимые через него предметы. Это было похоже на небольшое торнадо, но движущееся ни с такой большой скоростью, как это делает обычный вихрь, а медленно, не спеша, как будто в спящем состоянии. Если посмотреть на землю в самом центре этой воронки, то можно было разобрать, как на ней пляшут мелкие камешки, обломки веточек и листья. Но это движение настолько незначительно, что с первого взгляда его не замечаешь.
— Это свежая воронка, она здесь после выброса образовалась. Видишь, еще не успела натаскать себе хлама. Смотри, — Сифыч бросил в воронку горсть поднятой земли.
При соприкосновении горсти земли с воронкой та ожила, скорость ее мгновенно увеличилась, и перед нами стоял настоящий торнадо высотой десяти метров. Он раскручивался все быстрее и быстрей, засасывая в себя близлежащий сор. Мелкие камешки, земля, листья и ветки начали двигаться к воронке со всех сторон. Она застыла на одном месте и засасывала все, что лежало близ нее, теряя прозрачность и с каждой минутой становясь все чернее и черней. Сейчас ее было не только видно отсюда, но и из далека ее можно было рассмотреть.
— Теперь часа два будет успокаиваться, пока не поймет, что ничего живого не зацепила, — Сифыч двинулся дальше, жестом показывая, что нам пора, эта не блуждающая воронка, она не опасна, — вот так вот затянет тебя вовнутрь, и будешь потом кружиться как на карусели, пока богу душу не отдашь.
— А чего ты сразу в нее земли не бросил? — мне казалось это самым простым вариантом.
— А зачем? Ее ПДА засек, да и я сразу ее заприметил, — ответил Сифыч, бросая следующий болт. — А если по следу, какой авантюрист сунется, то может и налететь на нее по незнанию.
— Тоже верно. А что наладонник может аномалии находить? — я удивился.
— Сам ты наладонник. Тебе же говорят ПДА. Персональный детектор аномалий. Ну, темнота! — его забавляла моя непросвещенность.
— Ну ладно, если ПДА аномалии обнаруживает тогда зачем болты кидать? Что бы находить те, которых он не видит? — я начинал понимать, как это все работает.
— Смотри-ка, соображаешь, когда захочешь, — усмехнулся Сифыч, но все же объяснил. — После каждого выброса появляются аномалии нового вида, их данные в детектор не забиты. Конечно, маловероятно, что так далеко от центра зоны они появятся, но как говориться береженого и бог бережет. Да и детектор лишь место аномалии показывает, а границы ее приходиться по старинке обозначать, болтами.
Таким способом, способом болта и гайки, мы продвигались вдоль леса. На расстояние, которое можно было по прямой линии преодолеть за полчаса, мы затратили около двух с половиной часов. Вот уж где работает народная мудрость, тише едешь — дальше будешь. По пути нам повстречалось еще две молодые воронки, которые я сам смог определить. Я уверен, что Сифыч заметил их гораздо раньше меня, но теперь, когда я мог видеть какую опасность мы обходим, наш странный зигзагообразный путь все отчетливей становился не лишенным смысла.
Впереди, в пятидесяти метрах от нас, лес резко сворачивал влево под углом примерно в сорок пять градусов. Если идти прямо, не сворачивая вдоль леса — то, через триста метров, угодишь прямиком в заросли болота над которым, даже отсюда, можно было рассмотреть густое, словно молоко, облако тумана, отсвечивающее зеленоватым цветом. Что- то мне подсказывало, что через болото мы не пойдем, и мои предположения оправдались. Достигнув края леса, мы свернули влево, оставляя болото с его зеленоватым одеялом по правую руку, и продолжили путь в том же стиле. Впереди в трехстах метрах по новому маршруту можно было рассмотреть какую-то конструкцию похожую толи на будку сторожа, толи на большой ящик одиноко стоящий посреди поля. Вдалеке, за этой конструкцией угадывались очертания нескольких строений, к которым, по всей видимости, мы и направлялись. С тех пор как мы свернули, Сифыч стал серьезнее, чем до этого. Еще он стал чаще посматривать на экран своего ПДА и внимательней чем до этого разглядывать в оптику окрестности. На мои вопросы о болоте не ответил, и в его поведении угадывалась некоторая настороженность.
