Сергей Снегов - Люди как боги (сборник)
Я не удержался:
– Могу вообразить, Орлан, какого ты нагонял страха, когда был любимцем Великого разрушителя!
Он ответил с бесстрастной вежливостью:
– Это было так давно, что я уже сомневаюсь, было ли.
– Бродяга боится операции и особенно того, что ее будет делать Эллон, – сказал я.
На какой-то миг я снова увидел высокомерного вельможу Империи разрушителей.
– Напрасно боится. Демиургам с детства прививают привычку к послушанию и аккуратности. Эллон – выдающийся ум, но в смысле аккуратности не отличается от других демиургов.
Я возвратился к Бродяге. С драконом беседовал Ромеро. Беседа шла в одни уши – Ромеро разглагольствовал, Бродяга, бессильно распластав крылья и лапы, слушал. Меня снова пронзила боль – так жалко приникал к полу дракон, еще недавно паривший выше пегасов, ангелов и всех своих собратьев. Дракон огорчался, что возвращение даже толики былого могущества равносильно повторной несвободе. Ромеро красноречиво опровергал его опасения:
– Что такое несвобода, высокомудрый крылатый друг? Все мы несвободны, все мы пленники корабельного пространства – от этого печального факта не уйти. И разве вы, любезный Бродяга, не более стеснены в вашей сегодняшней дракошне, чем в прежнем хрустальном шаре на злополучной Третьей планете? Ибо даже наш скудный корабельный простор вам недоступен. Нет, вас ожидает не горькая несвобода, а великолепное высвобождение. Геометрически вы ужесточите свою нынешнюю несвободу еще на десяток метров, не больше. Но зато вам станут подвластны любые движения – механические, сверхсветовые – и в любом направлении! А вам так не хватает движения, мой бедный друг. Скудный запас, отмеренный вашему блистательному, но чересчур громоздкому телу, исчерпан, не будем закрывать на это глаза. И вот сейчас вы обретете величественную свободу – не просто командовать механизмами звездолета, а вобрать их в себя, как свои органы, самому стать звездолетом, мыслящим кораблем, легко пожирающим пространство! Прекрасна, прекрасна уготованная вам доля управляющего корабельного мозга!
Ромеро потом спрашивал, произвела ли на меня впечатление его речь. Я ответил, что в ней было много чисто драконьих аргументов, а на меня драконады не действуют. Он с язвительной вежливостью возразил, что под драконадами я, вероятно, подразумеваю эскапады, но хоть слова эти созвучны, ни того ни другого в его словах не было. Впрочем, как бы ни называлась его речь, на дракона она подействовала. Тот посмотрел на меня почти радостно.
– Сегодня, Бродяга, – сказал я. – Сегодня ты совершишь очередное превращение. Ты, единственный среди нас, меняешь свои облики, как женщина прически. Ты был великим Главным Мозгом, потом превратился в лихого летуна и волокиту. Сегодня ты приобретаешь новую ипостась, так это, кажется, называется на любимом древнем языке нашего друга Ромеро, – станешь вдумчивым исследователем, энергичным звездолетчиком, властным командиром корабля.
– Благодарю, Эли, – прошептал он и закрыл глаза.
Я, как и обещал, присутствовал при операции. Описывать ее не буду. В ней не было ничего, что могло бы поразить. Зато я был потрясен, когда впервые вошел в помещение, отведенное Мозгу. Оно напоминало галактическую рубку на Третьей планете – теряющийся в темноте купол, две звездные сферы, стены кольцом… А между полом и потолком тихо реял полупрозрачный шар – в нем обретался наш друг Бродяга, навеки переставший быть бродягой.
Не вид комнаты и не вид шара потряс меня: я был к этому подготовлен. Но голоса, который звучал у меня в ушах, я не ожидал. Я думал услышать прежний шепелявый, сипловатый, насмешливый, ироничный присвист дракона, я уже успел позабыть, что Бродяга, до того как стал бродягой, разговаривал по-иному. И вот этот давно забытый, мелодичный, печальный голос обратился ко мне:
– Начнем, Эли?
Не знаю, как я справился с дрожью. Я пробормотал самое нелепое, что могло прийти в голову:
– Ты тут? Тебе хорошо, Бродяга?
Голос улыбался – чуть грустно и чуть насмешливо:
– Нигде не жмет. Эллон был бы мастером по поставке мозгов на Станции Метрики, если бы вы не разрушили Империю разрушителей. Со многими механизмами я уже установил контакт. Скоро я оживлю корабль, Эли! Пусть Эллон налаживает выводы на «Змееносец» – попробую привести в движение и его.
– Бродяга, Бродяга… Могу я так тебя называть?
– Называй как хочешь, только не Главным Мозгом. Не хочу напоминаний о Третьей планете.
– Ты будешь для нас Голосом, – сказал я торжественно. – Вот так мы и будем называть тебя – Голос!
Я доложил Олегу, что можно разрабатывать маршрут к ядру. От Олега я завернул к Грацию, сел на диван, привалился к спинке. Я был основательно измотан.
– Тебе нужна помощь, Эли? – участливо поинтересовался галакт. – Могу предложить…
Я прервал его:
– Граций, ты знаешь, как наш бывший Бродяга, ныне принявший имя Голос, входит в свою новую роль? Скоро мы сможем двигаться со сверхсветовой скоростью. И наши боевые аннигиляторы оживут, а без них мы – пушинка в бесновании стихий. Граций, помоги Голосу… Стань ему помощником.
Галакт удивленно посмотрел на меня.
– Что скрывается за твоим предложением, адмирал Эли?
Я закрыл глаза и минуту помолчал. В голове не было ни одной ясной мысли.
– Не знаю, Граций. Смутные ощущения… У людей они имеют значение, а как объяснить их вам, если я не могу выразить их словами? Вы с Голосом одной породы… Просто это моя просьба, Граций…
Галакт ответил с величавой сердечностью:
– Я буду помогать Голосу, Эли.
5
Никто не знал, какие силы блокировали наши мыслящие машины, но силы эти, постепенно слабея, переставали быть непреодолимым заслоном. Меня лишь удивляло, что машины не просто отремонтированы, по формуле «не работала – заработала», а словно разбужены – они еще не вернули прежнюю скорость решений, они пока были вялыми. Эллон заверил, что все вернется, когда блокирующие силы совершенно исчезнут, а дело идет к тому.
– Эллон, ты описываешь МУМ так, словно они наглотались наркотиков, а сейчас выбираются из беспамятства.
– Что такое наркотики? Что-то специфически человеческое, да? Но что машины выбираются из беспамятства – точно. И когда полностью очнутся, вы сможете дать отставку вашему парящему в шаре любимцу.
– Тебе так ненавистен Голос, Эллон?
Вместо ответа он повернулся ко мне спиной. Человеческой вежливости демиургов в школе не обучают, а Эллон к тому же не забыл о том, что когда-то был подающим надежды разрушителем.
Разговор с Эллоном заставил меня призадуматься. В день, когда МУМ полностью войдут в строй, Голос будет не нужен – этого я отрицать не мог. Но неполадки с мыслящими машинами порождали недоверие к ним. Они слишком легко и слишком неожиданно разлаживались. На Земле никто бы не поверил, что такие надежные механизмы, как МУМ, способны отказать все разом. Способы экранирования МУМ разрабатывались не одно десятилетие и не одним десятком первоклассных инженеров. Экранирование должно было сохраняться в любых условиях. В Гибнущих мирах оно защищало плохо. Гарантию, что экранирование не сдаст и впредь, не сумел бы дать и сам Эллон.
Все эти соображения я высказал Олегу. Он пожал плечами:
– Никто не заставляет нас удалять Голос в отставку, когда заработают МУМ. Почему бы им не дублировать друг друга?
– Именно это я и хотел предложить. Но вряд ли Эллон будет доволен.
Олег негромко сказал:
– Разве я обещал решать, исходя из того, доволен или недоволен Эллон? Пока командую эскадрой я, а не он.
– Каков твой план? – спросил я. – Продолжаем рейс к ядру или возвращаемся – в связи с потерей трех четвертей флота?
Он ответил не сразу.
– Рейсовое задание далеко от выполнения. Но и лезть на рожон не хочется…
– Мы и в созвездии Гибнущих миров не выполнили своих планов, – напомнил я. – Клочок ясного неба, обещанного аранам, – где он?
С той минуты, как звездолеты вернули себе былую подвижность, больше всего я думал об этом. Сразу после катастрофы страх порождал лишь одно чувство – бежать, бежать подальше от проклятого места. Страх прошел, и снова встал все тот же вопрос: помогать ли аранам? Это не было обязанностью, в рейсовом задании нет пунктов об облагодетельствовании встречных народов. Мы явились сюда разведчиками, а не цивилизаторами. Со спокойной совестью мы могли отвернуться от Арании. Не было у меня спокойной совести. Я терзал себя сомнениями. Посетив рубку, я признался в них Голосу.
– Ты хочешь рискнуть оставшимися кораблями, Эли?
– Я пытаюсь отыскать иной метод очищения пространства. «Таран», уничтожавший пыль, выведен из строя, попытка взрывом добавить чистого пространства кончилась катастрофой. Впечатление, что рамиры – если это они – вначале только остановили нас, а когда мы продолжили, рассердились и наказали.
– Но не уничтожили полностью. Либо не смогли уничтожить, либо не захотели. Ответ на этот вопрос даст ключ ко всем загадкам.
