"Зарубежная фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Геммел Дэвид

– У меня такое чувство, что если когда-нибудь Рейнольт переведут на операции Брюгеля, она нас с тобой вычислит за пару килосекунд.

Смешок Нювена прозвучал искаженным гудением глубоко в ухе Эзра.

– Такого перевода не будет никогда. Она – единственный гвоздь, на котором держится совместная работа зипхедов. У нее до нападения было четыреста не-фокусированных посредников – а теперь дззз-дззз.

– Повтори последние слова.

– Я сказал: теперь она зависит от помощи необученных людей.

Гудение было не просто голосом, который теряет разборчивость. Случалось, что Эзру приходилось переспрашивать три-четыре раза. Но это все равно было куда лучше разговора морзянкой вспышек. Теперь, когда Эзр притворялся, что засыпает, у него в ухе застревал одиночный миллиметровый локализатор. В результате слышалось почти только шипение и гул, почти неразличимые, но при большой практике можно было угадать скрывающуюся за ними речь. Локализаторы были рассеяны по всей комнате – по всей базе торговцев. Они здесь стали главным средством безопасности для Нау и Брюгеля.

– И все равно, может, не надо было мне пробовать этот фокус с пирожком.

– Может быть. Я бы не стал ничего делать так в открытую. – Да, но Фам Нювен не влюблен в Триксию Бонсол. – Мы с тобой уже об этом говорили. Зипхеды Брюгеля – инструмент безопасности, какого у нас в Кенг Хо и представить себе не могли. Они вынюхивают двадцать четыре часа в сутки, и они умеют читать… – Эзр не разобрал последнее слово: наивных? Невинных? Но переспрашивать ему не хотелось. – …вроде тебя. Пойми это. Они наверняка предполагают, что ты не веришь в историю с Бойней Дьема. Они знают, что ты враждебен. Они знают, что ты интригуешь – или желаешь интриговать – ради какой-то цели. Твои чувства к Бонсол дают тебе прикрытие – малая ложь прикрывает большую. Как у меня с моей легендой Замле Энга.

– Да. – Но я на время сбавлю температуру. – Так ты считаешь, что Рейнольт – угроза не серьезная?

Долгая пауза, только гул и шипение. Может быть, Фам ничего не говорил. Потом донеслись его слова:

– Винж, я считаю как раз наоборот. В долгосрочной перспективе это самая смертельная для нас угроза.

– Но она же не из службы безопасности.

– Нет, но она ведет шпионов Брюгеля, подкручивает им мозги, когда они начинают расползаться. Фуонг и Траг справляются лишь с простейшими случаями, Траг делает вид, что может все, но он всего лишь выполняет ее указания. И у нее восемь программистов-зипхедов, просматривающих код нашего флота. Трое из них все еще вгрызаются в локализаторы. В конце концов она просечет, как я их обдурил. Дззз-блблб. Господи, ну и власть у этого Нау!

Голос Фама исчез, и остался только фоновый шум.

Эзр высунул руку из-под одеяла и ткнул пальцем в ухо, проталкивая локализатор поглубже.

– Еще раз? Ты здесь?

– Дззз. Здесь. Насчет Рейнольт: она смертельно опасна. Так или иначе ее надо будет устранить.

– Убить?

Слово застряло у Эзра в глотке. При всей ненависти к Нау, Брюгелю и всей системе Фокуса ненависти к Анне Рейнольт у него не было. По-своему, как могла, она заботилась о рабах. Кем бы они ни была раньше, сейчас она стала всего лишь орудием.

– Надеюсь, нет! Может быть… если Нау клюнет на локализаторы, он станет использовать их и в Хаммерфесте. Тогда мы будем там прикрыты так же, как здесь. Если же случится, что ее зипхеды догадаются о ловушке…

– Но ведь весь смысл задержки в том, чтобы дать ей время изучить локализаторы.

– Это да. Нау никак не дурак. Ты не волнуйся, я слежу. Если станет слишком опасно, я… я ею займусь.

На миг Эзр представил себе, что может сделать Фам, и тут же заставил себя отвлечься от этого. Даже после двух тысяч лет Семья Винж очень по-особому относилась к памяти Фама Нювена. Эзр вспомнил картины в кабинете отца. Истории, которые рассказывала ему тетка. Ни одной из них не было в архивах Кенг Хо. Это значило, что они не достоверны – или достоверны лишь как личные реминисценции, что именно праматерь Сура и ее дети на самом деле думали о Фаме Нювене. Они любили его больше, чем просто основателя новой Кенг Хо, чем пращура всех Семей Винж. Но в некоторых рассказах проявлялась темная сторона этого человека.

Эзр открыл глаза, медленно осмотрел затемненную комнату. Слабые ночники освещали не съеденный пирожок, все еще лежащий на столе. Реальность.

– Что ты в действительности можешь делать с локализаторами, Фам?

Молчание. Далекий гул.

– Что могу? Ну, Винж, убивать с их помощью я не могу – непосредственно. Но они много для чего годятся помимо этой неуклюжей звуковой связи. Это требует тренировки, тебе еще надо будет увидеть кое-какие приемы. – Долгая пауза. – Черт возьми, тебе надо их освоить. Может случиться, что со мной трудно будет связаться, а они окажутся единственным средством сохранить твою легенду. Нам надо будет встретиться лично…

– Лицом к лицу? Как?

Десятки, если не сотни раз они с Фамом Нювеном вели обсуждения, как сегодня, как заключенные, перестукивающиеся через стену. На людях они виделись реже, чем в первые Вахты. Нювен сказал, что Эзр недостаточно умеет контролировать взгляд и жесты, и что шпионы слишком о многом догадаются. А теперь…

– Здесь, на нашей базе, Брюгель и его зипхеды зависят от локализаторов. Между корпусами баллонов есть места, где старые камеры перестали работать. Если мы там случайно встретимся, они не увидят ничего противоречащего тому, что я скормлю им через локализаторы. Проблема в другом: я уверен, что шпионы полагаются на статистику не меньше, чем на все остальное. Когда-то я командовал службой безопасности флота – такой, как у Ритцера, только помягче. У меня были программы, выделяющие подозрительное поведение – кто и когда был не виден, необычные разговоры, отказы оборудования. Это отлично работало, хотя плохих парней нельзя было схватить с поличным. Зипхеды с компьютерами – это должно быть в тысячу раз лучше. Ручаюсь, у них есть статистика с самого возникновения лагеря L1. Невинные поступки накапливаются, накапливаются – и в один прекрасный день Ритцер Брюгель получает косвенные доказательства. И мы покойники.

Бог Всей Торговли!

– Но мы можем скрыть почти все! – Если эмергенты зависят от локализаторов Кенг Хо.

– Может быть. Один раз. Не зарывайся. – Даже сквозь гул Эзр услышал, как Фам усмехается.

– Когда можно будет встретиться?

– Тогда, когда это окажет минимальный эффект на жизнерадостных аналитиков Брюгеля. Сейчас посмотрим… Я ухожу с Вахты через неполных двести килосекунд. Когда ты выйдешь на следующую Вахту, я буду где-то в середине своей. И устрою так, что мы сразу сможем встретиться.

Эзр вздохнул. Полгода жизни еще долой. Но это гораздо ближе, чем многое другое. Подойдет.

34

Бар Бенни начался как что-то не совсем законное, как видимое свидетельство большой сети черного рынка – криминальная столица по стандартам эмергентов. В стандартном низском языке Кенг Хо термин «черный рынок» тоже существовал, но означал лишь «торговля, которую необходимо вести тайно, поскольку она оскорбляет местных Клиентов». В небольшой общине вокруг скал никак нельзя было сохранить в секрете торговую сделку или подкуп. В первые годы заведение было защищено только протекцией Чиви Лин Лизолет. А сейчас… Бенни Вен улыбнулся про себя, выгружая на стойку напитки и обеды. Теперь он, когда был на Вахте, возился здесь полный день. Что еще лучше, с этой работой мог почти полностью справляться отец, когда Бенни и Гонле были вне Вахты. Ханте Вен был все той же потерянной, мягкой душой, и свои знания по физике так и не восстановил. Но он полюбил работать в баре. Когда он занимался этим один, могли происходить странные вещи. Что-то было явной неудачей, что-то – блестящим улучшением. Был случай, когда он покрыл стены ароматным лаком из дистиллятора летучих веществ. В небольших количествах аромат был приятен, но когда все стены им покрыты – страшная вонь. На время центр жизни базы перенесся в самый большой рабочий зал. В другой раз – четыре реальных года назад – он придумал такое, что стоило бы услуг целой Вахты: отец Чиви сделал ему лозу и соответствующую систему для невесомости, чтобы декорировать стены и мебель. И бар превратился в подобие парка.