"Фантастика 2025-105". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Дмитриева Ольга

Вика пришла вместе с графом. Что же, начнем.

– Вацлав Адамович, – произнес я строгим официальным голосом, – ознакомьтесь, пожалуйста, с приказом и поставьте подпись.

Тут я достал из черного кожаного бювара лист бумаги и подвинул Моровскому. Тот взял и начал читать.

– Что это? – спросил он через несколько секунд. – Как это «освободить от должности старшего врача»? За что? Ведь мы… Евгений Александрович! Я же… всю душу!

Ого, побледнел, как бы в обморок от переживаний не хлопнулся. Во как близко к сердцу принимает мужик! От расстройства мозг выключился – он даже не подумал, с какой радости тут в кабинете еще куча народу сидит.

– Подписывайте, эмоции потом, – подпустил я металла в голос.

Еще немного, и у графа зубы раскрошатся. Ничего, пусть потерпит. Даже не думал, что у меня старший врач такие эмоции проявлять будет. Моровский взял ручку и аккуратно вывел под моим автографом «Ознакомленъ», подкрепив это дело кривоватой подписью.

– И еще один приказ заодно.

Я медленно достал из бювара второй лист, посмотрел еще раз, затягивая время, и пододвинул Вацлаву. Тот взял его, будто боялся испачкаться.

– Ненавижу! – через несколько секунд завопил Моровский, вскакивая на ноги.

Но почему-то полез обниматься, сначала со мной, потом и с остальными присутствующими. Когда он заграбастал обеими руками Вику, бурно целуя ее в щеки, то я порадовался еще раз. Жаль, что фотограф не я – такое изумление у нее на лице никогда до этого не видел.

– Господа, дама, позвольте вам представить нового главного врача нашей скорой помощи, – показал я на ошалевшего графа. – Вацлав Адамович Моровский, прошу любить и жаловать. Егор Андреевич! Давайте!

Так я шампанское не уважаю – пузырьки в нос лезут, отрыжка, мочегонный эффект… Даже в новогоднюю ночь обычно старался избежать употребления. Но сегодня… Такой день! Да и кабинет уже не мой, если стены кто обольет, не так обидно будет.

Ну и пришлось двинуть речь про нового главного и столь же новое лекарство, которое только начинаем испытывать, но за ним большое будущее и всякое такое. Постарался коротко, чтобы игристое в бокалах не успело согреться.

Глава 12

Хорошо ездить первым классом – никто не тревожит, проблем бытового плана никаких нет. Наверное, примерно так, думаю, чувствуют себя пассажиры бизнес-класса, пока в экономе народ упирается коленками в спинку впереди стоящего кресла, радуясь бесплатному массажу поясницы от детеныша-слонопотама с заднего ряда. Комфорт дороже денег. Особенно если они есть. А их у меня теперь много. Последний перевод от Келера поразил воображение: почти двести тысяч рублей. Сюда входил не только процент от продажи стрептоцида, зеленки, тонометров, грелки и мешка Амбу, но и роялти от иностранцев, которые распробовали новинки и начали массово осаждать Роман Романовича на предмет покупки прав. Часть денег по договоренности мы инвестировали в новую артель, которая начала производить разное медицинское оборудование. Плюс наняли поверенных в Германии, Англии, Франции для защиты прав на изобретения. От приступов жадности (дайте еще и еще!) и страха (все отнимут!) спасали медитации. Плюс сон.

Но нормально заснуть в поезде не получалось. Может, дома хорошо выспался, чему способствовала удачная операция по делегированию полномочий честолюбивому Моровскому. И начало испытаний пенициллина тоже взбодрило неслабо.

Понятное дело, новому лекарству надо было название. Сначала, как и положено, дал высказаться младшему по званию. Фантазия Антонова зациклилась на цвете вещества. Я подождал, а потом спросил:

– Как плесень называется?

– Пенициллум рубум, – бодро отрапортовал Слава.

– Ну и пусть будет пенициллин, – произносится легко и наукообразно. Сначала хотел пошутить, назвать новое лекарство панацеум, от латинской панацеи. Но потом решил не давить бабочек хотя бы в таком простом деле, как название. Плюс был еще один фактор. Кто же признается, что я просто боюсь оговориться, если вбитое в кору головного мозга наименование в какой-то момент всплывет.

Так что я развлекался попытками вспомнить всё о торакальной хирургии. Потому что хоть она не совсем мне чужда, но практика намного меньше, чем по животу. А сейчас, в связи с предстоящим лечением Георгия, всё пригодится. Без препаратов нам остается исключительно климатотерапия и прочие минеральные воды с соляными пещерами. И вот эти вот меры, которые, опять же, только с фотографией легкого возможны.

Самое крутое – постановка клапанного бронхоблокатора. В просвет бронха фигачим клапан обратного типа, и воздух наружу идет, а внутрь – нет. Нужный участок легкого спадается, и наблюдатели ждут, что в состоянии покоя там всё заживет. Хорошая штука, но в идеале сильно зависит от гибкого бронхоскопа. А у нас даже жесткого нет. Выход есть – вскрыть грудную клетку и ввести изделие напрямую в бронхиальное дерево. Заманчиво, конечно, но вспомним банду лейб-медиков, предпочитавших просто наблюдать за смертью императора. Хотя и тут не всё потеряно – цесаревич у нас технический, на время, пока не родится мальчик. Есть Михаил, который в отсутствие Георгия займет его место в очереди наследников престола. Сам клапан я видел не раз, ничего там сложного нет. Выбрать материал вместо силикона, который не вызовет некроза и отторжения – вообще не вопрос. Хоть из золота делай. А пробные партии пенициллина у нас уже есть – любое занесенное заражение (все-таки полной стерильности никаким кипячением достичь не получится) подавим и задавим.

Пока я думал, как мы будем получать доступ к средостению его императорского высочества наследника цесаревича, рука моя жила своей жизнью и нарисовала хреновину, в которой я узнал что-то похожее на ушиватель корня легкого. Не навороченный, а тот, который в пятидесятые придумали наши, а потом всему миру продавали предприимчивые американцы. За патент штатники заплатили чин чином, во всех публикациях писали, что это изделие для хирургии покруче спутника, но баблишко рубили себе в карман.

Ничего выдающегося в этом аппарате нет – он прост, как и всё гениальное. Степлер как есть. Придумать, из чего скобки делать, – и нате. Осталось найти механикуса, который по моим каракулям поймет, что это такое. А скрепки из нейзильбера делать. Сплава этого – как мусора, купить не проблема.

Так, что у нас дальше? Да искусственный пневмоторакс, который я вспоминал. К этому варианту мы перейдем, если залезть внутрь нам не дадут. Да, не очень избирательно, схлопнем всё легкое, а не кусочек, зато как просто – дырку сделал, и радуйся, одышка ведь не у тебя, а у пациента. Впрочем, там можно и дозированно делать, не доводя дело до цугундера. Профессор Рёнтген, вам в последнее время часто икается? А должно бы. Говорят, в Вюрцбурге очень хорошие вина делают. Надеюсь, скоро попробуем.

Мои размышления прервал стук в дверь купе.

– Открыто! – Я убрал зарисовки в папку, завязал тесемки.

Внутрь заглянул мой тезка – Евгений Александрович Тубин. Тот самый бывший городовой, которого Жиган подозревал в шпионаже. Для себя я его окрестил засланным казачком.

– Разрешите-с? – Тубин зашел бочком, пригладил густую черную шевелюру на голове, пошевелил роскошными, подкрученными усами. Бакенбарды у нового «товарища» Жигана тоже были на загляденье – генералы позавидуют.

– Проходите. Коньячку? – Я достал из походного несессера серебряную рюмку, поставил ее на столик.

– С большим удовольствием!

Тубин пил коньяк правильно – не махая, а по чуть-чуть, смакуя. Явно человек в теме. И рюмку осторожно держит, двумя пальцами, не в горсти прячет. Он точно городовым служил?

Сразу к серьезному разговору не приступили. Обсудили погоду, виды на урожай. Он ожидался в России хорошим, голодать крестьяне не будут. Потом безопасник выложил на столик пару документов, в которых был описан план, так сказать, оперативных мероприятий сопровождения открытия клиники по лечению сифилиса в Питере. И там было много чего правильного. Визит к генерал-губернатору и начальнику сыскной полиции с целью заручиться поддержкой, анкетная проверка персонала, своя агентура среди сотрудников, пропускной режим. Последнее еще месяц назад начал внедрять я в Москве – Тубин оценил и развил.