Василий Звягинцев - Время игры
— Так сделаем, господа. Сейчас разойдетесь по каютам, и каждый допросит своего объекта спокойно и непредвзято. Кто, что, зачем, почем и так далее. Есть ли у них какой-нибудь прокурорский ордер, постановление, ну, я не знаю, как здесь принято, любой документ, позволяющий вторгаться на иностранное судно. А я пока по-свойски с этим придурком побеседую. После соберемся и сверим информацию.
Он обернулся к жене. Как раз в тот миг, когда под палубным настилом загудели, проворачиваясь, двигатели.
— Ты, Аня, поднимись на мостик, сядь в кресло и полюбуйся, пожалуйста, южным закатом и удаляющимися берегами Австралии. Возможно, второй раз и не увидишь. Так что пользуйся случаем. Потом вместе поужинаем и обменяемся мнениями…
Девушка, пожалуй, и готова была что-то возразить, но тон Шульгина исключал возможность дискуссии.
Она поправила чуть помявшуюся юбку и молча пошла вверх по трапу. Но молчание ее и нарочитая покорность обещали будущую грозу.
Было нечто такое в выражении ее лица, чего Сашка раньше не замечал.
Стратегию и тактику беседы с пациентом Шульгин, как специалист-психоаналитик, знал хорошо, а за последний год приобрел и практические навыки следователя, что в принципе одно и то же.
Надо сказать, ему это занятие понравилось. Используя знание психологии и истории, известные достижения всевозможных спецслужб на протяжении всего XX века, он без труда ломал и склонял к сотрудничеству твердокаменных большевиков, агентов ВЧК и Интеллидженс сервис, даже таких зубров разведки и контрразведки, как Агранов, Трилиссер, Сидней Рейли.
Так что поговорить с Кейси он решил скорее из чистого любопытства. Вряд ли от него удастся получить ценную информацию, а вербовать австралийца в агенты смысла не было. Разве что так, впрок, на всякий случай.
Он уселся на стул задом наперед, положил подбородок на сцепленные кисти, с пренебрежением и иронией всмотрелся в физиономию своего визави.
Кейси тоже довольно давно работал полицейским, первый шок у него успел пройти, поэтому он ждал первых слов Шульгина с видимым спокойствием.
Причина его спокойствия была Сашке понятна. Что ж, тем хуже для предателя.
— Думаешь, для меня имеет хоть какое-нибудь значение, что ты явился сюда в сопровождении дружков-полицейских? Напрасно думаешь. Тебе ведь с самого начала было сказано, что мы — из другого мира и плевать хотели на ваши законы…
— Никто и никогда не поверит, что вы из другого мира. Для суда вы будете обыкновенными лицами неустановленного происхождения, совершившими нападение на представителей власти. Это карается очень строго, — Кейси обретал уверенность в себе прямо на глазах. — Самое лучшее для вас — сдаться добровольно и не усугублять своего положения.
Происходящее напомнило Шульгину сцену из «Попытки к бегству». Допрос Хайры Антоном. Но он-то не Антон, он скорее Саул. А вот Кейси — точно Хайра. Пообразованнее, конечно, поумнее. Но ненамного.
Ему действительно трудно понять, что сидящий перед ним симпатичный мужчина с деликатными манерами — существо из мира с совершенно другими моральными нормами и нравственными принципами. По своим психологическим установкам «мистер Мэллони» отличается от того же Кейси сильнее, чем американский плантатор эпохи рабства от американского бизнесмена времен «политкорректности».
— До суда еще нужно суметь дожить, милейший. Тебе. — Для убедительности он почти коснулся пальцем лба австралийца. — Не знаю, как по вашим, а по нашим законам я имею право стрелять в любого, кто проник на мою территорию, на садовый участок, в квартиру, на палубу моей яхты. В том числе и в «представителя закона», если он предварительно не предъявил мне документ, позволяющий вторгаться в «прайвеси»[44]. У тебя есть такой документ? А вот у меня есть. И российский консул на борту…
Документа у Кейси явно не было, об этом Шульгину сказал метнувшийся в глазах собеседника испуг. Он явно рассчитывал взять клиента «на пушку». Иностранец, мол, сомнительное лицо без паспорта, испугается одного вида полицейской бляхи. Вот и не озаботился как-то свои претензии подкрепить. А раз авантюра с налета не прошла, разговор пошел об ордерах, правах личности и иных малоприятных вещах, то надо срочно выкручиваться.
— Вы должны меня понять, мистер Мэллони. За то, что вы позволили мне заработать, хорошо ко мне относились, я благодарен. К вам и к сэру Эндрью я отношусь с симпатией. Но в остальном — ничего личного. Простите, но я вам не поверил. Вы знаете обстановку в мире. То, что вы оставили такую дорогую яхту, да еще и с экипажем, в Мельбурне, а сами улетели в Москву, а не в Лондон, только прибавило подозрений. И при первой же возможности я вернулся, чтобы выяснить, зачем это было сделано. Нередко имеющие тяжелейшие последствия заговоры начинаются с совершенно невинных акций…
«Ага, — подумал Шульгин. — Прямо как про яхту „Гранма“[45] вспомнил».
Но ответил грубо:
— Ты мне здесь философий не разводи, парень. И защитника свободы и демократии из себя не строй. Без тебя их до Москвы раком не переставишь (последней идиомы Кейси точно не понял, но смысл уловил верно). И выбор у тебя самый простейший. Ты мне сейчас излагаешь все абсолютно точно — твои истинные планы и цели, как ты дошел до жизни такой и что будешь делать, если я вдруг тебя прощу. Или…
Шульгин рывком развернул стул Кейси к кормовому балкону, открыл двустворчатую дверь.
Подрабатывая турбинами, «Призрак» как раз прошел прикрывающий бухту мыс и начал ложиться на чистый ост, к выходу из пролива в открытый океан.
— Кильватерная струя. Образуется бронзовыми винтами диаметром по полтора метра каждый. Если под лопасти попадешь, догадываешься, что будет? Сторожу клуба я сообщил, что ты и твои друзья собираетесь со мной в дальнюю морскую прогулку. На неделю, на две… Перспектива ясна?
— Вы… Вы не сможете этого сделать…
— Отчего же? Я мужик сильный, поднять этот стул вместе с тобой вполне смогу. А дальше — по законам земного тяготения.
Совсем потеряв голову и лицо, Кейси начал сбивчиво объяснять, что имел в виду совсем не это, что такой цивилизованный человек, как сэр Ричард (ого, со страху и меня в рыцари произвел!), не может просто так убить почти ни в чем не повинного собрата по расе.
— Ты мне еще про совесть расскажи. И про слезинку ребенка тоже. Когда меня собирался в тюрьму на двадцать лет засадить, о таких тонких материях не думал.
Демонстрируя силу, Сашка на самом деле выставил стул с прикованным Кейси на балкон, к самому краю балюстрады.
Солнце садилось в океан по правую руку, с берега тянуло сухим и теплым ветром прокаленных зноем полупустынь, мерно хлюпала о борта черно-синяя волна Индийского океана. Жизнь казалась совершенно великолепной.
