"Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Кюнскен Дерек

– Значит… – сказал он.

Он явно не мог сложить все фрагменты в единую правдоподобную картину. И неудивительно – вмешательство Хорикс осложнило дело. Хелес заговорила: она уже давно поняла, что ей легче распутывать загадки, рассуждая вслух.

– Значит, проктор Джимм, вдова Хорикс, возможно, замешана в этом деле. А может, и не замешана. Да, действительно странно, что здесь появилась госпожа Джезебел, но в результате у нас возникли только новые вопросы. Да, задавать вопросы может быть неприятно, но разве не в этом состоит наша работа? Проктор, напомни мне принципы Палаты Кодекса.

– Преступление – это ложь. Правосудие – это истина.

Хелес хмыкнула.

– Ты учишься, проктор. Медленно, но учишься.

– И что мы будем делать?

– Пожалуй, нанесем визит тору Темсе и вдове Хорикс.

– Сейчас?

Джимм, похоже, мечтал поскорее взяться за дело, и Хелес это не понравилось.

– Не сейчас, – твердо ответила Хелес. – Но уже скоро. Прямо сейчас мы пойдем с докладом к камерарию Ребену. Если мы надолго оставим его без новостей, у него внутри что-нибудь порвется.

Нет, состояние здоровья камерария Хелес не беспокоило; она думала только о том, как свершить правосудие над преступниками. Но бюрократические игры еще никто не отменял, и она понимала, что не сможет работать, если Ребен будет дышать ей в спину.

– Держи, – Хелес бросила Джимму половину груши. – Съешь что-нибудь. Тебе нужно набраться сил, они тебе понадобятся.

Глава 14. Здесь водятся чудовища

Лунный свет превратил реку в темную трещину. Ашти теперь была чуть поодаль, и суша стала более неровной и каменистой. Дюны и покрытые песком участки пространства загибались, образуя огромные странные завитки. Часть из них была похожа на лица, перекошенные от ненависти или ужаса. Другие напоминали водовороты, которые только и ждут возможности, чтобы поглотить неосторожного путника. Луна окрасила все в серебристо-серый цвет. Все остальные цвета исчезли с наступлением темноты, только вдали виднелись золотые огни города, а также несколько костров, которые горели где-то среди пустошей.

«Упыри», смелые, как любая вооруженная до зубов и мечтающая о мести банда, в ту ночь разбили лагерь на небольшой скале, окруженной дюнами, и развели три костра.

Нилит прикрыла глаза ладонью, загораживая яркий свет луны. Сегодня было почти полнолуние, и луна была похожа на сделанное из кости блюдце. Нилит смотрела только на лагерь, пытаясь оценить число бандитов, их образ действий, их слабые места. Время от времени ночной ветерок доносил до нее смех или вопль, которые заставляли местную живность замирать от страха.

– Да вы шутите, – снова сказал Гираб. Похоже, эта фраза сегодня вечером стала его мантрой. – Вы против них всех?

– Я не шучу. Возможно, Фаразар там, и они собираются поработить его в ближайшем городе. Я не могу этого допустить. Кроме того, – добавила она, похлопав себя по шее, – эта сука Крона украла у меня медную монету. Я хочу ее вернуть.

– Вы сошли с ума. Вы же одна. Я вам помогать не буду, даже не думайте.

– От тебя вообще никакого проку, старик. Особенно когда ты в таком состоянии.

Лодочник действительно ей вряд ли пригодился бы, ведь из-за ран он мог лишь ковылять, а его спина была изогнута так, что напоминала рыболовный крючок. В данный момент он сидел, прислонившись к камню, и поедал яблоко, найденное в оазисе.

По крайней мере, Аноиш был полон сил. Дни, проведенные на барже, похоже, заставили его соскучиться по пустыне, и хотя с тех пор, как они потеряли Фаразара, прошло уже много времени, Аноиш еще не набегался. Нилит жалела о том, что в лунном свете он так хорошо заметен.

Нилит изложила свой план Гирабу в надежде, что это заставит его заткнуться.

– Подожду здесь, пока они не напьются до беспамятства – как тогда, в кратере. Затем подкрадусь, прячась за дюнами, и тихо сниму часовых. Если Фаразар там, я заберу его, перережу глотку Кроне, подожгу лагерь, а остальных обращу в бегство.

– Вы все равно одна.

– Придется обойтись тем, что есть. – Нилит похлопала по золотистой сабле, которую отняла у «упыря». – Верно, конь?

Аноиш наклонил голову и застучал копытами. Ум у коня был яснее солнечного света; он понимал, что происходит, и поэтому Нилит не удивилась, когда конь встал рядом с ней.

– Не сегодня, Аноиш. Но я вернусь, и тогда, клянусь, мы будем мчать всю ночь. А пока что оставайся с этим старым кожаным мешком.

– Полегче со «старым», ваше величество, – проворчал лодочник.

– Приглядывай за моим конем.

Не дожидаясь ни напутствий, ни новых возражений, Нилит перебралась через гребень горы и скользнула вниз, на равнину.

Пробираясь между дюн и песчаных наносов, Нилит была вынуждена петлять и поэтому шла медленно. Если она правильно прикинула время по звездам, до лагеря «упырей» она добиралась целый час. Каждый шаг, каждый вдох и выдох был тщательно отмерен. Она редко моргала, постоянно высматривая, не появятся ли где-нибудь тень или жуткий лиловый огонек – приманка, которую вывешивает дюнный дракон. На Дюнных равнинах было немало опасных существ.

Нилит устроилась позади дюны, похожей на посох пастуха. В изгибе дюны сидел часовой, потирая себе плечи, чтобы не замерзнуть. Смех и звуки веселья, на которые ориентировалась Нилит, затихли, уступив место негромким разговорам.

Она поползла вдоль навершия «посоха», прижимаясь к земле и пряча саблю, чтобы она случайно не блеснула. Когда ее свободная рука погружалась в песок, она чувствовала, что под ним каменная гряда – она была словно пластина брони. Черная каменная кромка, выступавшая в воздух, резко выделялась на фоне серого песка. Нилит помедлила, чтобы ощупать ее зазубренные края – грубые, словно панцирь жука, хотя она была слишком велика даже для самого крупного ездового насекомого. Должно быть, это ушедший под землю валун. Проигнорировав его, она двинулась дальше – туда, где громко сопел «упырь»-часовой.

Нилит мечтала о том, чтобы на небе появилось облако, или даже два. В лунном свете Нилит отбрасывала четкую тень, хотя та, к счастью, падала не в сторону лагеря, а от него. Нилит прижалась к краю дюны и заставила сердце замереть; от часового ее отделял один прыжок. Вглядываясь в темноту, она взглянула на костры. Вокруг них стояли четыре палатки. Между ними находилась скала, а рядом с ней – широкая каменная чаша из почерневшего камня. У Нилит екнуло сердце.

Колодец Никса.

Она шепотом выругалась и схватилась за волосы. «Дикие» колодцы, за которыми никто не ухаживал, встречались крайне редко. Если «упыри» действительно поймали Фаразара, то, возможно, уже поработили его, а это означало, что все ее планы рухнули. Нилит запретила себе думать об этом и прижала колени к груди, готовясь к нападению.

И она действительно напала. Словно голодная пантера, она прыгнула прямо на часового. В последние секунды своей жизни он успел обернуться, но сабля уже пронзила ему горло. Он не смог даже захрипеть. Лезвие проткнуло ему позвоночник, и его труп осел на землю.

Нилит присела, чтобы забрать у часового длинный метательный нож. Она оторвала полосу ткани от его грязной рубашки и сняла мешочек, висевший у нее на шее. Он уже высох после купания в реке и до сих пор служил хорошей заменой для ее монеты.