Сергей Снегов - Люди как боги (сборник)
Это был все тот же луч, тот же проклятый луч, терзавший Красную звезду! На этот раз он был поменьше – вынесся из дымной дали и мгновенно иссяк. И ударил не в планету, не в буксирные звездолеты позади, даже не в назначенный для раскрытия космических ворот корабль рядом с планетой, а точно в «Тельца»!
Взрыв, сине-огненный шар, облачко накаленной добела пыли – вот что мы увидели там, где только что мчался грозный корабль, оборудованный совершенными машинами, имевший среди членов экипажа и людей, и демиургов. Не было больше корабля, не было больше людей, не было демиургов – даже трупов не осталось! Была одна пыль, сияющая, разлетающаяся, гаснущая пыль. И еще мы увидели, как передние и задние звездолеты, спутав рассчитанные траектории, несутся один на другой, смешиваясь в общей куче, – взрыв за взрывом отмечали гибель кораблей. Флот погибал на наших глазах, мы ничем не могли помочь грузовым кораблям, мы сами должны были погибнуть, как и они, как погибли перед тем наши друзья на «Тельце».
Я вдавился всем лицом в умножитель. В пылающее месиво кораблей устремился «Козерог»: на нем потеряли управление. Я до крови укусил руку, зарычал от бешенства и отчаяния. Я не мог, не хотел видеть гибели «Козерога», какая-то сила отшвыривала меня от умножителя. Я боролся с собой, я должен был все видеть, чтобы понять, что происходит. И чтобы страшно отомстить виновникам катастрофы, если останусь жив!
Каким-то чудом «Козерог» вдруг отвернул от гибнущих кораблей и унесся в пыльную мглу. А «Змееносец» успел сделать поворот еще раньше и огибал центр катастрофы по плавной кривой.
Обессиленный, я откинулся в кресле. И тут только сообразил, что Ольга отчаянно дергает меня за руку.
– Эли! Эли, очнись! У нас отказала МУМ, я не могу передать ни одного приказа двигателям! Нас несет на грузовые корабли!
Не знаю, как быстро дошел до меня испуганный крик Ольги. Вероятно, меня поразило ее искаженное ужасом лицо – я до того и не подозревал, что она способна испытывать ужас, что обстоятельства могут совпасть так, что неизменное ее рассудительное спокойствие начисто из нее выметет. И я понял, что нельзя дать разрастись в ней слепому ужасу, – что бы ни случилось с кораблем, командир обязан сохранить ясность мысли, иначе совсем уж плохо!
– Без паники, Ольга! Переходим на ручное управление!
Но переходить было не на что – ручное управление тоже не работало. Сотнями глаз я впивался в панель, стоявшую рядом с моим креслом, сотнями пальцев хватал ее кнопки и рычажки – ничто не действовало! И тогда я вспомнил, что есть одна цепь, которую нельзя ни выключить, ни блокировать и которая единственная подчиняется не мысленному приказу, а только механическому повороту ключа, – цепь системы зарядов, взрывающих корабль. Это была моя цепь, я в школе рассчитывал ее. Я знал когда-то каждый ее контакт, каждое сопряжение проводов. Она предназначалась лишь для того, чтобы в чрезвычайных условиях уничтожить корабль изнутри, это была цепь отчаяния, а не надежды. Только она сейчас могла спасти нас.
– Ключ! – взревел я, хватая Ольгу за руку. – Ключ от взрывных камер!
Она отшатнулась от меня. Бледная от страха, она стала совсем белой. Она попыталась успокоить меня:
– Может быть, мы не погибнем! Эли, Эли, я еще надеюсь…
Я готов был задушить ее. Надежды не было. Нас несло в центр звездной свалки.
– Дура! Я не собираюсь устраивать самоубийство! Немедленно ключ, Ольга!
Трясущимися руками она расстегнула кофточку. Ключ висел на груди. Негнущиеся пальцы не могли расстегнуть цепочку. Я сам рванул ее – ключ оказался у меня в руках. Я бросился к дальней панели, там было одно отверстие, запечатанное, никто не имел права срывать печать, я сорвал, вдвинул ключ, осторожно повернул его. «Спокойно, слышишь, Эли, спокойно! – мысленно крикнул я на себя. – Одна треть поворота, первый контакт, ошибка непоправима!»
Тяжкий взрыв потряс звездолет. Правая задняя часть, та самая, где смонтированы наши грозные боевые аннигиляторы, перестала существовать. Перестала существовать могущественная звездная крепость, способная уничтожать планеты и рассеивать неприятельские флоты. Но звездолет остался, он был жив, хотя и лишился вооружения, от страшного удара его повернуло влево, он уклонился от гибельного месива кораблей, унесся в сторону, – и сделано это было, возможно, в последнюю минуту, что еще имелась у нас для спасения.
– Ох! – вскрикнула Ольга, падая в кресло.
Некоторое время мы молчали. Шумы корабля в командирский зал не доносились, но мы знали, что во всех корабельных помещениях и коридорах в эту минуту сновали люди и наши звездные друзья – растерянные, пережившие и ужас неминуемой гибели, и радость неожиданного спасения. Не знаю уж, что сильнее ударило по нервам – ожидание смерти или избавление от нее. Ольга сказала слабым голосом:
– Эли, какая катастрофа! Что могло заблокировать наши МУМ – они ведь так защищены от посторонних воздействий! Почему ты молчишь, Эли? Мне страшно, не молчи, я же ничего не понимаю!..
Я сказал, стараясь сохранить спокойствие:
– Я молчал оттого, что все понимаю. Рамиры уничтожили эскадру Аллана и твоего мужа, Ольга. Теперь настал наш черед.
Она смотрела на меня округлившимися, полубезумными глазами.
– Я привыкла верить тебе, Эли, я всегда верила в каждое твое слово… Но ведь не могли же они знать, что именно Петри начинает операцию, не я, не Камагин, не Осима, а Петри!
– Нам тоже досталось – не забывай, что наши МУМ заблокированы, – мрачно возразил я. – А что до того, как они могли узнать наши планы, то вопрос решается просто. На наши корабли проник их лазутчик!
– Ты сказал – лазутчик, Эли?
– Тебе не нравится это слово? Тогда шпион, соглядатай, разведчик, филер, стукач, предатель, тайный агент, тихарь, топтун – выбирай любое! И находится он на флагманском корабле. На «Козероге», Ольга!
Часть третья
Разорванная связь времен
Порвалась дней связующая нить.
Как мне обрывки их соединить!
Зевс
Асклепий и Геракл, перестаньте спорить друг с другом, как люди! Это неприлично и недопустимо на пиру богов.
Геракл
Зевс, неужели ты позволишь этому колдуну возлежать выше меня?
Асклепий
Клянусь Зевсом, так и должно быть: я это заслужил больше тебя.
ЛукианОн мне сказал: «Я верный друг!»
И моего коснулся платья.
Как не похожи на объятья
Прикосновенья этих рук!
1
О восстановлении не приходилось и думать: в корпусе корабля зияла исполинская рана. После осмотра разрушений Ольга призналась:
– Мне и в голову не пришло, что можно так выправить траекторию корабля. Я растерялась. Уничтожение аннигиляторов – какой недопустимый вариант защиты… Я носила ключ как брелок или медальон. Как ты мог вспомнить о ключе, Эли?
– Вероятно, потому, что я в последние дни думаю только о недопустимом, только о невероятном. К тому же, когда мы сдали «Волопас» Орлану неповрежденным, я часто в плену вспоминал, что был еще такой выход, как уничтожение аннигиляторов.
– К счастью, вам тогда удалось ограничиться перепутыванием схемы МУМ.
– Что сегодня за нас, кажется, сделали враги, – с горечью сказал я.
К этому времени стало ясно, что и МУМ быстро не восстановить. Внешне она казалась такой же неповрежденной, как и МУМ «Тарана». Но если та как-то действовала, путая причины со следствиями, то эта не принимала и не выдавала сигналов. Она просто не работала. Была непостижимая сложность в сочетании слов: «Просто не работала!»
Зато ручное управление удалось наладить. «Овен» опять мог двигаться, но примитивным движением, без сверхбыстрых расчетов ситуации. Он потерял свою мгновенную ориентировку в космосе. Он был быстр, сообразителен и точен лишь в меру быстроты, сообразительности и точности дежурных штурманов. Для галактических рейсов такой корабль уже не годился.
Ожившая связь донесла депешу Олега: «Сообщите, что с вами? „Овен“! Сообщите, что с вами? Сообщите, что с вами?..»
Следующим извещением был приказ мне и Ольге прибыть на флагманский звездолет и информация о потерях. Погибло три четверти эскадры – «Телец» и двенадцать галактических грузовиков из четырнадцати. На «Козероге» и «Змееносце» тоже были разлажены МУМ, и механики не давали гарантии быстрого восстановления.
На «Козероге» мне на грудь кинулась Мери. Она оплакивала меня, будто я погиб. Я вытер ее слезы и посоветовал вглядеться: я живой, еще крепкий и долго собираюсь оставаться таким!
– Я потеряла сознание от ужаса, когда увидела, куда несет «Овен»! – Она всматривалась в меня, словно все не верила, что я возвратился. – Вы были так близко от эпицентра взрыва!
Лишь теперь до меня дошло, что испытывали на «Змееносце» и «Козероге». Я страшился за них, но у них было еще больше оснований страшиться за нас.
