Андрей Круз - На пороге Тьмы-2
– Никто не знал, но Ферма останется, инфа из первых рук, – успокоил его я. – И это, Вань…
– Чего?
– Мы записки Серых добыли, – улыбнулся я скромно.
На Ферму Иван вез нас сам, на «шевролете». Ну и там, понятное дело, Милославский пожелал видеть нас немедленно. А потом одного меня уже, приватно.
– Хоть одна хорошая новость, – усмехнулся он, когда мы остались у него в кабинете вдвоем. – А то сократили тут мои полномочия по самое не могу. В курсе уже?
– У курсе, – кивнул я. – Хоть сам все пропьянствовал, даже не знал про переворот.
– Да, Пиночеты местные все аккуратно обтяпали, надо отдать должное, – сказал он, рисуя какие-то загогулины на листе бумаги, лежащем перед ним. – Я теперь как в вакууме, никого из тех, на кого я опирался раньше, не осталось. Здесь охраны осталось ровно… для охраны, не больше. Даже телохранителей моих забрали.
– Ну, может быть мы как-то… за счет новостей все компенсируем? – предположил я, глядя куда-то в потолок.
– Будем надеяться, – чуть оживился профессор. – Читали?
– Читал. Далеко не все понял. Кстати, ведь убивать этих сестер было не нужно, так?
– Так, – сказал Милославский. – По моим расчетам канал открывается на человека… в смысле на его присутствие, просто в правильном месте. А убивать… да еще возле Тьмы… Серых перепутал знаки, плюс и минус, он пробил себе, как мне кажется, проход во Тьму.
– Туда ему и дорога, – сказал я.
– Да… наверное. Ладно, я буду работать. Вы… вы отдыхайте. Да, отдыхайте, – он поднялся из кресла, подошел ко мне и протянул руку. – теперь я сам найду вас когда буду готов. У нас осталось всего одно дело. А потом мы будем говорить с новой властью, потому что тогда станем незаменимыми. Годится?
– Вполне, – заулыбался я, изо всех сил изображая искреннюю радость.
Потому что не верил теперь Милославскому ни на грош.
* * *Мы так и меняли людей на «точке», другой работы у нас не было. Настя начала заниматься оборудованием аэродрома в Захолмье, заодно с летной школой. Место нашлось, на второй день начали подвозить инструмент и оборудование, причем многое выделили со складов «Горимущества».
Неожиданно приехал Болотов с дочерью, хотели со мной поговорить. Я отделался неправдой, сказав, что записи Серых были им уничтожены, Валиев все ему врал. Как я и ожидал, тот приманивал Болотова как раз тем, что знал где бумаги. Посидели в ресторане, поужинали, потом разошлись, вежливо попрощавшись. На следующее утро машина Болотова и машина его охраны отправились в Углегорск, наводить связи с новой властью.
«Кредитная акула» Могилевич возглавил Горбанк. Шалва заплатил нам с Федькой премию за найденную плавконтору. Я все глубже и глубже влезал в городские дела Захолмья и попутно организовал стрелковый клуб. С баром, естественно. Дело оказалось неожиданно популярным и я даже устроил турнир по пистолету, автомату и карабину, в котором победил в пистолете, к немалой собственной гордости.
А еще мы ждали, когда объявится Милославский.
Объявился он уже после Нового года, который мы отпраздновали у Тенго, с шашлыком и фейерверком. Милославский приехал вместе со сменой охраны «точки», при этом их грузовик тащил за собой прицеп с «бомбардье». Приехал с вечера, нашел наш дом по адресу, зашел в гости.
– Завтра, – сказал он, попивая чай с неизменным у нас печеньем. – Хотел было вас одного позвать, – обратился он ко мне, – но решил, что Анастасия Владимировна тоже захочет увидеть. Поедете? – уточнил он уже у нее.
– Поеду, конечно.
– Тогда… Владимир, вы Федору скажите, что мы завтра без него, хорошо? Не все всем надо знать, Ивана Зарубина я тоже, как видите, не позвал. Получится – хорошо, не получится – тихо и без большого сраму вернемся обратно. Годится?
Ну, ничего другого и не ожидал, пока все по плану.
– Почему же нет? Годится, разумеется, – согласился я и спросил в свою очередь: – Так все же записи помогли?
– Вынужден признать, что помогли, – Милославский допил чай и отставил кружку. – Из них стало понятно, чего нельзя делать. Любая информация полезна, а вы привезли много информации. Ладно, пойду я в гостиницу. Завтра в девять утра у ангара с вашими снегоходами, так?
– Так, – сказал я, поднимаясь. – Я провожу, надо Федьку предупредить, он как раз в гостинице остановился.
– Он сюда не переехал?
– Пока нет, – я пропустил Милославского перед собой, затем достал из шкафа сапоги, начал натягивать. – Приезжает за день до того, как нам на выезд, и потом обратно.
– Надо же, и не лень, – удивился профессор. – А мне здесь нравится, куда лучше чем в Углегорске жизнь. Нет вот этого всего… наследия какого-то мрачного, что ли, не давит здесь на сознание. Если все у нас получится и выйду на покой – здесь и поселюсь. Тем более, что от «прохода» недалеко.
– Все же здесь планируете жить? – я топнул каблуком в пол, пропихивая ногу в сапог, затем снял с вешалки тулуп.
– Владимир Васильевич, ну сколько мне там осталось? Я уже не молод, а скоро стану просто дряхлым. А здесь передо мной еще века, понимаете? Века! Я вижу, что для себя вы этого пока не осознали, вы не поняли, что живете не свои лет… ну, семьдесят, например, а все семьсот.
– Может и верно. Пойдемте.
На улице было темно, но уже как-то привык к тому, что в Захолмье тварей почти не бывает – нет здесь мест, куда может проложить тропинку Тьма. Шли, разговаривали, Милославский какие-то свои прожекты излагал, а я делал вид, что внимательно слушал. Кивал, угукал в нужных местах, в общем, изображал интерес. Затем он поднялся к себе в номер, а я нашел Федьку в ресторане, естественно. И не одного, а с дамой – худой и немного носатой девицей, которую раньше не встречал с ним. Извинился перед дамой, отозвал Федора в сторону на несколько минут.
– Федь, Милославского видел?
– Нет, – немного удивился он. – А что, здесь профессор?
– Здесь, сам приехал.
– В смысле…? – он не закончил фразу.
– В этом самом смысле и есть, – подтвердил я его догадку. – Ты завтра не едешь.
– Уверен? – насторожился он.
– Распоряжение начальства. И… наверное так и надо.
Федька хмыкнул с сомнением, покрутил в пальцах папиросу, постучал ей о портсигар.
– Вов, что-то мне это не очень нравится. Мы же обговаривали.
Теперь уже я понял, что он имеет ввиду, мы действительно об этом говорили. Но все должно идти так, как должно идти, слишком много всего мы поставили на это для того, чтобы пытаться все менять на ходу.
– А по-другому не сработает, мне надо, чтобы все раскрылось, понимаешь? А для этого по его нотам петь требуется.
– И мне что теперь?
