"Фантастика 2023-73". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Кащеев Денис Георгиевич

— Опыт — дело наживное. Если тренироваться… Вот, обратите внимание, эти красные пятна обозначают область концентрации атакующих структур. Жёлтые — защитной. Прочие оттенки охватывают весь спектр других типов магических структур, применяемых в условиях боя…

Илья хмурился, запоминая. Он пытался разобраться в системе, которую ему сейчас предлагали использовать, допуская, что, наверное, кому-то она упрощает жизнь, но ему, кажется, могла только усложнить задачу. С другой стороны, нельзя же было, в самом деле, рассчитывать, что его смогут поднять на такую высоту, чтоб с неё одним взором можно было бы окинуть поле битвы и при этом оставаться в безопасности.

…Через несколько часов он устал настолько смертельно, что уже перестал осознавать, насколько трудно ему разбираться с новым принципом наблюдения, — просто тупо пялился то в экран, то в небо, автоматически отвечал на вопросы, которые ему задавали. Навалившееся изнеможение лишало ситуацию остроты, на какой-то момент стали безразличны и опасность, и грядущая победа, кому бы они ни принадлежали. Не хотелось даже есть и пить — только свалиться куда-нибудь в уголок и отключиться.

Но такой возможности ему не давали.

Следующий серьёзный налёт слегка встряхнул его, но за отражением серии мощнейших ударов он наблюдал намного спокойнее. Третий почти прошёл мимо сознания. Отложилось в памяти только, как гудел воздух под куполом замковой защиты, когда его прошили линии энергий, призванных укрепить щит и выправить повреждения, нанесённые интерицией. От двух небольших декоративных башенок над воротами, которые оказались за пределами внутренней защитной системы, не осталось даже пыли. Вяло наблюдая за ходом событий, Илья довольно равнодушно удивился тому, что кто-то ещё, оказывается, способен на активные действия.

…Потом он осознал себя уже на груде сваленных вместе тулупов, но не тогда, когда засыпал, а когда его уже принялись будить. Оказалось, что запредельная усталость немного напоминает сильное опьянение (у юноши был уже и такой опыт) — в какой-то момент сознание выключается, память не сохраняет часть событий, или же они торопятся стереться из её глубин. Илья поднялся с трудом, ощущая себя не отдохнувшим, а изнемогшим ещё более, и, пошатываясь, отправился на прежнее место.

На галерее он столкнулся с Санджифом, белым, как известковая стена. Сын лорда споткнулся о какую-то щепку, валявшуюся на полу, почти упал, и петербуржец с облегчением понял, что это не он сам такой слабосилок — это обстоятельства такие. При виде друга аргет с усилием улыбнулся.

— Ну, как дела? — спросил петербуржец.

— Пока держимся.

— Сил уже нет.

— Главное, что у бойцов есть. А мы перетерпим.

— А Машка?

— Маша спит.

— А что так? — с внезапно пробудившейся бешеной завистью спросил Илья.

— Какой толк с изнемогшего стихиального мага? Она должна быть в полной форме.

— Блин! Почему я не стихиальный маг…

Санджиф развёл руками. Ему было трудно, это чувствовалось. И если на чём-то он ещё держался, так только на воспитанной с детства привычке никогда не уступать обстоятельствам. Что-то патетическое и даже романтическое чувствовалось в такой вот несгибаемой твёрдости человека, который никогда не знал жизненных трудностей, однако держался, и получше многих, не за счёт опыта или привычки, а только лишь за счёт свойств характера. При взгляде на него хотелось подтянуться и держаться на уровне. Ослабеть было стыдно.

Замок штурмовали непрерывно на протяжении пяти суток, и едва ли не каждого хорошего удара в течение этих пяти суток могло оказаться достаточным для замковой защиты, даже самой мощной, если за ней не стояли люди — упорные, умелые, внимательные, знающие и отдохнувшие. Гарнизон магов был разделён на две смены, и у отдыхающей едва хватало времени, чтобы за пару минут утолить голод и свалиться в сон хоть на пару-тройку часиков, потому что по тревоге на стены поднимали всех.

А когда не хватало боевых магов, на стены поднимались выпускники школы Уинхалла, сопровождаемые своим директором, учителями и мастерами. Эрбелль и Всеслав всё время были рядом, их Илья со своего балкона видел не раз и не два. Ему самому редко когда позволяли передохнуть, потому что заменить его было некем, и в какой-то момент усталость перешла ту грань, за которой нет сил даже заснуть. За свои действия на этом этапе он уже отвечал мало, но, оказалось, воспринимать особенности циркуляции энергий юноша способен был и в полубессознательном состоянии.

Но иногда наступали краткие моменты просветления. В один из таких он обнаружил себя на угловой замковой башне, где перекидывающиеся местными ругательствами маги-техники торопились смонтировать дублирующую контратакующую систему, пока временное затишье не сменилось очередной атакой. Госпожа Гвелледан, присев на каменный край бойницы, торопливо курила длинную сигариллу, морщилась от отвращения, но не бросала этого занятия. Всеслав смотрел на неё с сочувствием.

— Стресс лучше всего снимать спиртом, — сказал он, вытаскивая портсигар. — А тебя может сейчас затошнить. Кто же начинает курительный стаж с сигариллы? Ты б ещё сигару взяла.

— Спирт меня ни в коем случае не устраивает.

— А зря. На таком ветродуе и перед боем спирт только на пользу.

— Не для мага. Представь себе, если у меня не хватит реакции скоординировать действия ребят? Будет большой бабах.

— Ты маг высшей категории. Ты и пьяная будешь работать на пять с плюсом.

— А если нет?

— Всё равно сигарилла — не выход. Поверь бывшему солдату.

— И что же, помимо спирта, ты ещё можешь предложить мне от стресса?

— Хм… Разве что порцию секса.

Леди Уин Нуар свела брови в линию.

— Всеслав, при школьниках?

— Можно отойти в сторонку.

— Всеслав!

— Прости.

— Я тебе просто поражаюсь…

— В бою во мне засыпает нянька для несовершеннолетних и просыпается военное прошлое. Я старый солдат, донна Роза!..

— Всеслав! — но губы госпожи Гвелледан уже кривились в усмешке. Она казалась зелёной от усталости и недосыпа, и в эту минуту совсем не была красивой. Скорее, наоборот. Здесь, на башенной площадке, торопились хоть немного отдохнуть многие одноклассники Ильи — Фёдор, почему-то косивший глазом, Вджера с рукой, замотанной в бинты, Искра, прислонившаяся спиной к стене и заснувшая сидя, Всеволод, торопливо поедавший тушёное мясо из банки. И сам Илья, наслаждавшийся мгновением просветления.

От усталости все его ощущения обострились до предела, свежий ветер доставлял ему почти такое же наслаждение, какое может давать холодная чистая вода умирающему от жажды. Пронзительно ныло тело, и каждое прикосновение к камню было болезненно, словно кожу кололи сотни мелких игл. Это ощущение было ему внове и не из тех, которые хочется запомнить, но он был уверен, что до конца своих дней будет помнить и запах этого ветра, и аромат влажных камней, дымок, наползающий со двора, — костёр развели потому, что магам был нужен живой огонь для формирования некоторых структур, — и слабую боль, которую ему причиняло даже прикосновение воздуха к коже.

Госпожа Гвелледан слишком глубоко затянулась, закашлялась, взялась за грудь.

— Гадость какая, — хрипло произнесла она, бросая недокуренную сигариллу.

— А я предупреждал.

— Слава, мог бы не уподобляться женщинам.

Мастер сдержанно усмехнулся, протягивая женщине фляжку. Он не выглядел свежим, отдохнувшим, однако производил впечатление человека железного, если не каменного, которого ни усталость, ни голод, ни холод не возьмут. Разве только у губ легли более глубокие складки, посерели глаза, но задор и насмешка остались, а это означало, что осталась жизнь.

— Глотнёшь?

— Ни за что!

— За себя ты боялась меньше, чем за них, — и кивнул на спящую Искру и прикорнувшего рядом с ней Федора.

— Ты знаешь, — леди Уин Нуар стянула у горла тёплый плащ, просто накинутый на плечи, не одетый в рукава, — я, наверное, никогда себе не прощу, что вообще притащила их сюда.