Борис Царегородцев - Арктический удар
После этого Григорьич явился ко мне повеселевший.
– Воевать можно, командир. Признаться, я худшего ожидал. Вплоть до открытого неповиновения. Теперь я уверен в каждом члене экипажа, никто не подведет, все выполнят свой долг до конца.
Так что идем крейсерским ходом. Курс норд-ост, сорок пять, на ста метрах.
– Командир, впереди по курсу множественные шумы винтов, пеленг триста пятьдесят! Удаление сорок пять миль, – поступило донесение с центрального от Петровича. – Если будем идти с этой скоростью, догоним через пять часов.
– Наблюдение вести постоянно. Обо всех изменениях обстановки докладывать сразу. Пока идем на сближение.
Хорошо, если конвой, а корабельная поисково-ударная группа? Хотя, помнится мне, такие группы из авианосца-эскорта с десятком «Эвенджеров» и трех-четырех эсминцев союзники начали массово применять только в сорок третьем. Возможно, мы наткнулись на одну из первых? Время еще есть – уклониться успеем.
Наконец стало ясно – конвой, так как акустика выделила больше трех десятков надводных целей. Корабельные группы такими не бывают. Разве что штатовцы решили перебросить в Англию пару линкоров и авианосец со всем подобающим эскортом. Но нет – винты явно гражданских судов.
– Вправо, курс восемьдесят пять! Боевая тревога!
Догоняем конвой, но акустики доложили, что позади основного конвоя слышны шумы трех судов, двигающихся тем же курсом.
– Или это группа прикрытия, или отстающие суда, – предположил Саныч.
Акустики подтвердили его предположение, распознав шумы двух больших транспортов и одного малого.
– Ну, малый может быть и эскортом, – предположил Петрович.
Через час мы догнали концевые корабли. Как мы и предполагали, это были два больших транспорта в двенадцать – пятнадцать тысяч тонн, шедшие под охраной корвета. До основного каравана им оставалось пройти мили три.
И вдруг выкрик акустика:
– Шум винтов, подводная лодка, двадцать справа, дистанция три тысячи. Скорость четыре, идет на пересечение курса с отстающими судами. Не успела выйти на конвой, как ей крупно повезло с этими двумя отстающими или догоняющими. Сбылось-таки.
– Акустик, «портреты» пишешь? – спросил я.
– Так точно, тащ каперанг!
Только определить бы подробнее, что есть что! У каждого типа корабля или судна есть свой уникальный акустический «портрет», позволяющий опознать под водой – с кем имеем дело. Но если по кораблям начала двадцать первого века у нас было полное собрание (и наших, и штатовских, и прочих стран, – а вы думаете, зачем друг за другом слежение ведут в мирное время – и за этим тоже!), то вот сейчас возник громадный пробел.
– Боевая тревога! Сережа, что в аппаратах?..
– Две УГСТ и две пятьдесят третьих.
– Отлично!
– Атакуем, командир?
– Ждем пока. Если нас обнаружит этот корвет, хотя маловероятно.
Ныряем на семьдесят. Не хватало еще попасть под раздачу.
Когда диспозиция уже срисована на планшет, по изменению пеленга вполне можно следить за обстановкой в пассивном режиме.
– Ну, акустики, не подведите!
– Слышу пуск торпед! Не по нас – пеленг три, дистанция две тысячи пятьсот.
Ожидание пара минут. Взрыв! Второй! Ничего не слышу. Хотя читал, что наши подводники при удачном попадании слышали это без всякой акустики.
– Цель один поворачивает вправо, пеленг…
Так, корвет, естественно, спешит на помощь. Не предотвратить, так хоть отомстить.
– Лодка поворачивает влево. Пеленг два, один, ноль.
– Саныч! У «семерок» немецких как быстро перезаряжались аппараты?
– Не меньше десяти минут! Могло и двадцать.
– Цель один – дистанция две тысячи, пеленг…
Похоже, фриц не успевает. У корвета скорость больше.
– Лодка замедляет ход. Глубина сорок.
Упертый фриц решил переждать, авось англичанин его не заметит, проскочит дальше. А это мне ну очень не нравится, потому что тогда он выйдет прямо на нас. Пожалуй, зря поскупился на имитатор. Если корвет минует немца, нам придется уходить. И отрываться на скорости. Не угнаться за нами «цветку» с его парадными шестнадцатью узлами. А портрет «немки» мы срисовали хорошо. Интересно, это «семерка» или более крупная, «девятка»?
– Корвет поворачивает на другой курс. Слышу взрывы глубинных бомб!
Засек все же. Ну, доигрался фриц!
– Лодка резко уходит влево! Пеленг триста пятьдесят, дистанция тысяча пятьсот. Конвой на удалении шести миль. Весь конвой меняет генеральный курс! К норду!
Облом тебе, фриц, даже если вывернешься, караван к тебе кормой. Уже не достанешь! Слежу за планшетом, пытаясь оценить обстановку.
Корвет заходит на лодку снова. Бомбит. Акустик докладывает о «непонятном звуке». Корвет возвращается к тому месту, где было потоплено судно, чтобы подобрать выживших. Но после попадания двух торпед судно так быстро ушло на дно, что спасать практически некого, за исключением трех матросов посреди океана, державшихся за обломки уничтоженного судна. Подобрав их, корвет бросился догонять судно, которое изо всех сил спешило догнать караван.
– Лодка уходит влево… пеленг… дистанция четыре тысячи метров.
Живой, паразит!
– Акустик, что за звук был? Похоже на разрушение корпуса?
– Нет, тащ командир, больше на выстрел воздухом из аппарата!
Ясно. Слышал про этот трюк еще в училище. Сунуть в аппарат заранее взятый мешок со всяким мусором и дерьмом, на поверхности хороший такой пузырь, дрянь плавает, можно еще топлива немного добавить – полная иллюзия, что лодка погибла.
Что ж, посмотрим, что фриц будет делать дальше! Любопытно. Попаданий два – все в одного или двум сразу прилетело? Наверное, нет. Второй транспорт скорости не сбросил, а даже прибавил, значит, ему крупно повезло.
Проходит час. Конвой скрывается за горизонтом.
– Лодка продувает ЦГБ!
Фриц решил всплыть. Резонно, зачем ему тратить заряд аккумуляторов?
Мы ждем с единственной целью: взглянуть, ЧЕЙ портрет мы записали – «семерки» или «девятки»? Тоже всплываем под перископ.
– Саныч, глянь!
Штурман смотрит и выносит вердикт:
– «Семерка», похоже. По пропорции рубка-корпус. У «семерки» рубка точно в середине, а у «девятки» чуть сдвинута в корму. «Семерка», однозначно.
Фриц тем временем резво идет под дизелями. В сторону ушедшего конвоя! Чуть забирая к югу. Упертый попался! Его ход семнадцать, и он легко обгонит караван, держась чуть в стороне. Ясно, отчего к югу: если конвой, идя на восток, отклонился на север, скоро вернется на прежний курс, а фриц просто срежет угол напрямую.
– Лодка ведет радиопередачу кодом! Записано.
И без расшифровки ясно – докладывает об обнаруженном конвое, его составе, месте, курсе, скорости, следующей лодке завесы. Или наводит на него всю стаю. В следующий раз на караван выйдет уже теплая компания!
