"Фантастика 2024-37". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Сиалана Анастасия

— Что вы делаете?

— Т-ш-ш, любимый, все узнаешь, все увидишь, — и плавно покачивая бедрами в такт движениям рук, что все больше оголяли верхнюю часть ее аппетитного тела, двинулась к своему избраннику, как хищница к жертве.

— Не надо раздеваться… — беспокойство в глазах воина не понравилось Жорж, но она не придала ему должного внимания.

— Можешь раздеть меня сам, если ты такой шалун, — и она подошла к самой кровати, — чего ты ждешь, мой повелитель? Сорви с меня все это тряпье, я хочу почувствовать твои руки на своем голом, изнывающем теле-е-е.

Чем больше говорила девица, тем шире становились глаза воина, и тем больше непонимания и испуга читалось в них. Но Жорж не видела этого, она самозабвенно пела свое соло там, где возможен только дуэт.

— Я не буду… не надо, — не обращая внимания на содержание фраз, она слышала лишь его будоражащий голос. Поднявшись на кровать, она легко села на него верхом и принялась стягивать плащ. Над причиной, почему он не снял его при входе, Жорж не задумалась тогда, не задумалась и сейчас. Еще одна ошибка ослепленной своей самоуверенностью и целью алчной женщины.

— Хватит! Не надо! — крик беловолосого мужчины не достигал предназначенных для него ушей, зато достиг других ушей.

Спустя пару мгновений в двойные двери дворца утех раздался мощный стук, от чего задрожали стекла. Многие повыходили из своих комнат, как нимфы любви, так и их мужчины. На второй громоподобный стук вышли все, в том числе и дворецкий, который усиленно делал вид, что это не по его душу. А за душу уже начали переживать все. Как-никак полнолуние. В это же время раздался третий и последний в существовании двустворчатой двери удар. Одна сторона оторвалась вместе с петлями и косяком, вторая раскрошилась и осыпалась на покрашенный желтой краской пол. Порыв ветра погасил почти все огни в здании, создавая атмосферу отчаяния и ужаса. За то время, пока оседала пыль, не было произнесено ни звука. Только цокот приближающихся копыт, как похоронный марш, обрекал всех обитателей небогоугодного заведения на страшные мучения и расплату.

В это время молодой воин, сбегая от настырной девицы, извернулся и соскочил с кровати. Растерявшаяся Жорж не сразу поняла, что случилось. Дверь с грохотом распахнулась, потушив свечи, а в ней неизвестное существо, с вывернутыми ногами и длинными волосами спереди. Комната погрузилась в полумрак. Как только последняя преграда была сломана, в темное пространство ворвался свежий воздух и причитания:

— Это Всенижний!

— Нам всем конец!

— Он пришел за нами, грешниками!

— Его пламя сожжет, нас! Мы обречены!

— Всенижнему нужна Жорж! Она — распутница, совратила праведника!

— Да, он был чист душой, она убила его благочестие!

— Она убийца!

— Воровка!

— Ведьма!

— Некромантка!

Все девицы орали как одна, обвиняя Жорж. И каждая из них была в той же степени грешна. Но кто оклевещет сам себя? Дураков нет.

Жоржета видела перед собой чудовище. Она слышала все, о чем кричали снизу. Неужели она совратила этого праведника. Неужели Всенизший пришел за ней из-за ее грехов.

Тем временем чудовище развернулось, и Жорж узрела его вторую морду. Такую же уродливую и мерзкую, как первая. Ведь никто и предположить не мог, что одна из девушек, испугавшись, насадит свой лучший корсет, что был в этот момент у ее спутника в руках, прямо на морду «Всенижнему».

Медленно двигая копытами, исчадье низших миров приближалось к Жоржете. Женщина в ужасе не могла пошевелиться, только немигающе смотрела на свою кару. Чудовище полыхнуло горячим паром и вновь развернулось первой мордой. Удар двумя вывернутыми наружу конечностями, и кровать погребла под собой одну из искуснейших нимф дворца утех.

Спустя неполный лунный цикл, никто и не вспоминал о нимфе Жоржете. Все знали послушницу Всевышних, Жоржету Очистившуюся.

Около двадцати человек той ночью стали свидетелями жестокой расправы над согрешившим праведником. Двумордое исчадье спустило несчастного с лестницы. А настигнув его внизу, оно начало копытами выбивать из него дух, топчась. Когда же грешный смог подняться, вторая морда чудовища попыталась проглотить его, но воин извернулся и содрал с него кожу. О том, что это предмет женского нижнего белья так никто и не узнает.

От зрелища снимаемой кожи все дамы лишились чувств и не были более свидетелями того, как монстр все-таки схвати зубами обреченного и, изрыгая ядовитый пар, поскакал в ночь, освещенную полной луной.

В это беспокойное время полнолуния многие по всему городу видели несущееся нечто, что тащило по брусчатке тело почти мертвого грешника, бывшего праведником.

***

Посреди ночи раздался душераздирающий крик, от которого кровь стыла в жилах. От него я и проснулась. Все еще пытаясь отдышаться и прийти в себя, взглядом поискала Вана. Он сидел на расстеленном на полу одеяле и пораженно смотрел на меня своими хризолитовыми глазами. И я поняла, кричала я. Осознание накрыло удушающей волной. Кто-то умрет. Я была в этом уверена. Сегодня ночью мне снова придется петь скорбную песнь.

Блок спал раньше на три весны. Я надеялась больше никогда не чувствовать смерть и страдания. Как наивно для плакальщицы. Я обхватила колени руками и оперлась на них подбородком. Теперь сон еще долго ко мне не придет.

— Дана, что случилось? — Малыш был сильно взволнован. Хорошо, что пока не боится меня, другие в ужасе от моего крика бежали как можно дальше.

— Кто-то умрет сегодня, я уверена.

— Кто? — и искренний, ничем не затуманенный интерес.

— Не знаю, Ваня. Я никогда не знаю этого до момента смерти.

— А после?

— А после я вижу их смерть, боль и страдания, но помочь не могу, только проводить их души в другой мир песней.

— Ты поешь? — и удивленно смотрит на меня.

— Да, но ты не услышишь.

— Почему? — обиженно спросил Малыш. Я отпустила колени и спустила ноги с кровати. Ван тут же подсел ближе, скрестив свои ноги перед собой, и в ожидании уставился на меня. Прям любознательное дите.

— Потому что мои песни слышит только умирающий, и больше никто.

— Когда я умру, я тоже услышу твою песню? — меня прошиб холодный пот. Только не это. Я больше не хочу оплакивать друзей.

— Нет, Ван, ты не умрешь. По крайней мере, пока. И про песни я даже слышать не хочу!

Мы замолчали. Говорить больше не хотелось. Как же я ненавижу ожидание чьей-то смерти. Ужаснее этого, для меня нет ничего. Знать, что кто-то, неподозревающий ни о чем, сегодня лишится жизни, и ты ничем не можешь ему помочь. Ведь ты не знаешь, над кем простерла свои костлявые руки дама с косой. Это чувство сродни с отчаянием, только намного сильнее.

Ванюша почувствовал мое состояние. Он подполз поближе и положил свою голову мне на колени, при этом крепко обняв их руками. Я была ему благодарна за это. Никто раньше не рисковал подходить ко мне после крика банши. Мое мрачное и скорбное настроение распространялось на таты вокруг. Никто не решался нарушить мое молчание или коснуться меня. И только сейчас я понимаю, насколько мне не хватало дружеского плеча в такие моменты. Спасибо тебе, неизвестный воин, что подарил мне моего ненормального Малыша.

Из задумчивости меня выдернула душа, что была притянута моим жестоким даром. Началось. Нежно поглаживая своего друга по бело-пепельным волосам, слегка спутанным ото сна, и чувствуя его спокойное, равномерное дыхание, я начала свою песнь.

Услышь мою песнь, уходящий.

Покой свой душою прими.

Голос мой, для всех вещий,

Поможет тебе отойти.

Солнце жизни твоей заходит,

Но прекрасен закат твой.

Смерть твоя рядышком бродит,

И завет моя песнь за собой.

Ты услышь меня, душа.

Будь готова принять судьбу.

И лети за грань не спеша

В новую жизнь свою.

Вместе с последними словами пришло долгожданное облегчение. Душа ушла ко Всезнающим. Груз отчаяния спал. Я тяжело вздохнула, все закончилось.