Павел Шумил - КСАПА ХУЛИГАНКА
Поднимаемся на СОПКУ, осматриваемся. Достаю БИНОКЛЬ, изучаю СОПКИ. Лесных оленей первым замечает Верный Глаз. Без всякого БИНОКЛЯ. Даже обидно немного. Олени далеко-далеко! Но делать нечего.
Двести шагов бегом, двести шагом. На СОПКУ шагом, с СОПКИ бегом. Двигаемся быстро, от нас валит пар. Зверье в долине уже начало бояться охотников. Неторопливо, чтоб особо не пугать, разбиваем стадо пополам, потом еще раз. Потом четырех оленей загоняем в распадок. Они не знают, но впереди тупик.
Отделяем олениху и шугаем назад, к стаду. Не нужно ей смотреть, что с самцами-двухлетками будет.
Назад возвращаемся шагом, с тушами на плечах, стараемся не попадаться стаду на глаза. Все-таки, мелковаты здесь олени. На наших землях за перевалом крупнее были.
На подходе к хызу Мудреныш забирает у Верного Глаза тушу и велит позаботиться о ДРОВАХ. Верный Глаз ворчит для вида, но сует мне копье и взваливает на плечо сухой ствол упавшей сосны.
Нас уже ждут. Я отдаю свою тушу бабам, Мудреныш сгружает ношу в ХОЛОДИЛЬНИК. Одну на вечер, вторую на утро. Верный Глаз с облегчением сбрасывает ствол на землю, и Седой тут же начинает острым камнем рубить его пополам.
Захожу в хыз. Ксапа бросает свои дела, наказывает что-то Мечталке и стягивает с меня мокрую куртку. Сухой КОМПЛЕКТ одежды уже ждет на лежаке. Снимаю мокасины, штаны, надеваю сухие и теплые. Хорошо... Мечталка развешивает мокрую одежду на просушку.
- Далеко ходили? - интересуется Ксапа, массируя мне спину.
- До распадка. Помнишь, где тупик?
- Ух ты! И так быстро обернулись? Устал, наверно?
- Есть немного, - соглашаюсь я и ложусь на лежак. Он теплый, приятный. И руки у Ксапы теплые, заботливые.
Кто-то объяснил Ксапе, что ее имя значит. На меня дуется. Но я-то тут причем? Сама же не захотела Ом-Ксаной зваться. Сама на Ксапу отзываться начала. Так ей и говорю.
- Да что я тогда в вашем языке понимала? Ты должен был отстоять мою девичью честь. Постой! - замирает вдруг моя ЛЮБИМАЯ. - Это Верный Глаз придумал?
Что остается делать? Я киваю.
- Ну все!!! На этот раз он ДОИГРАЛСЯ! - подхватывается Ксапа. - Где ты, волчий ребенок?!! Как ты смел меня хулиганкой окрестить?! Я тебе уши оторву - и скажу, что так и было!
И начинаются тут ГОНКИ ПО ПЕРЕСЕЧЕННОЙ МЕСТНОСТИ. Общество в лежку лежит. Верный Глаз зигзагами по хызу носится, Ксапа - за ним. Охотники гадают, догонит, не догонит, советы дают.
- Стой, ботан недоделанный! Все равно догоню! - кричит Ксапа. Загоняет Верного Глаза в угол. Тот ладошки перед собой выставляет - как Ксапа, когда провинится. Ксапа кулаки в бедра упирает, много чего ему говорит, пару раз замахивается, будто подзатыльник хочет дать. Верный Глаз пригибается, словно боится. Дурачатся, народ веселят. В общем, успокоился я за них. Помирились. А то все боялся, что встретит Ксапа его в лесу - и карачун парнишке устроит.
Дни совсем короткие становятся. Холода подобрались. Кто раньше у окон место выбрал, теперь жалеют. Холодно у окон, несмотря на ДВОЙНЫЕ РАМЫ. Сильные постепенно сгоняют тех, кто послабее из темных, но теплых углов. Бывает, до драк доходит. Я Ксапе говорю, чтоб не вмешивалась. Потому что это порядок. Кто сильнее, того слушаться должны. Ксапа обещает... Но когда бабу с ребенком кто-то прогнать хочет, все равно вступается. Якобы, за ребенка. Охотники отступают. С одной стороны, Ксапа как бы и права. С другой - все видели, какова она в ярости. Если медведица медвежонка защищает - ее лучше стороной обойти. Да и много ли чести - с бабой драться?
А Ксапа даже не смотрит, сколько у бабы полосок. Что одна, что три - ей без разницы. Прав был Головач, что нашу жизнь перевернет. Старики не помнят такой зимы. Чтоб тепло, чтоб сытно, чтоб три охотника общество прокормить могли, и все по вечерам детские сказки слушали.
Кто сказки рассказывает? А сами догадайтесь. Но в этих сказках много-много незнакомых слов. Ксапа их по несколько раз объясняет. Малышня на лету схватывает, бабы у детей переспрашивают. Охотникам хуже всех. Но в разговорах уже половина слов - от чудиков. А когда Ксапа заканчивает сказку, вся малышня В ЭКСТАЗЕ. Но Ксапа неумолима: "Завтра, мои хорошие. Наступила ночь, и Шахерезада прекратила дозволенные речи. А сейчас - спать.
А с другой стороны, что сытно живем, в этом ксапиной заслуги нет. И неизвестно еще, что через пару лет будет. Что тепло - это да. Это ее придумка. Но и раньше от холода не умирали. Пока голод не начинался... Истории старики тоже любят рассказывать. У некоторых так же складно, как у нее получается. Правда, никто не знает столько историй, сколько Ксапа.
Зато теперь я знаю, какой это труд - сочинять истории. Ксапа полночи СЮЖЕТ АДАПТИРУЕТ. Бормочет что-то, сердится, потом меня тормошит и рассказывает ЧЕРНОВОЙ ВАРИАНТ. Я о непонятном спрашиваю, Ксапа объясняет и РЕДАКТИРУЕТ историю. После этого засыпает. Зато я ворочаться начинаю. Пытаюсь представить, во что эта сказка завтра переродится.
Коротки дни зимой. Кто оружие правит, кто одежду чинит. А и то не хватает дел занять себя на весь день. Только у Ксапы работ невпроворот. Со старухами нам, охотникам косточки перемыть. Молодых девок обучить МАССАЖ делать. С Мудром о чем-то пошушукаться. Беременных баб навестить. С малышами в РАЗВИВАЮЩИЕ игры поиграть. Мне на жизнь пожаловаться. Деревяшки какие-то постругать. Пошушукаться с девками, которые к ней за советами бегают. Опять мне на жизнь пожаловаться. А когда темнеть начинает, "спокойной ночи, малыши" ЭКРАНИЗИРОВАТЬ.
- Зачем ты на старух время тратишь? - спрашиваю я. - Все равно ведь по-своему делаешь.
- Это ПОЛИТИКА, - отвечает Ксапа. - Я ведь у вас пришлая. Мне нужны авторитет и поддержка МАСС. Они и есть эти самые МАССЫ. Когда я с ними советуюсь, получается, что я их уважаю. За это они меня уважают. Другие видят, что я с ними советуюсь, и то, что я делаю, как бы с разрешения всех мудрых женщин исходит. ПОЛИТИКА...
- Из них мудрая только Старая. Остальные сварливые да крикливые.
- Сварливые... - соглашается Ксапа. - Зато, когда я запретила гадить в хызе, все меня поддержали! Давай, я тебе спинку помассирую.
А сама ЗАНАВЕСКИ из шкур задвигает.
- Давай! - соглашаюсь я, скидывая ДУБЛЕНКУ. И как только она начинает массаж, резко переворачиваюсь, хватаю ее за ТАЛИЮ и бросаю на шкуры. Ксапа повизгивает, а я расстегиваю на ней ПУГОВИЦЫ. Каюсь, неправ был. ПУГОВИЦЫ - очень полезное ИЗОБРЕТЕНИЕ.
- Молодой ЧЕЛОВЕК, что вы делаете? - визжит Ксапа.
- Моя твоя не понимать. Моя делать массаж.
- Ах, вы умеете делать массаж?
- Моя не уметь, моя только учится.
- Ой! Но, молодой человек, массаж делают руками...
И тут нас прерывают. Убить за такое мало!!!
Но суматоха в хызе поднимается изрядная. Натягиваем одежки, сдвигаем ЗАНАВЕСКИ.
- Что случилось? - спрашиваю я.
- Охотники степнячку привели, - объясняет Мечталка.
- Откуда здесь степнячка?
- С перевала.
Ну да, откуда же еще?
Ксапа расталкивает столпившихся, командует зычным голосом:
- Лава, Туна, сюда!
Две степнячки из наших пробиваются к ней, помогают тащить гостью на лежак. Гостья, как в хыз вошла, в ОСАДОК выпала. То ли жива, то ли уже не совсем. Ксапа укладывает ее на теплый лежак, вытряхивает из одежек, растирает замерзшие руки-ноги. Любопытные охотники толпятся вокруг, советы дают, бабу обсуждают. Ксапа рычит на них.
А что, неплохая баба к нам забрела. Сильная, широкой кости. Ростом, может, лишь на чуть Ксапе уступает. А может, и нет. Исхудала только страшно. И сиськи с ксапиными не сравнить. У Ксапы тугие, упругие. А у этой - болтаются туда-сюда.
Старая охотников расталкивает, за ней Мечталка с горшком горячего бульона. Прислоняют бабу спиной к печке, в шкуры закутывают, бульоном отпаивают. Степнячка то и дело кашлем заходится.
Напоили, расспрашивать начали. Выяснилось, что никто ее языка не знает. Я еще замечаю, что наши степнячки, как ее говор услышали, мрачнеют, в угол забиваются шушукаются между собой. Наши все мелкие, а эта рослая, в плечах широкая. Догадаться можно, что она издалека к нам попала.
Ксапа из шкур и жердей у печки теплый шалашик сооружает и новыми словами ругается. Только и слышно - ОЭРЗЭ да ПНЕВМОНИЯ. Бабы ей помогают. Охотники расходятся. Те, что степнячку привели, вновь на охоту уходят. Старые женщины лечебные травы в кипятке заваривают. Я хочу со степнячкой поговорить, зову Лаву. Лава мне неприличные слова говорит. Баламут это слышит, оплеухой ее с ног сбивает. Хватает за волосы, швыряет мне под ноги. Зарвалась девка. Три полоски - а на охотника рычит.
Волоку Лаву за шкирку к шалашику, что Ксапа соорудила. В нем очень тепло, но душновато и темно. Степнячка лежит, шкурами укутана, Ксапа ей лоб щупает. Объясняю, зачем пришли.
- Боже мой! У нее ТЕМПЕРАТУРА ЗА СОРОК. Завтра приходи, - сердится Ксапа. Да я и сам вижу, что степнячке не до разговоров.
И ЧАСА не проходит, как охотники вновь возвращаются. Опять без добычи, но с ними трое заречных охотников. Суета начинается. В оба камина дров подбрасываем, чтоб светлее было. Уважаемые в круг усаживаются, гостей усаживают, по большому куску вареного мяса в глиняных мисках дают. В кружки травяного отвара наливают. Всем любопытно и тревожно. Но сначала гостей накормить полагается, разговоры потом.
