Марина Казанцева - Свободный Волк
Но земли Себарии для дреммов оказались губительны. Не только тем, что обитали в них тигры-людоеды, но тем, что в недрах их таилось вещество, о котором мы ничего не знали. Оно лишает разума, оно дает галлюцинации. Но, всего хуже, оно видоизменяет тело. Я покажу тебе позднее нашего с Терлинком отца, короля Маррадуга.
Маракас скорее станет пастухом в последнем королевстве, чем сунется в Себарию. А он не это обещал тебе? Так вот, и я теперь, подобно своему отцу, живу так долго. Если бы я дольше пребывала в земле Себарии, то стала бы бессмертной, как отец мой. Но я избегла продолжительного действия губительных для дреммов руд. Я сбежала из Проклятых Земель.
Зачем мне какая-то еще планета? Разве плохо жить здесь? И к тому же я обнаружила, что непродолжительное облучение дало мне долгие лета.
Теперь скажи, герой. Ты в самом деле думал, что тебе достаточно явиться предо мною, чтобы я по старой памяти тебе вручила этот самый эликсир, даже если бы он и был у меня?»
Ярс снова промолчал. Королева подождала еще немного и позвала своих придворных. «Покажите Звездному Герою нашего бога, бессмертного Маррадуга.»
Когда герой вернулся, белый, как высокогорный снег, и с ужасом в глазах, королева Феаннора опять пригласила его к себе в покои.
«А теперь еще послушай, Летучий Барс, отвратительную королеву аффов. Я говорила, существует Нечто на планетке этой. И, если ты, герой, достанешь мне это Нечто, то, так и быть, я выполню все, что ты просишь. Теперь ты понял, чем станет со временем королева Феаннора?» «Что я должен сделать?»
«Найди мне это Нечто, или сгинь навеки. В противном случае я обещаю расправу.»
Ярс Стамайер вышел в сопровождении Эрребы, оставшегося тигром. Он взлетел на своей звездной колеснице и долго бороздил просторы Ихобберы. Появлялся то там, то тут, расспрашивал, советовался. Да, видно, не нашел, чего искал. И улетел. Но ходят слухи, поются песни, сказываются сказки, что однажды Ярс Стамайер возвратится. Он вернется, все такой же молодой. Летучий Барс, принц с Лебедя-12. Заснули все? Кому я тут рассказываю? Вот молодежь пошла!
Старик поворошил костер. Взлетели в небо искры.
– Я слушаю, – сказал ему Стайс Чевинк, не открывая глаз. Его голос был глух и странен. – А где же дружба? Где любовь? Где обещанная верность?
– Экий ты торопливый! Ничего еще не кончилось, пришелец. История еще не подошла к концу. Все впереди. А знаешь, почему? Не знаешь? А мог бы догадаться! Вернулся Ярс Стамайер!
Пришелец что-то пробормотал в ответ, но старик уже не слышал – он прикорнул на шкуре и заснул спокойным сном, каким спят младенцы. И в старости и в младенчестве посещает человека то чувство спокойствия, когда он знает, что ничего тут от него не зависит, в этом мире. Он не решает ничего и не влияет ни на что. Оттого так они спокойны и безмятежны, старцы и младенцы.
* * *
Утром рано Стайс собрался в свой путь, ведущий в неизвестность. Никто не стал допытываться, что он ищет. Какие планы у него. Куда направит он свой пытливый взгляд.
Домнус с племянником, белоголовым Джуксом, провожали его дольше всех. Домнус остановился у крайних скал, у прохода между двумя высокими столбами, каменными стражами побережья, родовых земель поморов. Он посмотрел на своего гостя своими светло-серыми, такими доброжелательными глазами. И быстро обнял на прощание. Ни сожалений, ни прощальных слов. Все чудесно – герой уходит в свой путь. Так рождаются легенды. Мир еще прекрасен, есть чему порадоваться.
Джукс прошел немного дальше. Стайс уже оторвался от поморов и мыслями и сердцем. Он смотрел вперед и ждал, когда его оставят в одиночестве. Ноги так и зудели перейти на бег. Он нетерпеливо перескакивал с камня на камень, оглядывался блестящими от играющей в нем силы глазами. Примитивное оружие поморов, лук, стрелы и дротики висели в сумке за плечом. Солнце светило так торжествующе, так звонко, что душа порывалась петь.
– Все, Джукс. Прощаемся.
Он обернулся к мальчику. И словно впервые увидел тонкую белую отроческую шею, трогательно вырастающую из порядком поношенной меховой одежды со взрослого плеча. Лохматые белокурые пряди и широко распахнутые серые глаза, глядящие на него с какой-то надеждой.
– Я ничего не обещаю, – сказал Стайс этим чистым глазам. Джукс кивнул, словно и не ожидал другого.
– Я знаю. – ответил он. И остановился. Стайс перешел на нетерпеливый бег.
– Я знаю! – крикнул Джукс с высокой скалы, куда забрался. – Ты вернулся, Ярс Стамайер! Чевинк обернулся. Он был один.
– Еще немного, – пробурчал он на бегу, – так я и сам поверю, что я – этот самый Ярс Стамайер!
«То ли еще ты слышал! – отозвался Вендрикс Юсс. – Я вот ночью, пока ты спал, послушал про него. Куда тебе до Ярса! Вот герой!»
– Ну, и что он делал, этот принц, пока я спал?
«Все делал! Рвал пополам драконов, спасал планету! Развенчал всех королей, низверг с небес все звезды! И, само собой, полюбил принцессу!»
– И все? «Нет! Не все!»
– Ну, что еще не хватило принцу с Лебедя 12 для полноты торжества? «Они жили долго и счастливо!»
* * *
Стайс пробирался через ущелье меж двух высоких белых стен. Пространство между ними, узкая извилистая долина, вся была засыпана мелкими и крупными камнями, среди которых струилась вода. Стайс пожалел, что немного ранее он не забрался на стену. Тогда он мог бы видеть гораздо дальше, а не застрял бы в этом каменном коридоре.
Утешало лишь одно. Карта, которую он помнил, составленная подробно, указывала, что на выходе из этого ущелья можно найти поселения аборигенов. Там, впереди, плоскогорья, перемежающиеся со скалами. Вода, текущая по камням, течет не с гор, как мог бы он подумать, а из этой гористой долины.
Ущелье расширилось, и путник увидел круглую площадку. Солнце стояло высоко, и тени ютились под ногами, словно сами искали укрытия. На площадке было мало камней, зато стояло нечто, в чем Стайс заподозрил культовое сооружение.
Широкий плоский камень на трех столбах. Вся группа довольно невелика и выглядела, как первобытное святилище. Меж трех столбов ютился невысокий жертвенник. На жертвеннике лежало тело. Тело было, очевидно, еще живым, поскольку, завидев Стайса, оно подняло голову и произнесло:
– Вот и смертушка моя идет! И покорно уставилось на каменный потолок своей опочивальни.
Тело лежало молча, зажмурясь и нюхая воздух чумазым носом, причем старалось делать это понезаметнее.
Стайс достал с пояса чашу, подаренную поморами, и набрал в углублении ручья воды. Потом уселся неподалеку на камень и достал сушеную рыбешку из тех же источников. И лепешку, которую старательно испекла для него внучка вождя. Он похлопал лепешкой по камню, искоса наблюдая, за птицами, которые тоже были бы не прочь приобщиться к трапезе. И откусил.
– Нет, нет, я не хочу, – пробормотало тело, – разве что кусочек.
Стайс запивал лепешку и рыбу водой, удобно усевшись на камне, и щурился на солнце. Потом вытряс камешки из мокасин, поправил на себе пояс и молча двинул в путь.
– А как же я?! – завопило тело.
– Кто здесь?! – испугался Стайс. Жертва села на камне и вытаращила глаза.
– Простите, я слышал голос! – Стайс шарил вокруг себя руками, беспомощно вперив глаза в пространство.
Тело осторожно соскользнуло с камней и обошло путника сзади. «Сейчас получишь под ребро!» – предупредил Вендрикс Юсс.
Стайс обернулся и, закатив глаза, попал растопыренными пальцами в пухлую физиономию.
– Простите, я слепой. – жалобно извинился он.
– Да вижу. – с досадой проговорило тело, отвинчивая толстыми пальцами, каждый из которых был с сардельку, мешочек с пояса Чевинка.
– Что это? – удивился он, доставши сухари.
– Золото, неизвестный. – доверчиво ответил Стайс. – Я продал домашнюю скотину и выручил за нее мешочек золота.
– Кому ж ты продал ее, убогий? – спросил детина, ощупывая кожаный плащ на плечах Чевинка.
– А добрым людям! – ответил Стайс незнакомцу.
– А есть такие? – удивился тот и прекратил дергать завязочки плаща.
– Тебе нравится мой плащ? – спросил с надеждой Стайс.
– Нет, не нравится. Мой-то был гораздо лучше.
– Лучше моего? – удивился путник. – Не может быть! Неужто, твоя вышивка богаче?! Что может быть роскошнее опушки из усмийских сусликов?! А как красива выделанная кожа! Я обменял этот плащ на двух быков!
Стайс обращался в сторону от собеседника и жестикулировал, обращаясь к пустоте.
– На двух быков! – огорчился неизвестный. – Куда же ты так вырядился?
Он прекратил шарить по Стайсу лапами и теперь стоял перед ним, уперев квадратные ладони в обширную, как бочка, талию. Незнакомец был выше Стайса по крайней мере на голову, и теперь жалостливо смотрел на него сверху вниз.
