Алексей Оверчук - Тени войны
— Вообще-то между станциями «Волгоградский проспект» и «Текстильщики», насколько я помню, расположен мясокомбинат. Может, туда они и ездят?
— Может! — легко согласился профессор. — Только вот что я еще скажу, Алексей… Это не единственная стая собак, которая пользуется городским транспортом. Они уже освоили автобусы, троллейбусы, трамваи. И каждая собачья стая контролирует свой район. Вся Москва поделена у них на делянки, совсем как у рэкетиров. Интересно, да?
— Да уж.
— Вот такие дела. Я еще многое могу порассказать. Например, про ос…
— Только не говорите мне, что у них тоже делянки по всей Москве и они контролируют каждую бочку с квасом или пивом!
— Еще как скажу! Так и есть! И транспортом тоже пользуются!
— Н-необычный поворот…
— А я вам о чем?! Горожане вообще мало задумываются, где и с кем они живут. А между тем в городе уже возникла параллельная цивилизация! Разве не интересно?
Профессор Вяземский явно нарывался на публикацию о своих опытах. Что ж, дело понятное. В редакцию постоянно приходят люди, чтобы поделиться своими открытиями или изобретениями на благо человечества. Не всегда адекватные люди. Но о профессоре Вяземском этого вроде не скажешь.
— Интересно, интересно, — согласился я. — Неплохо бы еще фотографии какие-нибудь…
— Есть фотографии! — заверил профессор. — И «Гулливеров», и собак, и… У меня много чего есть!
— Что ж. У нас в газете есть специальная рубрика, где пишут о разных необычных вещах…
— Значит, лады! — Профессор на прощание протянул руку. — Завтра во второй половине дня позвоните. Передам и фотоматериалы, и… кое-какие наброски с размышлениями. Могут пригодиться.
Я придержал его ладонь в своей:
— Еще минутку, Григорий Алексеевич… Одного не пойму… Ваши исследования и Чечня совсем не вяжутся.
— Почему же?! Я ведь говорил, что являюсь специалистом по поведенческой психологии. Сюда включается изучение и отдельных людей, и цивилизации в целом, и… братьев наших меньших, так сказать. О! Извините, машина!
Он тормознул частника на потрепанной «шестерке». Сел, уехал.
9
Утром никаких срочных дел у меня не оказалось. Сидел в редакции за компьютером и делал наброски будущей статьи. Мои коллеги разъехались по пресс-конференциям и «круглым столам».
Заглянул мой редактор, Иван Тимофеевич Павлов. То ли он проверял, все ли разъехались по его заданиям, то ли специально зашел со мной поговорить.
Я уткнулся в монитор, а Павлов послонялся по обширному кабинету, поворошил старые номера газет на столах, кому-то позвонил. Затем встал у меня за спиной:
— Чем занят?
— Да вот интересного человека повстречал. Профессор. Занимается изучением народов. И не только…
Я вкратце рассказал о вчерашних экспериментах в метро.
— Любопытно… — почесал нос Павлов. — Но вообще-то ты работаешь в отделе политики… Главный просил тебе напомнить, что ты так и не сдал ничего про твой, гм, «расстрел».
— Не сдал. И не сдам. Уж извините, Иван Тимофеевич.
— Почему?
— Долго объяснять.
— Объясни короче.
Я объяснил короче. Про армию и про АРМИЮ. Павлов не дундук, Павлов способен не только понять, но и принять.
Он, в общем-то, и понял и принял. Но — не он у нас главный…
— Леша, — Павлов вдруг перешел на доверительный шепот, — главный сказал мне: если ты откажешься, он тебя уволит. Под любым благовидным предлогом уволит.
— Так и сказал?
— Так и сказал… Ты доставил немало хлопот в последнее время. Вспомни своих этих исмаилитов, нападение на редакцию со стрельбой и трупами. Считаешь, у всех у нас, — Павлов обвел рукой пустой кабинет, — терпение беспредельно?
— Значит, если я не сдам завтра статью, меня уволят? — агрессивно переспросил я.
— Ну, не завтра. Но на следующей неделе. Сегодня пятница, — напомнил Павлов, — так что у тебя еще, как минимум, целый день и вся ночь впереди. Поставим твою статью в субботний номер. Мой тебе совет, отложи ты всю эту аномальную чепуху про великанов и собак на потом, займись первостепенным. Давай-давай! За работу, товарищи!
Павлов сделал свое дело, Павлов может уходить. Так он и поступил.
А я отложил аномальную чушь на потом, но первостепенным не занялся. Сам как-нибудь решу, что есть первостепенное, а что второстепенное! Или… или за меня кто-нибудь решит. Но всяко не Иван Тимофеевич Павлов! А хотя бы…
…Серега Лучков, давний знакомец! Из, так сказать, компетентных органов. Позвонил. Впоследствии оказалось, что позвонил по поручению самой Судьбы.
— Леха? Привет! Хочешь поучаствовать в грандиозном мероприятии?
У них там, на Лубянке, все оперативные дела называются «мероприятием». Даже совместную пьянку именуют не иначе как «оперативно-следственные действия».
Я встрепенулся:
— Естественно, ХОЧУ! И мне налейте!
— Ты не понял. Это настоящая боевая операция. Будешь единственным представителем СМИ. Полный эксклюзив.
Что означает для журналиста слово «эксклюзив», пояснять не надо. Это как морковка для осла. Заодно — первостатейная отмазка от вышеупомянутой первостатейности!
* * *Боевая группа собралась на Рублево-Успенском шоссе, которое ведет в сторону правительственных дач, резиденций богатеев и прочего важного люда. Колонна участников операции насчитывала три «мерседесовских» микроавтобуса с затемненными стеклами (в таких разъезжают обычно спецназовцы «Альфы»), десяток легковых машин оперативного состава ФСБ, еще пяток иномарок с каким-то важным начальством в дорогих костюмах. Уже одно направление главного удара операции и состав «армии» говорили о важности предстоящего. Такими силами берут в плен только президентов или главу кабинета министров, пожалуй.
Машины сгруппировались на пятачке возле трассы. Начальники подразделений вышли на улицу посовещаться. Из микроавтобуса выпрыгнул спецназовец. В открытую дверь я заметил, что салон забит бойцами. Ага! Значит, три микроавтобуса — это примерно тридцать человек. Так, Серега?
— Плюс еще десятка два оперативников, — подсказал Лучков. Он не стал выходить из машины. Чтобы не мозолить глаза начальству, пояснил. И вместо него на совещание отправился я.
Чем хороши такие операции для журналистов?
Во-первых, на них всегда собирается тьма народа. Оперативники из разных управлений, отделов, главков, а то и министерств. Все люди жутко секретные и в лицо друг друга, понятно, знать не могут. Значит, если у журналиста подходящая внешность (а она у меня подходящая) — тебя примут за своего и лишних вопросов не зададут.
Во-вторых, на таких мероприятиях журналист с подходящей внешностью может спокойно расспрашивать кого угодно о деле, и все ему будут отвечать как на духу: и потерпевшие, и задержанные, и сами опера. Потому как все полагают, будто ты при деле, ты свой.
* * *— Внимание! — сказал лощеный человек в дорогом костюме. — Очень ответственное задание, парни. Сейчас будем брать особо опасного преступника. У него могут быть сообщники, поэтому прошу всех быть начеку.
Вокруг начальника молча сгрудились коротко стриженные оперативники в кожаных куртках. Со стороны они сами походили на банду рецидивистов. Мелькали на пальцах золотые печатки.
— Кроме того, действовать придется среди дач высокопоставленных чиновников. Так что попрошу без шума и стрельбы. Тихо и незаметно. Вопросы?
Нет вопросов.
Колонна въехала на территорию правительственных дач.
— Чего начальник говорил? — поинтересовался Лучков.
— Какого-то преступника брать будут. Среди правительственных дач живет.
— Угу. Я так и понял… Только вот которого из них? Преступников тут полным-полно.
В лесу, возле поворота, машины притормозили и ушли в чащу по едва заметной лесной дороге. Как только колонна скрылась в лесу, из автомобилей выскочили спецназовцы и рассредоточились вдоль трассы.
Лучков разрешил мне посмотреть, что там произойдет.
— Ежели чего, говори, что со мной приехал. И побольше загадочности на морде изображай.
* * *Я встал за деревом позади спецназовцев. Они оглянулись на меня, но ничего не сказали. Наверное, приняли за проверяющего или оперативника.
Засаду возле поворота устроили неспроста. Все машины снижают здесь скорость, а значит, перехватить нужный транспорт значительно легче.
— Приготовиться!
Спецназовцы напряглись.
— Темно-синий «мерседес» — наш!
В просветы деревьев я заметил, как темно-синий «мерседес» с мигалками и правительственными номерами подъехал к повороту. Сбавил скорость. Водитель начал закладывать руль.
И тут выскочил из кустов специально обученный боец спецназа. Он мигом очутился на капоте, разбил лобовое стекло и, гм, обездвижил водителя. Ну и машину, соответственно.
С автоматами на изготовку спецназовцы молниеносно окружили машину. Остановка и блокировка «мерседеса» заняли не более десяти секунд. Из леса повалили оперативники. Водитель, прижатый коленом спецназовца к асфальту, что-то мычал, порывался сунуть руку в карман пиджака, но получал по пальцам рифленой подошвой ботинка.
