Людмила Белаш - Темные звезды
— Меня зовут Лара. Ларита.
— У, отличное имя, мне нравится! Куда поедешь после акции?
— Не знаю.
— Гадина Купол, нет бы устроил нам танцульки с граммофоном, дал всем вместе отдохнуть. А что ты сидишь на дереве? — Юг заговорил другим тоном, недоверчивым и удивленным. — Я тебя слышу, ты в лесу, два румба влево, дистанция сто мер, высота пятнадцать.
— Я пить хочу.
— Ты… — голос Юга стал очень тихим. — Беглая?
— Да, — ответила она, хотя не поняла, о чем говорит Юг.
— Ну, ты нашла, где прятаться! Завтра лес спалят, пеньков не останется! Знаешь, что сюда везут? Черную жигу, это тебе не собака, два хвоста.
— Так получилось. — Ларе стало тоскливо. Бегали, скрывались, пробирались, и все напрасно. Ни выйти нельзя, ни остаться в лесу. Везде ловушка.
«Надо сказать Лисси, пусть выйдет к самоходкам. Ей-то ничего не будет, ее на подушках к отцу повезут. И с Хайтой разберутся как-нибудь. А я?»
Она понимала, что для приютских чиновников все равно будет сумасшедшей, которую надо доставить в Гестель за казенный счет.
Надо или смириться с этим, или сгореть вместе с лесом.
— Лучше я застрелюсь, — думая вслух, проговорила она.
Не так уж это сложно. С молитвой «Избави, Господи» оттянуть курок до щелчка, приставить дуло к голове, а после нажать на спуск. Если у девушки нет иного выбора, она восходит по радуге. Или уходит в темное царство. Смотря, что заслужила.
— Э, нет, брось дурить!! — закричал Юг в командирской машине. — Перестань, ничего не делай! Я тебя не выдам, не подумай. Сейчас я что-нибудь придумаю. Подожди. Ага, придумал! Только обещай меня слушаться.
— И что ты предлагаешь?
Он объяснил ей в нескольких словах.
— Думаешь, у тебя получится?
— Лари, —снисходительно сказал Юг, — хоть я кадет, мне подчиняются полковники, потому что я — голос Купола.
— А тебя не накажут?
— Пускай. Первый раз, что ли. Но завтра вечером, когда ударит колокол на ужин, отзовись, ладно? Я буду ждать. Я буду очень ждать. Ты не обманешь? Придешь?
— Дать сигнал «по машинам»! — скомандовал глава самоходного дивизиона.
Гудки протрубили «внимание всем экипажам», затем засверкали телеграфные мигалки.
Водокачные наряды бегом сворачивали рукава, машинисты дали пар в цилиндры, из труб тугими струями пошел дым. Громады, пыхтя движками и скрипя катками, задним ходом двинулись к речке. Смяв деревца на берегу, самоходки до осей погрузились в речную воду, форсировали преграду и как болотные чудовища начали взбираться на противоположный берег.
Была уже синяя звездная ночь. Огненные лучи прожекторов шарили по опушке, но изломанный строй громадных машин отодвигался все дальше от леса и реки, поднимаясь на холмы.
Ночная прохлада заволакивала долину стелющейся пеленой тумана. Электрические лучи вязли в молочной дымке. Наконец, перекличка гудков доложила, что новый рубеж достигнут, стоп машины.
— Кадет Хавер, можете доложить, что приказ выполнен.
— Гере штабс-генерал, — смело отчеканил Юг, пытаясь во тьме за рекой разглядеть хоть какое-то движение, — дивизион отведен на две мили от прежнего рубежа.
— Что такое, Юг? Почему дивизион сменил позицию?
— Обещают северо-восточный ветер, гере Купол. При завтрашней атаке дивизион будет под угрозой летящих углей. С нового рубежа мы держим долину под прожекторами и перекрестным прицельным огнем.
— По-моему, ты рвешься в офицеры, — с усмешкой ответил штабс-генерал. — Рано тебе заниматься тактикой, сынок. Решение одобряю. За самовольный приказ — десять суток ареста, сразу после акции.
— Слушаюсь, гере штабс-генерал!
Когда Юг получал нагоняй от Купола, три девчонки уже пили из реки, встав на четвереньки. Илистый берег был разворочен катками, вода перемешана с грязью, но Ларе казалось, что она сроду ничего вкуснее не пила.
— Я сейчас лопну. Напузырилась по уши. — Лара упала и растянулась под деревом.
— Палиджу хаджида! — рядом повалилась Хайта, блаженно утирая лицо рукой. От измазанной ладони ее довольная физиономия стала маской грязи.
— Может, расскажешь, как ты это сделала? — прилегла с другой стороны Лисси.
— Наколдовала. Дух дерева помог.
— Не смешно.
— Он меня поцеловал. — Лара закатила глаза, будто собралась в обморок.
— Еще глупее! — рассердилась Лисси.
— Надо перейти речку вброд. Здесь неглубоко. Где-то вправо лежит овраг. Мы пройдем по нему и выйдем за оцепление. Но сначала пошарим вдоль берега вон там, у плакучих деревьев. — Нащупав револьвер, Лара обессилевшей рукой приложила ствол к виску. — Хайта, в том месте лежит сверток. Пакет. Завернутая еда. Искать. Делить поровну.
— Да, госпожа Лара.
— Иди ты вон, какая госпожа! Госпожа это Лисси…
— Зря ты так говоришь, мы сейчас наравне, — обиделась графинька.
— …а если величать по правилам, то «барышня». Повтори — ба-рыш-ня.
— А-я-джа. Ю-ни-ца…
— Во, дурында заморская! Говори по-людски — барышня, барышня!
— Аяджа, аяджа, — кивала Хайта.
Отчаявшись чего-нибудь добиться, Лара опустила руку с револьвером:
— Упертая, умучишься с тобой!..
— Гиди, аяджа дайва ри?
— По-моему, она повторяет не слово, а смысл… — в раздумьи проговорила Лисси, а потом с хитрецой взглянула на Лару: — Ты училась в школе?
— Да, а что, не похоже? — бросила та, обозлившись.
— Просто я не знаю, как вас учат.
— Грамота, счет, Закон Божий, домоводство. Что еще надо? Юбкам больше не положено.
— А электричество? Законы природы?
— Ой, не надо. Кто много знает, таких замуж не берут.
— Я читала в журнале…
— Скажи все это Хайте.
— Хайта, Хайта! — просияла златовласка, счастливая, что ее не забывают.
— Есть учение, — продолжала Лисси, не обращая внимания на то, как Лара отвергает ее, — про электрические токи в воздухе. Вроде бы они притягиваются, как молния к громоотводу. Я не знаю, правда ли это…
— Вранье! Читай меньше, голова болеть не будет.
— Но твои занятия с револьвером кажутся мне странными. Голоса, лесные духи, откуда-то свертки с едой.
— Просто мне показалось, что он там лежит. Его кто-то уронил.
— Ладно, я больше не стану допытываться.
Спать на земле очень плохо. Лара твердо это знала. Один из ее дядек, любитель выпить, однажды спьяну продрых ночь на земле и нажил чахотку. Поэтому Лара заставила Хайту с Лисси собирать все ветки и сучья, которые можно найти в овраге, чтобы устроить хоть какую-то постель. Получилось не очень уютно, зато бока не застудишь.
После пакета с едой всем стало веселей, даже Хайта разговорилась. Она поглядывала искоса на Лару: не приложено ли страшное оружие ко лбу? Лара не дергалась переводить ее речи, и златовласка болтала без опаски в свое удовольствие. Она доверилась Лисси и старательно учила слова: «есть», «пить», «ты», «я», «небо», «земля». Найденыш оказался способный, быстро ухватывал.
То, как Лара угадывает, где лежит еда, удивляло Лисси больше, чем находка в лесу спящей иностранки.
Судя по всему, эту еду не уронили, а оставили нарочно. Иначе почему Лара первая бросилась разворачивать сверток, выхватила что-то из него и спрятала?
Всего она спрятать не могла. На толстой бумаге даже в слабом отсвете прожектора четко читались буквы: «ГАЛЕТЫ АРМЕЙСКИЕ». А еще в свертке оказался коробок спичек, кусок мыла, моток бечевки и раскладной нож. Тот, кто все это уронил, знал, что надо ронять!
Самое интересное сыскалось под пачкой галет: мятая, потертая цветная карточка из тех, какие дарят в день Духа Любви. Ирисы-цветочки, птички, мальчик дарит девочке вазочку, а девочка жеманится и прячет глазки. Лара сердито хмыкнула и торопливо сунула карточку за пазуху.
Но главное, там было вдоволь еды! Галеты, завинченная банка с тушенкой, кусок колбасы, сыр, бутылка компота, заткнутая пробкой.
— Ложки нет, — заметила Лара, навернув галетину с мясом толщиной в два пальца.
— Мня, — отвечала Хайта. Она старательно вылизывала свои жирные пальцы. Никакого воспитания. Она бы и в банку рукой влезла, не отдерни ее Лисси.
— Хайта, цыц! — велела Лара, приложив нож плашмя ко лбу. — Надо оставить на завтра.
