Алексей Колентьев - Жизненное пространство
Мы прошли в смежную с бывшей кухней комнатку, чье единственное окно выходило на местное кладбище, где в три кривых ряда тянулись старательские могилы. Я насчитал сорок один холмик, сорок одну оборвавшуюся жизнь искавших счастья и удачи людей. Присев на алюминиевый тарный ящик, я выжидательно посмотрел на Серого, который присаживаться не спешил, топтался в дверях. Наконец, собравшись с духом, вожак новичков начал меня благодарить:
— Антон, спасибо тебе, выручил. Угнали бы пацана на Свалку, а «бычки» долго не живут.
Я поинтересовался:
— «Бычки», значит, это вроде рабов и отмычек. Я все правильно понимаю?
— Да. — Видно было, что эта тема не на шутку волновала Серого. — Бандосы ловят неопытных одиночек, иногда целые группы. Кроме того, тут у нас бродят стрингеры. Журналисты, которые лезут в запретную зону, далеко от мест, подконтрольных вменяемым группировкам и военным. Просто дураки — «экстремалы» чуть ли не со всего мира. Думают нервы себе пощекотать, вот и отлавливают их бандиты и перепродают как скот. За не шибко побитого или свежего пленника дают до пяти тысяч рублей…
Серый со злостью сплюнул. Информация была более чем исчерпывающая, и я резюмировал:
— Ясно. Прибыльный бизнес, одним словом.
Серый вскинулся:
— Прибыльный?! Да это же ЛЮДИ…
Я успокаивающе поднял руку раскрытой ладонью вверх:
— Я же не сказал, что одобряю бандосов. Извини, брат, просто голос у меня такой… невыразительный, что ли. Ты вот о чем подумай: зачем бандитам отлавливать «бычка» на Кордоне? Ведь скорее всего у них карточки беженцев и они мирно прошли через блокпост под виадуком. «Бычок» перетащил им оружие через радиоактивную насыпь и на обратный заход у них имелся еще один такой же носильщик. Я не переоцениваю ум уголовников, но по опыту общения с ними там, в мире, знаю, что народ это по-своему изобретательный. Они пришли сюда за чем-то или за кем-то еще. А Тараса взяли от жадности или по форс-мажору. Им незачем светиться с оружием. Незачем шуметь. Да еще и под носом у военных. Подумай об этом на досуге и дай знать тем, кому это интересно. Думаю, тот контейнер и его содержимое подобны камню, брошенному в воду… От него уже идут круги, и хорошо, если они не превратятся в цунами.
Серый задумался, потом кивнул, соглашаясь то ли со мной, то ли с какими-то своими соображениями:
— Лады. Я скажу… Да! — Он почти уже повернулся, чтобы уйти, но полез в карман. — Вот возьми, это артефакт «фига», вроде как от пуль бережет, только фонит чуток. Это не оплата, просто в знак признательности. Еще раз спасибо тебе за Тараса, он брат моей жены, родня как-никак.
Вложив мне в руку небольшую коробочку с латунно поблескивающим артефактом, слабо просвечивающим сквозь матовую крышку контейнера, он попрощался и вышел. В узкое оконце с грязным стеклом мне было видно, что шагал он в сторону стоянки новичков и в сторону кладбища не смотрел, нарочито опустив голову, будто искал что-то в карманах штанов.
…Я спустился в бункер, кивнул Поповичу. Прошел к себе в комнату, рассортировал трофеи по трем ящичкам в шкафу. Потом занялся оружием. Уход за личным оружием — моя слабость, вроде медитации для буддистов, реально помогает в жизни.
Сначала пистолет, и осмотр глушителя удивил — износ нулевой. С автоматом вышло без сюрпризов, все штатно. Заново снарядил магазин к пистолету, вогнал в рукоять, дослал патрон, поставил на предохранитель и убрал в кобуру. Затем занялся автоматом: отсоединил и снарядил заново тот магазин, что был в нем, передернул затвор, выбросив патрон; разобрал и смазал ствол. Не торопясь, собрал автомат, присоединил магазин; дослал патрон и поставил на предохранитель.
Пока занимался оружием, поспел чаек. Листья уже опустились на дно кружки, и по комнате поплыл аромат безопасности, как я его себе понимаю: запах оружейной смазки смешивался с запахами чая, брезента и кожи. Смакуя каждый глоток, распечатал еще один армейский рацион, с расстановкой поел. Мыслей в голове не было никаких, только чувство удовлетворения оттого, что все прошло так, как задумывалось, и эта охота не последняя.
Меня удивляли окружающие люди. Они видели опасность где угодно: в аномалиях, мутировавших животных, очагах радиоактивности — и напрочь не замечали самой главной угрозы для своей жизни. Угрозы, исходящей от себе подобных. В самом деле, аномалию можно обойти, зверя можно убить или перехитрить, радиоактивное пятно тоже не причинит вреда, если о нем знаешь. Но вот люди… Эти дадут фору любой аномалии или кровохлебу, поскольку смертоноснее первых и умнее вторых. Зверь, даже самый хитрый и коварный, это всего лишь зверь: изучи его повадки, и вот он тебе уже не опасен. Так же, думаю, обстоит дело и с аномалиями: обходи их стороной, изучи особенности, и они сами на тебя не полезут. С человеком все гораздо хуже: этот нападет без причины, а если захочешь его обойти, примет за слабость и тогда еще вернее нападет. Зная это и внимательно относясь к окружающим, только так тут можно жить.
Подкрепившись, занялся трофейными КПК, перенес к себе в память рабочие контакты покойных, координаты тайников и схронов, занес в память сканера рабочие частоты и позывные. Если имя или позывной всплывет, сканер автоматически эту частоту подхватит, и я буду в курсе разговора. В некоторых случаях даже пеленг возьму. Сами устройства я уничтожил, а флеш-карты положил в пустой контейнер для артефактов. На подобный случай я накупил их много, кроме того, они экранируют любой из известных видов излучения, мало ли что. Прибрал добычу в дальний угол верхнего отделения шкафа, заложив их коробками с патронами, глянул на часы: 19:26. Ладно, пора пойти на воздух. Посижу у костра, пообщаюсь с людьми, да и трофейные стволы надо пристроить. Само собой, модерновое итальянское ружье или АКС, и уж тем более «макарка»[24] мне были ни к чему. Пистоль, может быть, и пригодился бы, но я предпочитаю «стечкин», а вот «калаш» АКС, который в народе зовется не иначе как «весло», продам, даже не задумываясь.
У бочки с вечно горящим костром внутри полукругом сидели пять человек, еще трое бесцельно слонялись вокруг. Серый снова стоял чуть в стороне, у стены самой высокой хаты в деревне. Я знакомой дорогой направился к оружейнику. Несмотря на поздний час Михаил Анатольевич встретил меня самолично. Оружейный барон чистил ствол моего бывшего карабина М4. Занятие это его настолько увлекло, что мне невольно открылся кусочек истинной сущности этого человека: такая любовь сквозила во всех его движениях и выражении лица, что было ясно, что является для Цвирни радостью всей жизни. Он любил оружие, и страсть эта перевешивала в нем торговца, что не редкость среди увлекающихся чем-либо очень серьезно людей. Мне это было на руку: можно не опасаться некондиционного ствола или ненадежных боеприпасов. Теперь я практически был уверен: Цвирня может содрать три шкуры, но траченый или негодный товар он не продает. Играли по-прежнему «The Doors», только на этот раз я попал на композицию «Touch me». Цвирня поднял на меня взгляд, внимательно присмотревшись, поприветствовал и отсалютовал ершиком:
— А-а! Доброго вечера, молодой человек! Таки я очень рад видеть вас невредимым и, я вижу, не пустым. — Мельком глянув на мои трофеи, добавил: — Сразу говорю: больше я ограбить себя не дам, я уже прямо отсюда вижу, что АКС этот сильно траченый, а вот ружьишко… Ну давайте поглядим…
Он буквально выхватил у меня из рук SPAS, моментально собрал свой карабин и убрал его в недра под прилавком, и уже через пять секунд трофейное ружье было разобрано на составляющие. Оружейник бормотал нечто невразумительное и понятное ему одному. Потом небрежно осмотрел АКС:
— Все в порядке, молодой человек, этот поц, что пользовался «калашом», просто не ценит… не ценил свою жизнь. Что ему стоило смазать машинку хотя бы раз в квартал!.. — И бросил на меня вопросительный взгляд: — За все дам три тысячи и ни копейки сверх того.
Это уже была наглость.
— Четыре, и я добавлю вот это. — Я выложил на стол ПМ.
Но торговец и глазом не моргнул. А «макарку» просто проигнорировал.
— Три двести. Вы же меня опять грабите, когда подсовываете мне этот булыжник! — Он ткнул пальцем в ПМ. — Имейте совесть, молодой человек, этот шпалер даже кинуть удачно не получится, не то что выстрелить из него и, не приведи боже, кого-нибудь напугать звуком. Вот у меня больное сердце, но я даже не моргну, когда услышу. Какой-то уркаган колол им орехи, а вы требуете цену!..
Со стариком стоило торговаться, чтобы только послушать его непередаваемый одесский говор.
— Три восемьсот, и это только потому, что такой мастер, как вы, сможет даже этот пугач довести до кондиции.
Видно было, что оружейнику понравилась моя вполне искренняя оценка его способностей, но старик стоял насмерть:
— Три триста пятьдесят, и вы таки не будете иметь сегодня спокойного сна, если у вас есть капля совести. Грабить и обманывать старого Цвирню в его же собственном доме?! Да меня засмеют мальчишки за тем смешным забором: я не смогу составить им конкуренцию в продаже краденых колпаков с машин!..
