Роберт Торстон - Путь Кланов
В каждом Клане детей, имевших общих родителей, сиблингов, или попросту сибов, объединяли в так называемые сиб-группы, где они и проходили курс совместного воспитания и обучения. Очень скоро евгенические программы, утвержденные Керенским, стали давать свои плоды: кривая прироста рождаемости пошла по экспоненте вверх. Очень кстати пришлась сложившаяся еще при Александре Керенском система кастового деления внутри Кланов. Весь процесс воспитания сибов базировался на принципе жесткого отбора. За исключением сибов, погибших в процессе отбора (коэффициент смертности был невелик), остальные, не прошедшие тестов, направлялись в другие касты, которые были обязаны обслуживать воинскую. Те же сибы, которые выдержали отбор, являлись лучшими из лучших. Физические и умственные показатели у них были таковы, что они по праву могли руководить прочими, составляя высшую в Кланах касту – воинскую. Во всех Кланах аксиомой считалось утверждение о превосходстве вернорожденного над вольнорожденным, ибо только вернорожденный мог войти в воинскую касту.
Погруженный в свои мысли, Эйден с трудом успевал следить за лекцией, чтобы в нужные моменты открывать рот и кричать вместе с остальными.
Не везде, надо заметить, гениальные идеи Николая автоматически вели к построению идеального общества. На некоторых планетах противопоставление верно– и вольнорожденных перерастало в вооруженные конфликты, на других, как он слышал, идеи Керенского вообще не прижились. Очень часто объектом критики становились не только утвержденные Николаем евгенические программы, но и деление общества на вольно– и вернорожденных, сама кастовая система, противопоставление каст-производителей и каст-потребителей, противопоставление касты ученых всем остальным, кроме воинской, и еще многое другое. Несмотря на критику, принципы построения общества, провозглашенные Николаем Керенским, мало-помалу доказывали свою жизнеспособность. Более того, для некоторых планет с учетом специфики общественного устройства, существовавшего там, идеи Керенского оказались как нельзя кстати. Там они не встретили практически никакого сопротивления. А что касается критиков, то они были везде и всегда. Особенно много трепачей и кликуш было среди представителей высокообразованных каст. Традиционным источником вечного недовольства были университеты. «Высоколобые» регулярно объединялись под знаменем то одной, то другой теории, сводящейся, как правило, к требованию улучшения жизненных условий и предоставления больших свобод (кастовую систему постоянно критиковали, как ущемляющую свободу индивидуума). Однако в касте учителей эти идеи практически не находили последователей, поэтому все ограничивалось болтовней.
Дерворт наконец добрался до кодекса воина и офицера, который подробнейшим образом регламентировал всю жизнь любого члена воинской касты, начиная с момента, когда тот появляется на свет, и до момента его славной кончины на мостике боевого робота или на ином общественно полезном посту. Именно на основании того, насколько успешно тот или иной воин следовал кодексу, ученые-генетики выносили суждение о ценности его комбинации генов для генного пула Клана.
– Что есть ваша наиглавнейшая цель? – завывал Дерворт .– Ваша наиглавнейшая цель есть достижение высшей цели Клана. Славные деяния сохраняются в воспоминаниях, а воспоминания тускнеют со временем. Но сохраниться – генетически сохраниться – и воскреснуть в потомках – вот наивысшая почесть для воина, ибо в этом случае вы приобщаетесь к вечности, и строки о вас навечно будут сохранены в священных анналах Клана Кречета.
Эйден хотел спросить, что же, во имя достославного Николая, это такое – анналы Клана Кречета? Он никогда не видел ничего подобного и никогда не слышал о существовании подобного текста. У Эйдена были к Дерворту вопросы, этот и многие другие, но как спросить? Непосредственно обращаться к офицеру-наставнику запрещено, а задать вопросы в уставной форме, то есть написать список вопросов в конце письменного задания, было невозможно – скорее всего это привело бы к обвинениям его, Эйдена, в тупоумии, что уже не раз и происходило.
Дерворт сделал характерный жест: потер ладони. Это был верный знак того, что лекция подходит к концу. Эйден позволил себе слегка напрячь мышцы спины, приготовившись вскочить по окончании занятия и поскорее покинуть душное помещение, чтобы поразмять затекшие мышцы. Необходимость сидеть в течение долгого времени в одной позе угнетала.
Внезапно Эйден ощутил, как чья-то рука больно схватила его сзади за шею. Ему не понадобилось даже оборачиваться. Только Сокольничий Джоанна обладала такой хваткой. Прошло много времени о тех пор, как они очутились здесь, на Железной Твердыне, а Эйден до сих пор не понимал, за что она его так невзлюбила. Временами он был готов броситься на землю под гигантскую «ногу» боевого робота, только бы не иметь дело с Сокольничим Джоанной.
V
– А ты, я гляжу, отлыниваешь, – проговорила Джоанна. И, понизив голос до зловещего свистящего шепота, продолжала: – Делаешь вид, что слушаешь, скотина, а сам о постороннем думаешь? Отвечай, дрянь, воут?
– Ут, – еле выговорил Эйден, чувствуя, как у него внезапно пересохло во рту.
– А ну пошли.
Не снимая руки с шеи Эйдена, Джоанна повела его из класса. Остальные проводили его подчеркнуто безразличными взглядами: устав категорически запрещал кадетам выражать эмоции по поводу дисциплинарных взысканий, накладываемых офицером-инструктором. На первых же занятиях Дерворт довел это до сведения класса и прокомментировал: во время боя воину недосуг сидеть пускать сопли и предаваться глупым переживаниям, даже если погиб кто-то из его товарищей. Иначе воин автоматически превращается в кусок говна.
Даже не оборачиваясь, Эйден понял: Дерворт отпустил класс, и теперь все следуют за ними. Джоанна тащила его к Кругу Равных, где ему, Эйдену, суждено было принять наказание.
Круг Равных представлял собой огороженное место, где Сокольничие устраивали поединки и где наказывали кадетов.
Подойдя к низенькому – по колено – бревенчатому заборчику, ограничивавшему круг, Джоанна сильным толчком заставила Эйдена буквально перелететь через него, после чего легко и грациозно шагнула следом, вступив в Круг Равных.
Эйден понимал, что сейчас она хочет одного – вселить в него ужас. Но восемь месяцев пребывания в лагере сделали свое дело – Эйден привык к зуботычинам и пинкам. Джоанна, Эллис и Тер Рошах потрудились на славу. Любой проступок, даже самый незначительный, карался немедленным ударом под дых. За попытку заговорить первым – удар в лицо. За более серьезные проступки, такие, как попытки неповиновения, бедолаг тащили в Круг Равных.
В Круге кадет имел право давать сдачи и прямо обращаться к офицеру. Однако, решившись на такое, он должен был приготовиться нести ответственность за подобные опрометчивые действия со своей стороны. Эйдену уже приходилось бывать в Круге Равных, но каждый раз он сдерживался и молчал. Случайно вырвавшиеся слова могли повлечь за собой серьезные неприятности, Эйден знал об этом. Отстоять свое право на суждение он тоже не мог – техника боя у офицеров была несоизмеримо выше. Оставалось терпеть, стиснув зубы, ненавидеть и молчать. Вот и на сей раз Эйден рассчитывал прибегнуть к своей обычной тактике. Он не доставит Джоанне и прочим офицерам удовольствия лишний раз поиздеваться над кадетом.
У воинов каждая схватка в Круге Равных считалась «дуэлью чести», испытанием, подобным Аттестации, во время которой кадеты держали последний, самый ответственный экзамен; сдав его, они становились полноправными членами касты и получали воинское звание. Оно присваивалось в зависимости от того, насколько успешно кадеты прошли Аттестацию. В условиях же учебно-тренировочного лагеря само словосочетание «Круг Равных» применительно к кадетам воспринималось, как жестокая шутка. Никогда еще на памяти Эйдена ни один кадет не входил в Круг как равный, а исключительно в качестве куклы для битья, на которой отыгрывался тот или иной офицер. У бывших воинов – офицеров-наставников постоянно накапливалась внутренняя агрессия, и время от времени ей требовалось дать выход.
Вот и теперь Эйден был уверен, что вовсе не из-за проявленной им на занятиях невнимательности Джоанна потащила его в Круг. Ей просто нужен был повод. Должно быть, эту змею здорово разозлили, и ей просто необходимо было выместить на ком-то злобу. К несчастью для Эйдена, при подобных вспышках ярости Джоанна чаще всего выбирала «мальчиком для битья» именно его. Начиная с первого дня их знакомства, когда он осмелился ей противостоять, Джоанна не давала ему покоя. Изобретательность ее была неистощима. Она изводила его на тренировках, избивала, вытаскивала среди ночи из постели, заставляя выстаивать остаток ночи на часах, бессмысленно охраняя, скажем, сортир, и так далее. Что ни день, она придумывала для Эйдена все новые и новые оскорбительные прозвища. Хотя остальные тоже не могли похвастаться хорошим отношением к себе со стороны Джоанны, Эйдену все же доставалось больше всех. За малейшую оплошность он немедленно подвергался жестокому наказанию. Хуже того; Джоанна наказывала его и за мнимые проступки.
