Алексей Фомичев - Пусть бог не вмешивается
– Здорово, приятель! Ты новенький, издалека приехал? Так давай за знакомство выпьем.
Ладонь легла на рукоятку кинжала. «Сейчас прольется чья-то кровь…»
– Проваливай!
– Что-о?!
– Проваливай, говорю! Живо!
Он быстро, совсем не по-пьяному обернулся к своим и заорал во весь голос:
– Так-то ты с друзьями!..
Я подогнул ноги, готовясь вскочить.
– Тва-арь!
Рык непрошеного гостя разнесся по всему залу, на миг перекрыв общий гул. Кто-то обернулся к нам, кто-то показывал пальцем, но в целом отнеслись спокойно: видели подобное не раз. Визитер бросил кувшин мне в лицо, но я был начеку.
Кувшин с треском разбился о стену, обдав осколками и брызгами вина нас обоих. Тяжелый стол, получив ускорение от моих ног, врезал парню по коленям, отбросив его назад. Я вскочил и увидел, как срываются с места дружки этого молодчика.
Та-ак! Попляшем, господа, лишь бы места хватило.
Парень встал на ноги и тут же упал, получив смертельный удар носком сапога в горло. Семеро его товарищей спешили ко мне, продираясь сквозь столы, табуретки и ноги посетителей.
Я снес самого рьяного, добежал до стойки и повернулся лицом к залу. Драка в трактире – обычное дело, мало кто обращает внимание, если, конечно, самого не заденут. Бравые ребята забыли об этом, посшибав половину людей. Стерпеть подобное обращение могли только те, кто уже вообще ничего не чувствовал и мирно спал на полу. Началась всеобщая свалка. Дрались сосед с соседом, собутыльник с собутыльником.
Ко мне подскочили трое. Я поднырнул под руку первого, оттолкнул назад, на его товарища, ударом ноги сломал тому голень, а потом и шею, увернулся от выпада третьего, подхватил со стойки кружку, разбил ее о деревянное покрытие и всадил «розочку» в лицо противника. Взвыв, любитель драк закрыл лицо руками и подставил шею под удар.
Из свалки выскочили еще двое молодчиков, мгновение спустя к ним подоспел третий. Ему тут же из свалки прилетело табуреткой по спине, и парень рухнул на пол, заливая доски кровью. Двое последних легли рядом со сломанными шеями и пробитыми гортанями. Я перепрыгнул стойку и побежал на кухню. Надо поговорить со слугой.
В центре просторного помещения стояла огромная печь с десятком котлов на плитах. По углам дымили жаровни и камины, где жарили дичь. С потолка капали испарения. Было жарко, словно в бане. Вокруг сновали повара, их помощники и прислужники.
Я проскочил кухню и на входе в подсобку столкнулся с тем слугой. Он выпучил глаза, глядя на меня, потом выставил вперед широкий мясницкий нож, по размерам немногим уступающий мечу, и пошел вперед. Я подхватил с ближней плиты ковш с варевом и выплеснул кипяток ему в лицо. Слуга заорал, выронил нож и упал на колени. Пальцы сминали обожженную кожу, как тряпку. Удар кинжала оборвал его мучения.
Хозяин трактира исчез: ни на кухне, ни в соседних помещениях его не было. Я выскочил во двор. Здесь было тихо, только доносились крики из зала. В конюшне заржала лошадь, и я пошел туда. Может, трактирщик рассказывает анекдоты бедному животному? То-то она так ржет.
У раскрытых ворот стоял второй парень-разносчик с топориком в руке. Увидев меня, крикнул и согнул плечи, готовясь к схватке. Я метнул нож – клинок вошел в солнечное сплетение. Перешагнул труп и увидел трактирщика. Тот седлал коня. Он повернул голову, испуганно икнул и встал на колени. По жирному лицу градом катил пот, дряблые щеки тряслись от страха. Я подошел вплотную.
– Не убивай! Не-ет…
Ухватив за волосы, приподнял жирную тушу и приставил кинжал к горлу.
– Кто приказал меня убить?
– Жрец, Жрец приказал! Сначала выяснить, зачем ты приехал, а потом утопить. – Трактирщик замер, боясь порезаться о лезвие. – Чтобы никто не нашел.
«При чем тут Жрец? Я его и в глаза не видел, а он проявляет такую заботу?»
– Какое дело Жрецу до каждого приезжего?
– Жрец знал, что ты от барона, вот… и приказал.
– А как он узнал, что я от барона? Ну!
– Но… – Он закатил глаза, зубы выбивали частую дробь. – Но ты же сам ему сказал.
– Кому?
– Жрецу…
До меня постепенно стало доходить…
– Так Жрец – староста?
Трактирщик закивал головой.
– Где он? – Я рванул за ворот, зубы трактирщика клацнули, словно затвор винтовки. – ГДЕ ОН?
– Уехал сразу после разговора с тобой.
– Куда?
– В лес. Им надо спрятать добычу в тайник.
– Где это? Убью, мразь, где это?! – Острие кинжала прокололо кожу на шее, потекла струйка крови, и трактирщик затрясся еще больше.
– Оз-зеро в лесу… на той стороне.
– Это далеко? Ну!
– До утра успеешь.
Я чуть помедлил, думая, что еще спросить, а потом вогнал кинжал в шею и отбросил труп в сторону. Запрыгнул на коня, в нетерпении грызшего удила, ударил плетью по крупу и вылетел из конюшни.
Он встречал и провожал каждый обоз, знал, какая охрана у караванов, какой товар везут купцы. Он был в курсе мер, принимаемых бароном для защиты торговцев и для поимки лесных братьев. Лично отсыпал фураж для лошадей воинов, размещал отряды на постой. Днем он был старостой – заботился о большом хозяйстве, прибавляя достаток господину, а по ночам выходил во главе ватаги лесных разбойников на дорогу, грабил и убивал тех, кого днем гостеприимно встречал.
Задумано и исполнено великолепно, на уровне лучших разведок. И все же он ошибся…
Узнав, что я приехал как бы от барона, заподозрил подвох, недоверие со стороны Сувора. Чтобы это выяснить, предложил остаться у него, полагая, что скорее откроюсь. Привыкший смотреть на все сквозь призму недоверия и подозрительности, он совершил ошибку в ситуации, когда другой мог подождать, посмотреть, как я стану действовать. Но обстоятельства сложились против него, а случай решил исход дела. Жрец отдал приказ убить меня и тем самым раскрылся. Ибо у меня и в мыслях не было заподозрить человека барона в измене.
…На востоке понемногу светлело, а я все бежал по лесу, бросив коня: дальше верхом не проехать. Лук с колчаном постоянно задевал за высокую траву и кустарники, корни деревьев бросались под ноги, по спине ручьем тек пот.
Ровная гладь озера заблестела впереди, у края леса. Я встал за огромным деревом, выравнивая дыхание. Насчитал тринадцать бандитов. Неплохо вооружены – топоры, шестоперы, короткие палицы. Даже мечи есть. Половина людей в самодельных доспехах.
Жрец затягивал веревку на горловине большого кожаного мешка. Потом встал, дал знак двум высоким парням. Те привязали к мешку длинную веревку, на конце которой был колышек. Придумано просто и надежно: мешок улетит в воду, а колышек воткнут в дно рядом с берегом. И ищи, пока не надоест. Этот сейф не хуже иных.
Парни подняли мешок и тут же выронили его, упав в воду. В груди каждого торчала стрела. Еще двое легли в высокую траву, пронзенные насквозь. Остальные успели спрятаться.
Я откинул лук и побежал вдоль кустарника. Где-то здесь засел один… Рослый ватажник стоял лицом к лесу, сжимая в руках топор. Услышав шум за спиной, повернул голову, мелькнули широко раскрытые глаза. Я сшиб его на землю, всадив нож в падающее тело. Над головой зашуршала трава. Я едва успел откатиться в сторону. Шипастый шар палицы вмял землю рядом, вырвав клок травы. Бритый наголо бандит вновь занес дубину над головой. Я взлетел на ноги, снял[6] удар и мечом распорол живот снизу доверху.
Дикий крик огласил берег. На шум схватки сбегались ватажники.
– Там, там!
– У кустов…
Донесся грозный крик Жреца:
– Он один! Окружайте его!
Еще один ватажник полетел в траву с распоротым животом, щедро орошая ее кровью. Бандиты взяли меня в кольцо, но нападать не спешили, видя, что стало с их товарищами. Новый крик Жреца подстегнул их.
– Убейте его, остолопы!
Перед глазами замелькали искаженные лица и занесенное для удара оружие. Наконец один решился и шагнул вперед, выбрасывая руку с мечом. Я отбил удар, скользнул к бандиту вплотную, клинком рассек ему пах и тут же прыгнул в сторону, вырываясь из окружения.
В голове стало пусто и легко, словно долго раздувал костер, руки заработали с удвоенной скоростью. Бандиты пробовали снова взять меня в кольцо, с каждым разом теряя товарищей. Сзади их понукал Жрец, потрясая чеканом. Когда все его люди перешли в горизонтальное положение, он прыгнул вперед сам. Чекан снес полкустарника под корень и застрял в нем, а Жрец отлетел прочь с пронзенной насквозь грудью.
Я осмотрел трупы, добил трех раненых и подошел к Жрецу. Тот кривил губы от боли, зажимая руками рану. На куртке расплывалось огромное кровавое пятно. Я вытер меч и убрал его в ножны. Сел на пенек.
– Ты ошибся. Жрец. Барон Сувор даже не имел представления о твоем истинном обличье. А я приехал по своим делам. Ты поспешил и сам загнал себя в угол.
Тот молчал, закусив губу.
– У меня было другое дело. Я искал Жреца. Жреца – атамана банды лесных братьев. Но мне и в голову не приходило, что староста и атаман – одно лицо.
