Александр Шакилов - Ядерные ангелы
Бригада на месте. Все в зеленом и синем. Шапочки, на лицах маски, на руках перчатки. Хирург Лев Аркадьевич Глоссер, он же главврач больницы, по привычке мурлычет под нос незатейливую мелодию: то ли «Калинку-малинку», то ли «Катюшу». Оба ассистента – один должен помогать ему, второй – смотреть на монитор, контролируя все, что происходит во время операции, – после работы собираются оттянуться в ночном клубе, поэтому не прочь начать прямо сейчас. О чем уже в третий раз намекают Глоссеру, который делает вид, что их не слышит. Операционная сестра, дородная дама с внушительными молочными железами и не менее достойным тылом, то и дело поглядывает на анестезиолога, точно ждет от него подвоха. Инженер по медицинскому оборудованию стоит с невозмутимым видом – как всегда абсолютно уверен, что видеокамеры, монитор, свет и остальные примочки будут работать безукоризненно. Впрочем, его уверенность ничуть не мешает лампам иногда перегорать, а контактам отходить. Младшая операционная сестра – наивные васильковые глаза, светлые волосы мелкими завитушками, тщательно заправленными под шапочку – привычно нервничает. Это ее естественное состояние: заламывать руки и чуть ли не заглядывать в рот старшим коллегам.
– По телику вчера говорили в новостях, что скоро нас южнокорейскими роботами заменят. Они операции делать будут. Представьте, нас всех на пенсию, а в больницах будут одни терминаторы работать. А потом они восстанут и… – выдает вдруг анестезиолог, и фигура дородной дамы становится чуть менее напряженной. Дождалась.
– Доктор, вы ведь мне поможете, правда, доктор? – Ярко-рыжие волосы блестят в свете ламп.
Обнаженная пациентка лежит на столе. На ее изуродованное шрамами от ожогов тело нельзя смотреть без содрогания. Удивительно, что она вообще выжила. Феномен.
А вот лицо ее прекрасно. И волосы. Точно такие же волосы были у ее матери.
Улыбаясь, главврач кивает, говорит, а как же, Танечка, конечно, он поможет.
– А еще по телику… – начинает новую байку анестезиолог, но Глоссер его тут же окорачивает:
– Реваз Георгиевич, я бы попросил вас… сменить перчатки. Ваши – дырявые.
– Как это? Не может быть. У меня всегда отличные перчатки, я…
– Реваз Георгиевич. – Главврач непреклонен. – Замените. Но сначала заново вымойте руки. У нас больница, а не столовая для бомжей.
Предлог серьезный, анестезиолог спроважен. Дородная дама внимательно, не моргая, следит за каждым его движением. Ассистенты решают, в какой клуб они завалятся в первую очередь, а в какой – во вторую, назревает спор. Инженеру все до лампочки – в смысле, как раз лампочка перегорела, меняет. Блондинка-медсестра готовится от волнения рухнуть в обморок, не стоит ей мешать.
Убедившись, что никто на него не смотрит, главврач незаметно извлекает из набора анестезиолога ампулу с прозрачной жидкостью и заменяет ее своей. Внешне – не отличить.
* * *Подобно глазам Господа во тьме безверия светили фонари на бетонных столбах. От палачей, спрятавшихся за бортами «Вепрей», как за крепостными стенами, пахло адреналиновым потом и оружейной смазкой.
– Руки! Покажите мне руки! – визгливо надрывался Мигель, ни на сантиметр не подросший с тех пор, как Заур видел его в последний раз. Те же неполные метр шестьдесят с густыми, ничуть не светлыми волосами.
А потом коротышка замолчал – вместо него заговорило оружие.
С треском продырявилось лобовое стекло «воли», не выдержав напора пуль, выпущенных из черного ПП-19 «Бизон» со шнековым магазином на 64 патрона 9×18 – цилиндром, заодно исполняющим роль цевья. Рамный складывающийся приклад при каждом выстреле врезался в плечо Мигеля.
Так зовут этого палача – Мигель. Его родители вообще без пожитков – практически в чем мать родила перебрались на Украину после того, как Тихуану сначала зачистили правительственные войска, а потом сожгли отряды смерти, подконтрольные полевым командирам наркомафии. Чудом выжили.
Поговаривали, что Мигель нечист на руку и может отпустить грешника за солидную мзду. Если бы это зависело от Заура, брюнет-коротышка давно лишился бы Знака.
– Твою мать!!! – Край на сидушке сзади дергался всем телом, пытаясь открыть дверь, но замок, как обычно, заклинило. Тачка у Заура ходкая, но старенькая – на зарплату палача не пожируешь, в лимузин не пересядешь. Тем непонятней, почему Мигель и его дружки раскатывают на «Вепрях».
Лобовое стекло окончательно сдалось, просыпавшись осколками на затылок Заура. Он пригнулся, стараясь не выглядывать лишний раз из-за приборной панели, чтобы не схлопотать пулю.
Только сейчас палач заметил, что его забрызгало алым. Он ранен? Да вроде нет, ссадины и порезы на черепе не в счет. Кровь плескала из развороченной груди Рыбачки, изо рта его, когда он, булькая, хотел что-то сказать. Заур потянулся было к нему, чтобы зажать рану, но дверца со стороны байкера распахнулась, и тот, не удержавшись на сиденье, выпал из салона.
Почти сразу вновь щелкнул замок – изнутри заклинило, а снаружи открыть смогли.
– Замри, тля! Руки покажи мне! – Безуспешно мазнув по коротко стриженным волосам, а потом дернув за галстук, Краевого втроем выволокли из машины, завели руки за спину.
Проявив чудеса гибкости, Макс ударил одного палача затылком в лицо – из сломанного носа плеснул багровый фонтан. Освободившейся рукой грешник врезал в челюсть другому слуге Закона.
– Ай, тля… – Третий рухнул на асфальт после умелой подсечки.
А вот Мигелю, подскочившему на помощь коллегам, досталось носком ботинка в пах.
Но палачей слишком много, Краю не одолеть всех.
– Ах ты тварь! Скотина!.. – Его сшибли с ног и принялись с азартом топтать, лупить прикладами, все больше распаляясь, подначивая друг дружку, мол, слабо ты, не умеешь работать с телом, как жена еще из дому не выгнала.
– Мигель, ты что затеял? – Выскочив из машины, Заур сделал шаг к столпившимся над Краем палачам, но тут же и остановился, до боли стиснув кулаки. – Ты мою машину уничтожил.
Мимо, по дуге объехав затор из джипов, промчался лимонно-желтый спорткар.
– Заур, ты бы спасибо сказал. Поступил сигнал, что тебя выкрали. Шеф группу поднял. Мы ж тебя спасли, неблагодарный ты bastardo[12]! Ты знаешь, кто это? – Мигель указал на тело, в которое раз за разом врезались ботинки палачей. – Это Максим Краевой. Тот самый. И я взял его, Заур. Не ты, а я! Я теперь самый крутой палач Киева!
Заур поправил очки. Все верно, коллеги отлично поработали. По сути ведь Край и Рыбачка его выкрали, заточку к горлу приставили. Но коллеги не были с Зауром в подземельях Парадиза, а Макс и Гордей – были.
Только об этом подумал – и замкнуло: надо помочь вавилонским грешникам.
Надо.
Опасаясь наделать глупостей, Заур завел руки за спину, подальше от карманов. Слишком уж много тут опытных бойцов со стволами. Выхватить «микробики», открыть огонь, сделав сиротами детей коллег? И получить пулю под лопатку, лишив Танюшку последнего родного человека? Увольте, господа грешники. С какой вообще божьей благодати? Край ему что – друг или сват? Да и Рыбачка не брат во Христе. Не-брат тем временем валялся в луже собственной крови и не подавал признаков жизни.
– Спасибо, Мигель, – выдавил Заур. – А ты чего стоишь? Избить напоследок задержанного сам Бог велел.
– Шутишь? – Недоверчиво покосившись на него, чернявый повесил на плечо ПП-19. Заур ведь славился в Управе своими особыми взглядами на служебные обязанности. В частности он считал, что грешников не надо подвергать мучениям перед исполнением приговора.
– Чтобы снять стресс.
– Ну, в общем да. – Мигель хмыкнул. – Преступники все равно приговорены к смертной казни.
– А Господу нашему и Закону без разницы, – развил мысль Заур, – как его слуги очистят планету от этой мрази или какой иной.
– Точно, Заур. Крутой ты bastardo, но я теперь круче.
Мигель поспешил присоединиться к избиению Края.
Его ботинок трижды успел врезаться в ребра грешника, прежде чем, пикнув, а затем обогнув скопление «Вепрей», метрах в двадцати дальше по дороге притормозил автозак. Нарисованные на борту волк и полная луна не оставляли сомнений насчет того, кому он принадлежит. Недалеко же он отъехал от больницы. Впрочем, как и Заур с пассажирами.
– Тля буду! Да у Ильяса прям чутье на тех, кого можно обратить в рабство! – Выпрыгнувшего из кабины работорговца встретили одобрительными возгласами. – Но этих гавриков точно не продать дорожному тресту!
– И мусор сортировать они не годятся. – Мигель подал руку подошедшему Ильясу. – Сегодня вечером у тебя промашка случилась.
Седоголовый работорговец его будто не услышал. Он остановился за пару шагов от распростертого на асфальте Края:
– Это грузить, да?
На его вопрос палачи ответили хохотом. Так выветривался из крови адреналин. Кто-то заявил, что сейчас, тля, дай только добить, а потом забирай трупы, научи их работать, будут отличные рабы – ни жратвы им не надо, ни воды, ни отдыха.
