Алексей Калугин - Кластер Войвод. Третье правило крови
Рамону сделалось не по себе.
Быстро глянув по сторонам, он приметил неподалеку куст с прямыми ветками в два пальца толщиной и высотою в рост человека. Ветки были покрыты красноватыми листьями необычной формы, похожими на две сведенные вместе лестницы. Кое-где между листьями висели грозди крупных, темно-фиолетовых ягод.
Сломав одну из веток у основания, Хамерхаузен дважды пропустил ее через сжатый кулак, чтобы очистить от листьев и плодов.
– Ты что задумал? – с подозрением посмотрела на него Регина.
Хамерхаузен ничего не ответил. Пусть сама догадается. Или перестанет корчить из себя бывалого рамона, которому любая лужа по щиколотку.
Подойдя к берегу, Хамерхаузен опустил палку в воду. Палка погрузилась сантиметров на пятьдесят, прежде чем уперлась в дно.
Виир отошел на несколько шагов в сторону и снова сунул палку в воду. Здесь глубина составляла что-то около семидесяти сантиметров.
Хамерхаузен многозначительно посмотрел на Регину.
Будто оправдываясь в чем-то, рыжая развела руки в стороны.
– Как мы вчера тут оказались? – спросил Хамерхаузен.
Вопрос, разумеется, был риторическим. Но Регина на него ответила:
– Не знаю. Темно было. Но уж точно не по колено в воде.
Хамерхаузен это и сам помнил. На последнем отрезке ночного пути, перед тем как они приняли решение остановиться, под ногами что-то хлюпало. Но это скорее была жидкая грязь, нежели вода. Пару раз вода заливалась ему в ботинки. Но не более того.
– А с какой стороны мы пришли? – задал новый вопрос Хамерхаузен.
– Сам не помнишь? – вопросом на вопрос ответила Регина.
Хамерхаузен почесал пальцем висок. Рамону страшно не хотелось в этом признаваться, но он чувствовал себя потерявшимся в пространстве. Прежде с ним такого никогда не случалось. Но здесь, в этом, твердь его, Усопье, все было не так. В смысле, неправильно. Ночью на небе не было видно ни звезд, ни луны. Сейчас не видно солнца. Невозможно было даже примерно определить его местоположение. Туман, что ли, был настолько густой? Или солнце сегодня вообще не взошло?
Откуда же тогда шел свет?
Бред полнейший!
Но бред не бред, а Хамерхаузен чувствовал себя будто в сурдокамере – отрезанным от всех источников информации. Даже ветер если и дул, то как будто сразу со всех сторон.
Хамерхаузен шел вдоль кромки воды и время от времени опускал палку в воду. Самая меньшая глубина, какую ему удалось намерить, составляла тридцать сантиметров.
– Эй!
Он едва не налетел на Регину.
– Кончай ходить за мной, – мрачно буркнул Хамерхаузен. – Делом займись.
Каким именно делом ей следовало заняться, он понятия не имел. Однако твердо знал, что, пока мужчина занят своим делом, женщина тоже должна чем-то заниматься. У нее всегда должно быть что-то, чем следует заняться, чтобы не тратить время попусту.
– Ты обошел остров по кругу, – с усмешкой сообщила Регина.
Ладно, пусть так. Но над чем, спрашивается, она смеялась? Над тем, что они оказались в ловушке?
– Мы не могли прийти сюда по воде. – Хамерхаузен стиснул зубы.
Ситуация была настолько невыносимо глупая, что выводила его из себя.
– Зато вода могла прийти сюда после нас. – Регина плавно повела рукой от себя в сторону, видимо, изображая, как именно произошло то, о чем она говорила.
– Приливы бывают на море, – уверенно заявил Хамерхаузен. – Может быть, на озерах, – добавил он чуть менее уверенно. – Но уж точно не на болоте.
– А кто говорит о приливе? Вода могла просто сначала уйти, а затем – вернуться.
– Куда?
– Ты еще спроси зачем.
Хамерхаузену не хотелось спорить с Региной. Совсем не хотелось. К тому же то, что она говорила, было единым разумным объяснением того, что произошло.
– Значит, к вечеру вода снова уйдет?
– Не факт. Ритм колебаний ее уровня не обязательно должен быть суточным…
В двух метрах от того места, где они стояли, из воды взметнулось толстое, масляно блестящее щупальце. Описав замысловатую петлю, щупальце, будто плеть, хлестнуло по воде, взметнув фонтаны брызг.
– Как тебе? – усмехнувшись, посмотрела на Хамерхаузена Регина.
Виир молча пожал плечами. Дурацкий вопрос. Что она рассчитывала услышать в ответ? «Ах! Это просто потрясающе!»?
– Мы не можем ждать даже до вечера. Нам нужно как можно скорее добраться до того места…
– Слушай, кончай рассказывать про то, что нам нужно, – недовольно поморщилась Регина. – С этим-то как раз все понятно. Лучше скажи, как нам это сделать?
Хамерхаузену пришлось совершить над собой усилие, чтобы не сорваться на крик. Устраивать разборки по любому поводу сейчас – последнее дело.
– Я пытаюсь спокойно во всем разобраться. Для этого мне нужно сначала обозначить ситуацию… Расставить все по полочкам…
– А после ты проведешь нас по воде аки посуху?
Хамерхаузен поморщился недовольно. Ему не хотелось отвечать на этот дурацкий вопрос. Зачем? Только ради того, чтобы затеять новую перепалку? Ему это надо?..
– Почему ты молчишь?
– Что ты хочешь от меня услышать?
– Как мы будем отсюда выбираться?
– Точно так же, как пришли.
– То есть?..
– Пойдем вброд. В той стороне, – Виир указал направление палкой, – глубина всего сантиметров тридцать.
Регина чуть откинулась назад и тряхнула рыжими волосами. Сделала она это только для того, чтобы слова, которые она собиралась произнести, прозвучали более выразительно.
– Ты сам-то понял, что сказал?
Виир снова ничего не ответил. Он понял, что в общении с Региной молчание – наилучшая тактика.
– Ты видел тех тварей, что плещутся в воде?
Не глядя на Регину, Хамерхаузен взмахом палки сбил бледно-голубую корзинку соцветий с росшего неподалеку куста.
– Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?
Хамерхаузен положил палку на плечо.
– Нет.
Регина даже не пыталась скрыть, что удивлена.
– Почему?
– Потому что ты ничего дельного не говоришь.
– Ах, так, значит? – Выставив ногу вперед, Регина приняла героическую позу. – Ну, хорошо, слушай по делу. Допустим, здесь везде неглубоко и мы сможем добраться до суши, идя по колено, ну, или по пояс в воде. Допустим, нас не сожрут твари, что плавают вокруг. Предположим, ты разгонишь их, размахивая своей палкой. Что дальше? Ты можешь указать направление, откуда мы пришли и куда нам следует вернуться?
Хамерхаузен молчал. У него не было ответа на этот вопрос. Усопье запутало их, дезориентировало, сбило с пути. Но он точно знал, первое: они правильно сделали, что покинули место, где лежал разбитый квад. Останься они там, ими бы уже кто-нибудь закусил. Претендентов было много.
Да, стать твою!
Что бы ни случилось в дальнейшем, сейчас они были живы. И это уже хорошо.
Второе: что бы там ни было, они должны были вернуться к месту, откуда все началось. И как можно быстрее. Ребята не станут ждать целую вечность. Скорее всего, они и день ждать не станут. Не увидят никого живых, решат, что все погибли, и двинутся дальше.
То есть, по сути, все было очень просто. Либо они выберутся с этого острова и доберутся до прошитого гравитационными минами кордона, либо останутся здесь навсегда. Хотя «навсегда», по меркам Усопья, скорее всего, означало – «ненадолго».
Вновь раздался вой. Такой же протяжный и мрачный, скользящий по воде, словно лезвие. Царапающий кожу тысячами ледяных иголок. Это был не просто жуткий, пугающий звук, а концентрированный ужас.
Регина обхватила себя руками за плечи и поежилась, как от холода. Взгляд ее метнулся из стороны в сторону. Стоя на открытом месте среди скрывающего все вокруг туманного марева, она чувствовала себя как в ловушке. Дверца захлопнулась, замочек щелкнул. Выбраться невозможно. Остается только ждать, когда явится тот, кто все это задумал и осуществил.
– Виир, – тихо позвала своего спутника Регина, – мне это не нравится.
Глава 10
Перевалив через невысокий, но крутой пригорок, квад покатил вниз, упруго качнулся на рытвине, будто лодка на волне, и выехал на дорогу.
Уложенные двумя рядами бетонные плиты за многие годы вросли в землю. Только местами виднелись их выщербленные углы, ощерившиеся обломками проржавевшей насквозь арматуры, уже не таящей никакой опасности для колес.
Дождь здесь, похоже, был не такой сильный, как за кордоном. По промоинам вдоль дороги не бежали ручьи, в рытвинах не стояли лужи. Плотно утрамбованная земля под колесами была только влажной, но не раскисшей.
Слева от дороги стеной стоял лес. Справа поднимался вверх на трехметровую высоту поросший репейником и хреном крутой, почти отвесный склон.
– Что-то я не вижу никакой разницы, – все еще недовольно ворчал Александр Грир. – Что здесь, что там – все одно и то же. Знаете, парни, сколько я таких дорог исколесил?
– Такой дороги ты, Александр Васильевич, еще никогда не видел, – усмехнулся сидевший за рулем Валтор.
– И что же в ней такого особенного, в дороге этой? – пренебрежительно фыркнул Грир.
