Владимир Лосев - Хищник
— Разве главное чему-то научиться, что-то понять? В этом смысл?
— Что случилось? Расскажи. Я твой брат, а ты — самое родное и близкое мне существо. Если тебя обидел кто-то, то найду этого человека и накажу…
— Обидел да еще как! — Лия бросилась к телевизору, включила зачем-то ДВД, по экрану прокатилась рябь, потом пошла запись того репортажа, который он уже видел: о войне, об убитых и раненых мальчишках, о том, как их увозит скорая помощь с военного аэродрома. И знакомый кадр — Перфилова несут на носилках. — Только не знаю, сможешь ли ты наказать страну, которая посылает мальчишек на смерть и увечья?
— Страна, это такое же понятие, как мир — оно необъятно. Нельзя наказать то, в чем существуешь.
— Ты изменился, брат, стал слишком сложным для меня, — сестра остановила запись. — Посмотри — узнаешь? Это Сергей, он жил в соседнем доме. Вы дружили с ним, когда были мальчишками.
— Я его помню, — немного недоумевая, произнес Влад. — Да мы играли вместе во дворе, потом дрались. Что с ним? Вижу, он ранен и, кажется, тяжело. Такое бывает на войне, иногда там и убивают.
— Я знаю, но это не должно происходить с ним.
— Почему?
— Потому что я люблю его, и без него жить не хочу!!
Кот вздрогнул от неожиданности.
— Не понял…
— А что тут понимать? Когда уезжал, ты просил, чтобы он за мной присмотрел?
Влад попытался вспомнить тот далекий день. Вот он выходит во двор и встречает Сергея. Они поговорили о том, как складывается жизнь. Перфилов проводил его до метро, а, напоследок, кажется, сказал что-то вроде — если нужна какая помощь, то я готов. Вот тогда Кот и попросил его присмотреть за сестренкой. Он не знал, вернется ли вообще, потому что уходил в неизвестность.
— Да, просил. Он тебя обидел, надругался над тобой?
— Какой ты дурак! — Лия вспыхнула. — Зачем так сказал?
Влад посмотрел на нее и вдруг все понял. Сестра была некрасива. Тоненькая фигурка с небольшой грудью, темные волосы, длинный, немного нескладный нос, высокий лоб и тонкие губы. Все вместе производило не очень хорошее впечатление на парней. По крайней мере, в школе у нее, он точно это знал, ухажеров не было, да и после нее тоже. Не нравилась она никому. Единственное, что отличало эту девочку от других, и иногда привлекало взгляды, так это огромные, всегда растерянные, голубые, как небо, глаза…
— Почему надругался? Я сама к нему пришла, и в постель затащила тоже сама…
— Извини, — Кот развел руками. — Виноват, не подумал. Ужас!
— Это моя первая любовь, а он мой единственный мужчина! У меня никого не было ни до, ни после, и главное, мне никто не нужен. Иногда кажется, что в этот мир я пришла только ради него.
— А я?
— Ты — другое дело, — Лия прижалась к нему. — Ты — мой брат, защитник, моя сила и опора. Без тебя, меня бы не было, я знаю. А без Сергея меня уже нет. Понимаешь?
— Кажется, — серьезно кивнул Влад. — Правда, не до конца.
— А вот нет его, и все становится бессмысленным. Все! люди. Дома! Мир этот вокруг нас. Сама жизнь! А есть он, и все вокруг становится таким, каким и должно быть — правильным и нужным.
— Хотел бы я, что кто-нибудь обо мне так сказал, — Влад задумчиво потер небритый подбородок. — Наверное, ты его действительно любишь.
— Так и есть, — Лия снова разрыдалась, но быстро успокоилась. — И что мне теперь делать?
— Как что? Подождать, пока Сергей выздоровеет, а там видно будет. Главное, что он живой.
— Я согласна ждать хоть целую вечность, но вся беда в том, что он никогда не выздоровеет!
— Почему?
Лия остановила запись и убежала в другую комнату, потом принесла оттуда листок бумаги, отпечатанный на принтере.
— На, читай! Это я скачала с Интернета.
Влад недоуменно взял листок и начал читать вслух:
— Рота попала под обстрел боевиков, были взорваны два БТР и одно БМП, четыре Урала, убито тридцать семь, ранено девять, из них тяжело пятеро. И что?
— Ниже читай…
— В Москву доставлено двое: рядовой Сергей Перфилов, у которого раздроблены обе ноги, общее состояние очень тяжелое. Из-за несвоевременного оказания медицинской помощи у раненого развивается гангрена на обеих конечностях, скорее всего врачи будут вынуждены ампутировать ему ноги. У второго — рядового Ивана Матренина состояние стабильное, средней тяжести, ему предстоит ряд хирургических операций, чтобы восстановить лицо после тяжелой челюстной травмы…
— Прочитал, — Кот поднял голову. — Дело плохо. Раны тяжелые, большая вероятность того, что станет инвалидом.
— Ничего ты не понимаешь, никем он не станет, — Лия подняла на него залитые слезами глаза. — Сергей жить без ног не сможет, а я без него. Мы оба скоро умрем, сначала он, потом я.
— Не спеши, — Влад почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось. Сестра сказала это таким тоном, что он сразу понял — для нее это дело решенное. Жить она не будет без этого парня — а ему что делать? — Я что-нибудь придумаю.
— А ты можешь?
— Пока не знаю…
— Откуда ему возьмешь ноги?
— Успокойся, — Кот уложил Лию в постель и сел рядом. — Разве я тебя хоть раз обманывал?
— Нет, никогда, за что благодарна. Ты никогда от меня ничего не скрывал, и был честным до конца.
— Так вот, поверь мне и сейчас. Обязательно найдутся варианты. В жизни бывают такие моменты, когда все кажется безнадежным и ужасным, но проходит время, решение находится, и все хорошее снова возвращается. Главное — никогда не торопиться, не спеша все обдумать и взвесить С любым горем нужно переспать несколько ночей, тогда острота уменьшится, и эмоции не будут мешать думать.
— Влад…
— Что?
— Помоги мне, пожалуйста. Я не знаю, что мне делать, мне кажется все таким ужасным, словно на меня положили огромный груз, а я не то что поднять его не могу, даже полной грудью вздохнуть. Если Сергей умрет, жить не стану. Просто не смогу. У меня внутри словно что-то рвется, ломается, сердце еще бьется, но ему так тяжело качать кровь, оно долго не выдержит, поверь.
— Спи! — Кот заставил ее выпить снотворного. — Поверь, все образуется.
Подождал, пока она заснет, поправил одеяло, ушел из комнаты и закрыл за собой дверь. Потом долго сидел на кухне, пил чай и думал. Мысли были бессвязны.
…Друг детства попал в большую беду. Он должен ему помочь. Но не потому, что они вместе росли, познавали мир, влюблялись в одних и тех же девчонок — не в этом дело. Все это давно прошло, чувства маленьких мальчиков которыми они когда-то были, уже кажутся глупыми и бессмысленными.
Парню вероятнее всего уже ампутировали ноги, и теперь он медленно умирает в какой-нибудь больнице, даже не понимая, что с ним происходит. Его вины нет в той беде, что с ним случилась. Но это не утешает, потому что Лия в Перфилова втрескалась по уши, и он не знает, как с этим быть.
Влад тяжело вздохнул и полез в шкафчик, там всегда лежала бутылка водки. Он налил себе полстакана и выпил. Не потому что хотел опьянеть, просто сердце болезненно сжалось, не могло оно спокойно воспринимать то, что произошло — еще немного и разорвется от щемящей боли.
Когда выпил полстакана, стало чуть легче.
Кот сразу поверил фразе Лии, что Сергей не сможет жить инвалидом. Он бы сам не смог. Это необратимая беда, которую не исправит даже время.
А значит, Перфилов долго не проживет, а Лия без этого парня тоже. Упрямая — вся в деда! Как сказала, так и будет.
А как быть ему? Вся его жизнь в этой девочке, спящей сейчас в соседней комнате. Для нее он и жил в последнее время, даже пошел к Доку в помощники, чтобы зарабатывать ей на институт и жизнь. Вот умрет она и что тогда? Ему тоже умирать?
Кот вздохнул и налил себе еще. Он однажды уже погибал, и до сих пор помнит все с запахами и красками. Ему тот ужасный день часто снится, и всегда просыпается с хриплым криком о помощи. А потом идет под душ, чтобы смыть с себя запах смерти тяжелый и удушливый …
Влад тогда пришел в дом контор, чтобы отдать заявление деда — тот все пытался вытребовать для себя какие-то дополнительные привилегии за то, что воевал за страну, которая давно исчезла.
Был понедельник, и, как оказалось, как раз тот день, в который не стоило здесь появляться. В ночь с субботы на воскресенье строители покрасили этажи свежей краской, поэтому на другой день коридоры радовали глаз блестящими серыми стенами, а в воздухе нестерпимо пахло растворителем.
Когда Влад зашел в один из кабинетов, пары неожиданно вспыхнули — вероятнее всего от чьей-то зажженной сигареты, и мгновенно превратили коридор в бушующий ад.
Здание дома контор было пятиэтажное, еще сталинской постройки, с высокими потолками и лепниной, по высоте равнялось современной двенадцатиэтажке. Загорелось на четвертом, поэтому он и следующий за ним вспыхнули. Мгновенно, за пару минут, все коридоры оказались охвачены огнем. Свежеокрашенные стены горели как фейерверк. За ними занялся линолеум, потом мебель. Отравляющий газ пошел гулять по этажам, поэтому даже те, кому повезло оказаться внизу, оказались в смертельной опасности.
