Клятва истинной валькирии - Мид Райчел

Вскоре после этого они отослали Мэй, чтобы беспрепятственно обсудить вопросы логистики и бюрократических формальностей, связанных с его новой должностью. Хотя Мэй технически работала на министерство, официально она оставалась сотрудницей военного ведомства и к внутренним процедурам отношения не имела. А Джастину ее очень недоставало – хотя бы потому, что она входила в крайне узкий круг людей, которые не понаслышке знали, чем Джастин занимается.

Он отправил ей сообщение – мол, надо поболтать, давай встретимся. Мэй ответила, что сейчас занята: практикуется в фехтовании тростью. Но позже они могут увидеться. Мэй прислала адрес спортивного центра, где отдавали предпочтение всяческим боевым искусствам. Администратор отправила Джастина в маленький дворик, где он и столкнулся с Мэй. Прежде он никогда не присутствовал на спортивных поединках и чувствовал себя неловко. Он был в строгом костюме, а вокруг него кричали возбужденные зрители.

Но Джастин не пожалел, что приехал, – где бы он еще увидел такой странный спорт? Вал и Даг весьма точно описали, что происходило на арене: двое дрались на палочках, иногда проделывая захватывающие акробатические трюки. Мэй и ее противник облачились в особую форму. Джастин почему-то сразу вспомнил одну пикантную подробность из ее истории: во время поединка с Порфирио Мэй фехтовала в коктейльном платье… Несмотря на маску во все лицо и подбитую ватой защитную одежду, ее было легко узнать – не только по фигуре, но и по манере двигаться. Мэй отличалась грациозностью и мгновенностью реакций, которые проявились благодаря природному таланту, усиленному имплантом. Наблюдать за ней можно было бесконечно, а самое главное, над Мэй уже не висели божественные чары.

Она выиграла во всех раундах, и когда они с противником сняли защитные маски, оказалось, что проигравший очень расстроен. Они пожали друг другу руки, а когда Мэй развернулась, чтобы покинуть арену и уступить место следующей паре, она заметила Джастина. Мэй подбежала к нему и села рядом с ним на скамейку. Волосы она собрала в тугой хвост, футболка под защитным жилетом вымокла от пота. А еще она светилась от счастья.

– В противники сейчас мне достаются только мужчины, которые считают, что могут одолеть женщину, даже если она преторианка, – сказала она и широко улыбнулась. – Но у них почему-то ничего не выходит.

– Хочешь выпить за победу? – спросил он.

Она смерила его настороженным взглядом, усмехнулась и посерьезнела.

– За углом есть скверная забегаловка, там даже поесть дают. Если, конечно, ты сможешь переступить порог столь отвратительного заведения…

– Ладно тебе, я скверных забегаловок немало в жизни повидал.

Правда, когда они зашли внутрь, Джастин понял, что он в своем костюме выглядит здесь чужаком. В бар в основном набились работяги в повседневной одежде. Посетители распивали дешевое пойло, играли в бильярд и в дартс. Они с Мэй уселись за угловой столик, и Мэй заказала половину блюд из меню – ей нужно было срочно поесть после того, как имплант впрыснул столько вспомогательных веществ в кровь.

– Как ты? – поинтересовалась она. – Что-нибудь случилось после моего ухода?

– Случилось. Но до Корнелии…

И он рассказал ей о странной встрече с Гераки – впрочем, со сказанным Корнелией и Фрэнсисом это было связано напрямую. Разумеется, Джастин ни словом не обмолвился о том, что относилось непосредственно к Мэй. К примеру, он промолчал о том, что они, похоже, должны сбежать от мира и слиться в божественном экстазе. Кроме того, ей незачем знать, что он уклонялся от присяги богу, которому служил Гераки. В зале орали, смеялись и чокались, и среди веселого шума таинственные силы казались старой сказкой.

– Ты считаешь, он не лгал? – спросила она, вгрызаясь в гамбургер. – Что нам грозит финальная битва богов или нечто в этом роде?

Ей до сих пор не нравилась идея присутствия в мире сверхъестественного, но по крайней мере она приняла все как данность. В особенности помогло то, что теперь никто не пытался овладеть ею и заставить выполнять свою волю.

Джастин постучал по стакану с бурбоном.

– Он не врал. Я не знаю, почему и как, но я верю в это. Было бы неплохо понять, что нас ждет.

Она кивнула. Он редко видел ее такой – растрепанной, жадно поедающей фастфуд. Но даже сейчас она поражала его – и Джастин тотчас вспомнил вкус губ и кожи Мэй. Ему пришлось сказать себе, что Мэй опасна. Еще одна ночь с ней – и он увязнет в игре без малейших шансов выбраться. Вдобавок он не забыл, как она убила Эмиля. А в довершение всего у Джастина в голове крутились слова Доминика насчет того, что Мэй в первую очередь преторианка, и уж затем патрицианка. Короче говоря, она – ловкий хищник, и его об этом предупредили. Джастин видел, как она напрягается от каждого звона разбитого стекла и ощупывает взглядом входящих – продолжая непринужденно болтать и улыбаться.

Но… сейчас они сидели и мирно беседовали. С искренностью и сердечностью, каких он не встречал в других женщинах. У него лет пять назад была постоянная девушка, и они вели унылые разговоры из серии «есть ли у наших отношений будущее?». Но нужно было переходить к делу. Даже рискуя испортить Мэй настроение.

– Мэй, мы должны кое о чем поговорить.

Она насторожилась.

– Я был не совсем честен с тобой в отношении Лусиана. Мы всегда были с ним соперниками. И я немного преувеличил его недостатки, – с трудом выдавил Джастин. – Он, в принципе, хороший парень, и ты вполне могла бы встречаться с ним.

Кстати, он почти не врал. Лусиан и впрямь был неплохим человеком. Просто Джастин не хотел расставаться с ней.

Судя по выражению ее лица, Мэй недоумевала.

– Ты хочешь, чтобы я пошла на свидание с Лусианом?

– Это ведь не совсем свидание, – промямлил он. – Ты… вы… Мэй, вы могли бы пообщаться. Он ведь писал тебе о благотворительной вечеринке? Отличная идея, мне кажется. Вы бы могли поближе узнать друг друга, не привлекая внимания всяких акул пера. Кроме того, тебе вряд ли часто приходилось бывать на вечеринках по сбору средств на политическую кампанию?

Джастин попытался улыбнуться, чтобы не заскрипеть зубами.

– И я сам туда пойду – лишь бы доставить тебя к нему.

Джастин слишком поздно осознал, что ляпнул очередную глупость. «Доставить тебя к нему». Что могла почувствовать при этом женщина, которую всю жизнь считали товаром и собственностью? Пристально посмотрев на Мэй, Джастин понял, что правильно оценил свой промах. Мэй оцепенела, только в глазах мелькнула тень разочарования.

А он почувствовал себя обескураженным. Что произошло? Значит, после всего, что он ей тогда наговорил, она все равно его хочет? Но Джастин отогнал эти мысли прочь и сосредоточился: он должен выполнить обещание, данное Гераки.

– Спасибо за совет, – холодно отозвалась она. – Наверное, я пойду на вечеринку. Возможно, мне удастся отчистить то лиловое платье.

Понимала ли она, что воткнула нож ему прямо в сердце? Джастин опять решил изобразить улыбку – получилось не очень.

– Прекрасно. Уверен, Лусиан будет на седьмом небе от счастья. Еще по одной?

Конечно, она его ненавидит. Но хоть чем-то он может попытаться ее задобрить…

– У меня много дел.

Оба знали, что это неправда.

– Давай еще по одной – и пойдешь, – умоляюще произнес он. – Я тебе не все про работу рассказал…

Она поколебалась – как мучительны были эти мгновения! – и согласно кивнула. Проявила вежливость, но не более.

– Хорошо, – отчеканила она.

Джастин подхватил пустые стаканы и бросился к стойке. Пока барменша возилась с бутылками, Джастин смотрел на экран. В новостях показывали, конечно же, Лусиана. Он произносил речь в Сан-Франциско, расписывая величие грядущей эпохи. У Джастина давно болела голова, а красноречие Лусиана усиливало его мучения.

– Негодные политики, – пробурчал кто-то рядом. – Типам из правительства нельзя верить, попомните мое слово!

Джастин оглянулся: рядом за стойкой с бокалом вина сидел седовласый бизнесмен. Местные жители без умолку трещали о национальной безопасности и верности, поэтому Джастину доморощенные сторонники теории заговора даже импонировали.