Александр Плетнёв - Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде
Быстро выйти на новую позицию экипажу Суганами не удалось. Двигатель воздушного, охлаждения наглотался пыли, стал перегреваться и, выдержав едва полчаса ходу, вдруг зачихал, заглох, снова взревел, работая с перебоями, дёргая машину и насилуя трансмиссию.
Откинув створки рубки, экипаж застучал кованными ботинками по броне, расчищая засыпанную мусором и пылью решётку воздухазаборника дизеля. Водителю-механику пришлось лезть в машинное отделение и курочить систему подачи топлива, выискивая неисправность.
Майор чуть ли не пинками подгоняя подчинённых, вооружившись, озирался вокруг, не церемонясь постреливая по окнам, что бы поотбить у попрятавшихся как крысы обывателей любое желание высунуть свои морды. Вокруг нависал жилой массив, с высотными и малыми домами, по-прежнему пестреющий ярким огнями реклам мелких контор и магазинчиков, уцелевшими стёклами и витринами. Однако тяжёлая длань войны наложила на этот более-менее тихий уголок свой отпечаток, который наверняка сразу бы заметил местный житель. Для японского офицера окружающая обстановка была слишком спокойной. Одинокая боевая машина, и пять солдат хоть, и представляли собой реальную военную угрозу — оторвавшись от основных сил, они словно потерялись среди каменных джунглей. Майор почти физически ощущал неприятие и давление этого города, отторгавшего их, как нечто совершенно чуждое, не вписывающееся в его культуру и жизнь. Суганами крепче сжал автомат, коснувшись локтем, ощутил твёрдость рукоятки, висящего на поясе меча шин-гунто, возвращая себе уверенность.
«Интересно кто имеет большую власть — мы, управляя своим оружием, или оружие, провоцируя нас на определённые действия», — вдруг подумал майор.
Пошло уже целых тридцать пять минут, как они приступили к ремонту. Суганами не знал какими силами располагают американцы и что им могут противопоставить, укрепившиеся в городе японские части. Город громыхал выстрелами и разрывами. Чадящие костры из автомобильных покрышек, разожжённые японцами для маскировки стали постепенно гаснуть, и геликоптеры, удерживая более безопасный потолок, хозяйничали в небе. Самоходка стояла почти открыто, и не только для тепловых сканеров, но и просто визуально. Противник мог уже восстановить городские узлы связи, телефонную сеть, и возможно уже сейчас какой-нибудь смельчак-патриот в окне напротив, тыкает в кнопки, набирая полицейский участок или тревожные 911.
Ах! Наконец мотор затарахтел, предательски чихнул и уже ровно заурчал, оглашая округу дизельной дробью.
Они вынырнули на широкую дорогу и сразу — визг тормозов, звук клаксона, удар! Гражданские, на легковушке! За ними с десяток машин — сразу затор. Надо же, ещё и сигналят, рожи недовольные, рты в возмущении раскрыты. Оп-па! Узнали оккупанта — теперь округлились не рты, а глаза на побелевших лицах, медленно сползающих под сиденья.
— Вперёд, — кричит майор.
Водитель-механик, закусив губу, и так выжимает из дизеля всё, с опаской глядя на медленно ползущую вверх стрелку температуры двигателя. Он откинул передний люк для лучшего обзора. Вперёд! Машина рычит, распихивая разноцветные бензиновые жестянки. Те бы ехали быстрее, да запрудили всю улицу. Сверху замолотил пулемёт.
«Молодец командир, — кривит губы в улыбке водитель, — надо их поторопить, что бы под траками не путались».
Впереди в автомобилях в зеркала заднего вида разглядели, оборачиваются, заметались по салонам, двери как уши растопырились — повыскакивали, бегут.
«Как их много этих американцев! Расплодились! Ого! Да командир решил уменьшить популяцию!? Ну, майора понять можно, его семью — всю в Хиросиме, или это просто машину качнуло»?
Пара, тройка легковушек занялась огнём, «Хо-ни» пробуравилась мимо, сбоку и сзади бухнули бензобаки.
«А вот это правильно командир, шум и дым отвлечёт винтокрылых стервятников»!
Впереди показалась эстакада и дорога, идущая параллельно внизу. Майор велел водителю поворачивать направо. Сверху, сквозь рёв дизеля, доносился звук — лопотал лопастями вертолёт. Высоко. Может он их пока не заметил, но надо было сворачивать на медленно растущую эстакаду и тогда их наверняка увидят. Но ничего другого не оставалось.
Прошло больше часа, как они оставили позицию. Суганами понимал, что скорей всего ситуация давно изменилась и глупо бы было пытаться поймать её за хвост, но майор привык исполнять приказы. Каково же было его удивление, когда он сходу обнаружил противника.
— Цель! Семьсот, восемьсот метров, — примерно оценил он расстояние. Бинокль приблизил — посреди дороги вальяжно развалилась туша «Абрамса». Чуть дальше возвышались ещё груды камуфлированного металла, и определить их количество сразу и не удавалось.
Майор даже разглядел сорванный противокумулятивный экран, оголённые катки и заманчиво подставленный слабый борт ближайшей машины. Но дистанция была слишком велика. И время — его уже не было: в казённике торчал фугасный снаряд, а башня американского «бегемота», начала медленное движение поворота — их тоже заметили.
Удары крупнокалиберных пуль оказались совершенно неожиданными. Голова наводчика, глядящего в смотровую щель, лопнула страшными кровавыми брызгами. Двенадцатимиллиметровые пули прошили 25-мм лоб корпуса, мгновенно убив водителя. Заглох двигатель и самоходка, прокатившись едва метр, встала. Пули чавкая и звеня, колотили по лобовой броне рубки, но 51- мм брони и дополнительные 16-мм, удерживали убийственный скорострельный напор.
Отвалив в сторону мёртвое тело, майор, бешено вращал ручку горизонтальной наводки — успеть влепить и главное не промахнуться в вытянутый затылок башни «Абрамса».
Выстрел! Откат больно ударил в плечо. Заряжающий тащит бронебойный. Но «американец» уже развернул свою надкорпусную нашлёпку, выставив чёрный зрачок ствола, пыхнул, обелился дымом. Не успеть.
* * *Удар фугасного молотка по шестидесятитонной наковальне «Абрамса» оказался очень заметным для сидящих в башне. Её откляченная башенная корма, куда попал снаряд, послужила своего рода рычагом, двинувшим весь погон, основательно встряхнув потроха внутри брони. Что-то в металлических узлах вращения башни хрустнуло, к гудению привода добавился скрежещущий звук, но ствол продолжал исправно двигаться на цель.
— Что за вонь! Бог ты мой, Шон, да ты весь вспотел, — проскочило в динамиках внутренних переговоров. Окулярный отвод прицела наводчика рисовал в перекрестье цель с замершими циферками показаний лазерного дальномера. Световой сигнал моргал — орудие готово. Выстрел! Носы экипажа задёргались, раздражённые пороховыми газами — эжектор не справлялся с их отводом. И снова голос:
— Да что же так воняет!
И только потом бортовая информационная система запищала сигналами сработавшей системы пожаротушения: всего пара раскалённых осколков японского снаряда встряли в левую заднюю часть башни, пробив боковую защиту, бедокуря, поворошили в железной начинке вспомогательной силовой установки. ВСУ задымила, мелькнули языки пламени, гоняемые реагентным противопожарным газом.
Командир косил взгляд на дисплей с отображением обстановки, который настырно информировал — «ВСУ накрылось», неожиданно заморгали аварийные светодиоды моторного отделения. А потом вдруг стало жарко.
Горящее топливо и масло из вспомогательной установки устремились вниз, заливая моторно-трансмиссионное отделение. Теплообменник воющего газотурбинного двигателя стал «зашиваться», температура скакнула за пределы допустимой, автоматически через систему управления вырубился двигатель. Но машина, напичканная большим количеством сложных электронных систем и подсистем, склонных к отказу из-за вибрации и сильных ударов во время боя, пошла вразнос — через три минуты над «Абрамсом» медленно начал свою пьяную пляску жаркий огонь.
А там за горизонтом…А в мире и в средствах массовой информации творилось нечто невообразимое. Увиденные обрывочные кадры военных действий поначалу выглядели нереальной картинкой, чьим-то розыгрышем. Прокрученные по несколько раз на всех каналах, они улеглись в мозгах, вошли в факты жизни и теперь пытливый мозг человека требовал новых подробностей и продолжения. Современный человек, искушённый компьютерной графикой художественных фильмов, непроизвольно подавшись к экрану, жадно впитывал, пусть худшего качества, но реальные кадры, реальной войны.
Счастливые журналюги, дорвавшиеся до сенсаций и возможности поразглагольствовать, захлёбываясь тараторили с экранов телевизоров в навязчивом формате возбуждённых истериков. Различные политики, аналитики и эксперты выдвигали свои домыслы и прогнозы.
Резко возросло количество шарлатанов и разного рода пророков, предвещающих очередной конец света. Религиозные концессии не то что не остались безучастными — их зацепило и основательно. Римский папа вещал о нашествии демонов с того света. Православная церковь ему вторила. Любопытный обыватель и сомневающаяся паства обратила задумчивые взоры на религию синто. А поскольку воскресшие японцы были далеко не праведники и уж тем более не святые — оголтелые и жестокие вояки, получившие от своей богини Аматерасу вторую жизнь, вспомнились даже грозные боги скандинавов и их мифическая Валгалла, где воины довольствуются всякими благами после ратных прижизненных подвигов.
