Андрей Круз - На пороге Тьмы-2
– Уполовинили, – Тенго изобразил не очень приличный жест с помощью правой ладони и левого предплечья. – Во вневедомственную превратим. Охраняют объекты – вот пусть и охраняют. А то уже свое следствие вести стали, секреты разводить – на хрен с пляжу. В городе народу хрен да ни хрена, а спецслужб развели… мля, ну совок, одно слово. Делать никто ничего не хочет, а вот ходить, корочки показывать и с этого бабосы стричь – это все впереди, на коне и с шашкой.
– А ты теперь кто?
– Я? – он даже чуть озадачился. – Я в отставку, так сказать, на днях. Буду здесь дела вести, в Захолмье.
– А Шалва в Углегорске, – сказал я утвердительно.
– Точно. Он главный, я здесь за правую руку. Ты что решил?
– Я? – поразился я вопросу. – А что-то надо было решать?
– Надо, – кивнул он решительно. – Ты здесь со мной?
– Да я вроде как и так уже с тобой, – засмеялся я. – Ты только вот что скажи: с Милославским что?
– Укоротим его немного, – Тенго развел ладони совсем нешироко. – Если ученый, то ученством своим и занимайся, не надо в городе еще и политикой вертеть. Ферма за ним, но часть «упродов» оттуда на хрен, а то прямо базу там завели, личное войско профессора. Охрана территории – и достаточно. Все. А то у каждого по армии, полевые командиры, мать их.
– У него экспедиции бывают, иногда надо что-то охранять. Четыре человека на «точке» одной дежурят, например.
– Это которых возите?
– Ну да.
– Эти пусть остаются. Сколько-то останется. Просто у него опять чуть не спецслужба своя.
Тут Тенго прав, я уже сам не раз удивлялся, что там на Ферме за войско. Охрана охраной, но какая-то мера нужна. И опять же, откуда деньги на это все?
Настя принесла всем чай, расставила чашки по столу, выставила корзинку печенья.
– Давай, узурпатор, грейся, – сказала она гостю.
– Что сразу узурпатор? Я в этих делах не главный, так что мое дело телячье, – запротестовал Тенго. – Леонов, кстати, тоже не сильно пострадал, что бы тут не говорили.
– А куда его?
– В ссылку, – усмехнулся он. – Сюда, в Захолмье. Домик ему и ежедневно отмечаться в комендатуре.
– В какой? – не понял я.
– Своя будет, рядом с базой. Вроде как статус городка повысили.
– Ну ты скажи, не ожидал, – честно сказал я. – А по строительным делам теперь что? – решил я расспросить его о чем-то его душе приятном.
– Нормально все. У Горбанка новый начальник, уже готовит программу кредитования. И программу расселения начали сочинять. Мир дворцам, хижины на хрен, – завершил он краткую речь модернизированным лозунгом.
– А кто банкир?
– Из Сальцево, бывший наш, работал в финуправлении.
– Могилевич, что ли? – догадался я.
– Знаешь его? – Тенго удивился.
– Знаю… заочно, – я взял со стола чашку на блюдце, попытался отпить, но решил подождать – горячий. – Мелькал тут в моих замутках. Погоди, а он же вроде на Егора работает, нет?
– Работал. С Егором у нас соглашение, можно даже сказать, что альянс, – чуть помедлив, все же сказал Тенго. – Кирпича тоже много понадобится, ну и всего остального. Так что он с нашей новой властью в дружбе.
– А Болотов? – спросил я наудачу.
– А что Болотов? – немного удивился вопросу Тенго. – Болотов с Бабиновым в больших друзьях был, но он человек деловой – новые друзья появятся. Нормально все с Болотовым, поплачет денек и перестанет.
– А что Валиев у него делал?
– Поговорить хочешь, что ли? – как бы между делом спросил Тенго, наклоняясь за чашкой.
– Так вроде кто-то обещал, – напомнил я.
– Вот завтра и поговоришь, – он откинулся в кресле и глотнул чаю, не поморщившись. – Если желание еще есть.
– Есть.
– Ну и хорошо. В понедельник едем?
– Это как ты скажешь, – я тоже снова попытался отпить и убедился, что чай уже не такой горячий. Взял кружок овсяного печенья, откусил, запил.
– Брать что надо?
– Да ничего… пулеметов и водки побольше.
– Да? – озадачился он.
– Ага. Водкой будем меня отогревать, а пулеметы на случай, если адаптанты там появятся. Вы же рейды туда прекратили?
– Так далеко не ходим, верно.
– Вот и бери по паре на сани как минимум. Тогда их прижать огнем можно будет и смыться. Хотя лучше бы тихо скататься.
– Лучше, – согласился Тенго.
* * *В воскресенье снег опять валил с новой силой, словно природа поставила себе задачу засыпать все под крыши. Машины с плугами катались по городу постоянно и то едва справлялись, сыпало и сыпало. Зато было тепло и безветренно, а во дворе дома такая благодать была, что просто залюбуешься.
С утра колол дрова для камина, заодно подумал, что если не выскочу из Отстойника – летом баню построю. Очень остро ее здесь не хватает. Намахался топором так, что руки и спина гудели, но вообще я это занятие почему-то очень люблю – и физкультура, и запах дерева, и вообще…
Где-то к полудню пешком притопал Тенго, сказал:
– Не передумал? Тогда пошли.
– Пошли.
Накинул тулуп, сунул пистолет в кобуру, и пошел вместе с ним в сторону той самой новой комендатуры, которую, оказывается, оборудовали в здании бывшего горотдела милиции. Дошли пешком, прогулялись, воздухом подышали. Заодно Тенго поинтересовался как дела идут по «базе отдыха».
– Нормально, проект есть, вроде толковый, смета есть, с землеотводом закончили, септики уже заказали, пока все сделают и сварят – как раз сезон подойдет.
– Это хорошо. Я, если честно, хочу тут второе Сальцево сделать, разве чуть приличней. Ехать сюда ближе, плюс природа, тварей почти не бывает, вокруг площади еще пару-тройку кабаков выстроить – и тут весь народ гулеванить будет.
– Может и получится, согласен. Здесь его в темнице держите? – показал я на двухэтажное здание, на окнах которого красовались новые решетки.
– Здесь, ага, комендатура. Заходи, – пропустил он меня на крыльцо первым.
Несмотря на сельско-беспечное окружение, служба в комендатуре была поставлена. И охрана серьезная, и проходить пришлось в полуподвал через две решетки, в общем – серьезно. Между двух решеток пришлось еще и оружие сдать, с ним не пускали.
Камер в подвале было всего две, место под содержание заключенных тут не слишком приспособленное, разве что под задержанных за мелкую хулиганку, но Валиева по-прежнему продолжали держать здесь, даже не в камере, а небольшой комнатке, обставленной на манер общежитейской. Даже с окном, выходящим во дворик, через которое можно было разглядеть ноги проходящих людей и колеса машин, там еще и гараж комендатуры был. Разве что дверь была серьезной, хоть и деревянной – с зарешеченным окошком и мощным засовом, который, правда, словно в амбаре, запирался на висячий замок.
