Андрей Васильев - Дороги судеб
— Брат, если будет надо, я все отдам, чтобы ее вытащить, — сказал я ему и обнял за плечи. — Она ведь мне тоже как родная. Но и дойной коровой для этих ребят мы становиться не должны, понимаешь? Если они убедятся в том, что она для нас не просто так женщина, то спрячут ее в каганате и начнут диктовать нам условия.
— Я не щегол-первокурсник, прописные истины мне объяснять не надо. — Жека закинул автомат на плечо. — Хотя я и не понимаю, как ты спать сможешь, если честно.
Не поверишь, дружище, — смогу. На той Земле не получилось бы уснуть, там я бы уже глотки резал, но там были другие расклады — и для меня, и для тебя, и для нее. Смерть там была конечна, а наличие реабилитационных психологов с мягкими диванами гарантировало, что если человек выживет, то об этом страшном дне он не забудет никогда. А здесь все проще, особенно если учесть тот факт, что Марику не убьют в любом случае, а значит, нам не придется ее потом искать. Ну а душевные терзания… Кого они тут волнуют? Было — и было, других дел много, не до рефлексии. Даже Милена с ее тонкой душевной организацией про то, что с ней делал Окунь, забыла очень быстро. Не потому, что память девичья, а потому, что не стоит себя травить день за днем — это может плохо кончиться. О том, что он с ней делал, забыла, а про него самого — нет, и всякий раз услышав про то, что его завалила очередная группа, радостно улыбалась. Ну, разумеется, раньше, когда ее еще не отправили на перерождение. Сейчас-то ей ни к чему о таком знать.
И еще, не скажет им Марика ничего. Из принципа не скажет, я ее знаю. Но потом, может, через неделю, может, через год, убьет всех, кто над нею куражился, это без вариантов. И не дай бог, мы это сделаем за нее, вони потом не оберешься. А значит, можно отходить ко сну с чистой совестью, если я завтра буду помятый и с невысокой бодростью, ей это не поможет, да и мне — тоже.
Пробуждение было неожиданным. Меня вырвал из сна многоголосый крик: «Ку-ка-ре-ку».
— Дети, в школу собирайтесь. — Голд был уже собран, автоматная рукоять — рядом с подбородком, кепи надвинуто до бровей. — Петушок пропел уже.
«Ку-ка-ре-ку», — грянуло снова снаружи.
— Они заставили людей издавать этот радостный крик, намекая на то, что самое время поторговать, — объяснил консильери. — И это правильно. Я хотел бы выдернуть вашу подружку из их рук, прикинуть, что к чему, и, если повезет, уже сегодня добраться до леса. Что-то неуютно мне тут, братцы.
Если ему тут неуютно, то это не просто так. Что-то он знает или предполагает нечто неприятное. Ладно, поглядим.
— Лакки, Настя, сидите в шатре на оружии, — отдал приказ я. — В прямом смысле — на ящик с ним садитесь. И, если что-то пойдет совсем не так…
Я отдал Насте гранату, которую снял с пояса.
— В ящик закинь, если дело до стрельбы дойдет и сальдо будет не в нашу пользу, — попросил я. — Не хочу, чтобы им трофеев много досталось.
— Те еще перспективки, — заметила Настя, забирая у меня рубчатый кругляш. — Начинаю жалеть, что с тобой отправилась.
— Тебя предупреждали, — добродушно ответил я. — Сама напросилась. Да ты не делай поспешных выводов, это я так, на крайний случай.
— Шучу, — засмеялась Настя. — Жизнь — сложная штука, так что это не самый плохой вариант смерти.
— Насть, что за банальщина? — поморщился Жека. — Сериалов насмотрелась на Старой Земле, что ли, или нахваталась вон у того пижона, который по недоразумению стал нашим лидером?
— Пошли уже. — Голд шагнул из шатра на свежий воздух под очередное «кукареку». — Третьи петухи пропели уже.
Люди в загоне стояли на коленях и хлопали локтями по бокам, видимо изображая домашнюю птицу.
— Забавно, да? — хохотал Салех, показывая на них пальцем. — Это моя любимая шутка, клянусь! Придумал ее еще месяц назад. Великий каган, когда я его так разбудил в первый раз, чуть животики от смеха не надорвал!
— Забавно, — признал я. — И креативно!
Никакого внутреннего неприятия или возмущения от того, что на моих глазах унижают кучу народа, у меня не было. Если люди готовы, стоя на коленях, драть горло, изображая пернатую живность, то это их проблема. Уверен, Марика в этой забаве не участвует сейчас, да и раньше не участвовала. Странно, что она вообще до торгов дожила, с ее-то характером. И потом, в ночи рабов вроде как было за сотню, а тут дай бог десятка три горланят, стало быть, здесь только те, кто согласился это делать. И чего мне их жалеть? Я и тех, на поляне, не жалел: рабы — они и есть рабы, сами свое место в этом мире выбрали, раз на такое подписались.
Хорошо, что Милена этого не видит, вот она бы вонь подняла…
— Как спалось? — Салех был дружелюбен до приторности. — Надеюсь, хорошо? Просто у вон того вашего товарища немного взволнованный вид.
И он показал на Жеку.
— Да что вы! — замахал руками я. — Вы его взволнованным не видели! Хотя… И я его таким тоже не видел. Пьяненьким, как вчера, — видел, а взволнованным — нет.
— У вас есть спиртное? — удивился Салех. — Надо же!
— Да вот, начали гнать потихоньку, — сочинял я на ходу. — Дело-то нехитрое. Я командир строгий, в походе — ни-ни, но он вот нарушил мой запрет вчера и по дороге фляжечку употребил, потому и безобразную сцену потом устроил, ну, вы помните. Женщина кричит, алкоголь в венах заиграл… Бывает.
— А я так понял, что это ваша общая знакомая. — Салех явно не спешил верить моим россказням. Ну и правильно, я бы тоже так сделал.
— Не скажу точно, пока не увижу эту даму, — развел руками я. — Голос — штука такая. Поди знай.
А ведь ты от Марики ничегошеньки не узнал! Если бы она хоть что-то сказала, то сейчас ты по-другому бы разговор со мной вел. Впрочем, я в этом и не сомневался.
— Дело в том, что эта рабыня попала сюда случайно, — виновато улыбнулся Салех. — Она должна была остаться в каганате, на ее лицо упал благосклонный взгляд самого великого кагана. Ее судьба — быть его наложницей, одной из многих.
— Ну и фиг с ней, — равнодушно отмахнулся я. — Нет так нет, я не в претензии, пускай она великому кагану приятное делает. Да оно и к лучшему — новый мир, новые бабы… А со знакомыми одни проблемы будут. Вечные советы, опять же — к делу их особо не приставить. Чемодан без ручки.
Салех не переставал улыбаться, но в глазах у него промелькнуло нечто, убедившее меня в том, что я на верном пути. Ясное дело, он мне по-прежнему не верил, но некое зерно сомнения я все-таки в его душе посеял.
Нет, все-таки война лучше, чем вот такие словесные поединки. Там все проще и быстрее. А здесь — как по болоту идешь или по минному полю.
— Ну, будем смотреть товар? — подмигнул я кочевнику и потер ладони. — Чего тянуть?
