"Фантастика 2024-12". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

У Вала никогда не было женщины с таким роскошным телом, легким нравом и милым личиком. Но за обладание всем этим приходилось дорого платить.

Кати взмахнула рукой, подняла ветерок, и несколько пылинок попали Валу в нос. Не в силах сдерживаться, он оглушительно чихнул.

— Проснулся! — Кати усмехнулась, отложила гребень и, наспех перевязав волосы лентой, приоткрыла ставни, впуская в комнатку яркое солнце. — Ну ты и соня. Скоро полдень! Тебя, небось, давно хватились.

Вал зажмурился и застонал.

— Пощади, госпожа…

— Никакой пощады! — грозно вскинув кулак, она прыгнула на койку, отчего та жалобно скрипнула, и уселась верхом на юношу. — Хотя, быть может, я приготовлю для тебя другие, более приятные муки… Думаю, мы успеем еще разок.

Вроде у него должно было остаться серебро, если он не спустил все на вино. Вал потянулся за кошелем, но девушка перехватила его руку:

— Это бесплатно. Только не говори синьоре.

— Кати…

— Ты мне нравишься. Молчи и наслаждайся.

Отчего-то у него язык не поворачивался назвать ее шлюхой. Помнится, Черсо, когда впервые привел Вала в «Розу Ивонн», заклинал его не влюбляться в местных девиц.

«Они будут говорить тебе все, что захочешь. Сделают, все, что пожелаешь. С ними ты будешь чувствовать себя королем мира. Но лишь до тех пор, пока в твоем кошеле водится серебро. Не верь этим сладкоголосым ведьмам. Или научись петь — тогда они сами прыгнут в твою постель», — говорил завсегдатай трактиров и борделей, любимец женщин всех возрастов и сословий, менестрель и убийца Черсо Белингтор из «Сотни». И, как всегда, был прав.

Вал держался полгода, а потом, когда осознал, что спускал почти все жалованье на общество Кати и подарки для нее, понял, что все же пропал. Да и как можно было оставаться в здравом рассудке, когда ее ловкие пальчики вытворяли такое, что и во сне не приснится, а губы шептали слова, от которых замирало сердце? А улыбка? Никто никогда так ему не улыбался. Даже за деньги.

Кати чертыхнулась, сбросила одеяло на пол и, судорожно вздохнув, приняла его, уже готового, в себя.

— Боже…

— Тихо! Если девочки или синьора услышат, нам несдобровать!

Она задвигалась — поначалу медленно, постепенно наращивая темп. Вал охнул, впился мозолистыми пальцами в ее мягкий зад и с силой насадил на себя. Кати всхлипнула, выгнула спину, судорожно цепляясь за смятые и еще мокрые с ночи простыни, зажала рот рукой. Наемник обнял ее и притянул к себе, так, чтобы слышать каждый ее тихий стон. К черту цену, за такое он был готов отдать все богатства мира. Время, люди, эта комната — все переставало существовать, пока она была так близко.

Кати вздрогнула, тело ее забилось в крупной судороге, взгляд обезумел — Вал ощутил гордость. Не всякий сможет доставить удовольствие женщине с ее опытом. И лишь после того, как она обмякла, вышел из нее и закончил начатое руками. Как и всякая работница «Розы Ивонн», больше всего на свете Кати боялась понести от клиента.

— Все, тебе пора, — запыхавшись, сказала девушка. — Еще нужно выпроводить тебя так, чтобы никто не заметил. — Она смешно наморщила носик и помахала ладонью перед лицом. — И еще тебе давно пора как следует помыться!

— Тебе тоже.

— Этим я и собираюсь заняться, как только от тебя избавлюсь.

Вал вытер липкие следы недавнего преступления и потянулся за штанами. Кати принялась заплетать взлохмаченные волосы в косу, не сводя с него задорного взгляда.

— Когда ты придешь снова?

— А когда можно?

— В любое время, ты же знаешь. Но придется заплатить синьоре.

— Тогда дней через пять, а то и семь. Не раньше. Я простой наемник, а этот бордель рассчитан на купцов.

Кати фыркнула и принялась одеваться.

— Простые наемники не умеют читать и писать. Мой отец, да мучается этот пьяница в аду на веки вечные, за всю жизнь только и научился что имя свое писать. Матушка и того не умела — просто ставила крест на всех бумагах. Ты же молод, а уже так много знаешь. — Она вытащила из-под кровати сапог и подала Валу. — Зачем вообще пошел в наемники? С таким красивым почерком тебя хоть сейчас возьмут писарем в Ратушу! Я видела, ты помогал синьоре с книгами учета. Наверняка только поэтому она и позволяет тебе сюда приходить. Так почему ты пошел наемничать?

Вал замялся. Кати ему нравилась, очень нравилась. Черт, да он любил ее всем сердцем, но не был уверен, что она поймет. Он и сам не был уверен, что тогда поступил правильно.

— Ладно, расскажу. Только не особо болтай, хорошо?

— Болтливая шлюха — мертвая шлюха, Вал, — пожала плечами Кати. — Я умею молчать. Здесь каждая девица — что наставник в церкви. Да только исповедуются нам куда охотнее.

Он кивнул. К ее чести, Кати ни словом не обмолвилась о тех, кто бывал в ее постели. Ни разу за все время, что они были знакомы, даже когда поняли, что их отношения начали выходить за рамки деловых.

— Я из Гивоя, ты знаешь.

— Ага, — кивнула Кати. — Твое наемное войско оттуда. Там твой дом?

— Был. Больше нет.

— Мой дом тоже не в Эллисдоре, но обратно я не вернусь. Некому меня там ждать.

— Мы ушли из Гивоя два года назад, у «Сотни» тогда еще был другой командир. Артанна нар Толл. — Вал редко произносил это имя вслух и сейчас с печалью отметил, что его голос все равно дрогнул. — Слышала о такой?

— Конечно. Она же погибла?

— Да. И не только она. Когда наши наемники уходили из Гивоя, думали, что здесь, в Эллисдоре, будет краткая кампания. Что они вернутся обратно той же осенью. Я с ними тогда не пошел. Я тогда не был воином и не думал, что когда-нибудь им стану.

— Но ты служил в «Сотне»?

— Ага. Был секретарем и писарем при войске Артанны. И таким неуклюжим, что мне боялись давать в руки меч. Шестнадцатилетний юноша, уже почти мужчина, а защитить себя не мог.

— Зато ты мог читать и писать. По-имперски и по-гацонски! Вряд ли многие в «Сотне» могут этим похвастаться.

— Это верно. Да только свитком в переулке не отобьешься, так-то… Потому в Эллисдор меня тогда не взяли. Здесь у герцога, то есть короля Грегора, и своих грамотеев хватало.

— И как же ты тогда сюда попал?

Вал на миг прикрыл глаза. Сколько времени прошло, а он все не мог смириться с тем, что случилось.

— В Гивое была заварушка, — сипло начал он. — Это вольный город, и там другие законы. Есть наместник, которого выбирает совет синьоров, но правит он не так, как, например, местный король. Власть всегда во многих руках.

— Здесь тоже, — пожала плечами Кати.

— Но здесь никто и помыслить не может о том, чтобы дать наемникам хоть сколько-нибудь власти. Насколько мне известно, Хайлигланд вообще не привлекал наемные войска, и наша «Сотня» стала исключением. Все дело в том, что у Хайлигланда есть своя собственная армия, а у вольных городов ее нет. Поэтому для защиты и поддержания порядка наместники обращаются к наемным войскам.

— Разумно.

— Каждое серьезное наемное войско хочет получить влияние в городе, который защищает. Кроме «Сотни» в Гивое было еще одно сильное — «Братство Танора», и договориться они никак не могли. Мешали амбиции, которые в итоге погубили обоих… — Вал замолчал. Кати все это время не сводила с него глаз. Видя, что рассказ дается ему тяжело, она села ближе и обняла его за плечи. — Когда Артанна ушла в Эллисдор с доброй половиной людей, «Братство» этим воспользовалось. На наше поместье напали, почти всех перебили. Тех, кто согласился перейти на сторону врага, оставили в живых. Но таких нашлось немного. Странное дело — о наемниках всегда думают, что мы ищем лишь выгоды, что готовы мать родную продать за мешок серебра. Но в «Сотне» было не так. Это всех нас и погубило.

Кати молча взяла дрожащую руку Вала в свою и положила голову ему на плечо. Он был благодарен ей за это молчание. Шлюхи, должно быть, и правда умели слушать.

— Мы сначала согласились пойти на службу в «Братство». Ко мне так вообще не относились серьезно: весь город знал, что я у Артанны мальчишка на побегушках, который и палкой покалечится. Но на самом деле мы просто выжидали удобного момента для побега. Нужно было добраться до Эллисдора и обо всем сказать Артанне. Вскоре случай представился. Нас было около десятка, мы вооружились как могли, но из Гивоя ушли двое — я и старина Пираф. Остальные погибли. — Вал перешел на шепот, горло сдавил спазм. Он задрожал, но ему уже было все равно, что подумает или скажет об этом Кати. — И знаешь… Они все меня защищали. Именно меня! А все потому, что я, как они говорили, самый полезный. Полезный, черт возьми! И ради этого оборвалось столько жизней… Ради умения выводить проклятые буквы.