"Зарубежная фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Геммел Дэвид

Перешла небольшая круглая беседка, стоявшая в городском саду. Перешёл памятник ветеранам Второй Мировой. Церковь с красивыми витражами и угловое кафе тоже теперь стали частью Междумира. Из жилых домов мало какие удостоились вечности, а вот вещи — да, их сохранилось много: мягкая игрушка там, велосипед здесь, кларнет, кресло-качалка... Междумирный Юнис был теперь полон всякой всячины, покоящейся на маленьких мёртвых пятнах, а также в упомянутых нами сооружениях. И, конечно, везде души — спящие души.

Всех междусветов снесли в одно место — в церковь, разложили по скамейкам и пересчитали. Их оказалось сто семьдесят восемь.

Довольная, Мэри повернулась к Малышу Ричарду, который занимал теперь должность её личного помощника:

— Скажи всем послесветам, что они могут пойти и обрести объект их чаяний, — распорядилась она.

— А? — вылупил глаза Малыш Ричард.

Она вздохнула.

— Скажи всем, что каждый может пойти и выбрать любой предмет из перешедших, который им по душе — но только один. Ни к чему потакать жадности.

— Есть, мисс Мэри. — Малыш умчался.

В живом мире в городок начали со всех сторон съезжаться кареты «скорой помощи», пожарные машины и полиция. Скинджекеры покинули своих носителей и вернулись в Междумир. Каждый из них принёс с собой запах гари и измождённость живых тел их бывших хозяев.

Не вернулся только Лосяра, но Мэри особенно не обеспокоилась. Наверняка парень занялся мародёрством или смотрит на горящий город.

В эту ночь Мэри, никогда не спавшая, любовалась из перешедшей беседки чудесными руинами Юниса. Все её дети нашли себе мёртвые пятна в центре городка и либо спали, либо занимались чем-нибудь увлекательным. Только в церкви не было никого, кроме спящих междусветов.

Мэри отправила двоих послесветов — тех самых, что любили забавляться шутками про «тук-тук» — нести вахту в церкви.

— Когда мы все покинем городок, вы останетесь здесь и будете охранять спящих, — сказала им Мэри. — А когда они проснутся, вы будете у них за главных. Но не забывайте, что самая главная — это я, и вы у меня в подчинении.

После этого она вручила им свою новую книгу, аккуратно переписанную девочкой с великолепным почерком — личным писцом мисс Мэри Хайтауэр.

— Прочитайте это. Читайте каждый день, и когда новые послесветы проснутся, проследите, чтобы они тоже её прочитали.

Это был ключевой момент в плане Мэри. В каждом месте, которое ей удастся вырвать из пут живого мира, она будет оставлять междусветов и группу своих подопечных, которые станут заботиться о спящих душах. Когда зелёныши проснутся, к их услугам будет город, который они с полным на то правом смогут назвать своим. А после этого они войдут в обширное Сообщество Мэри.

Правда, 178 междусветов — это лишь капля в море. В живом мире более шести миллиардов человек, и одна пятая от этого количества — дети, которых Мэри была в состоянии спасти. Даже если сегодняшний успех повторять каждый день, потребуется несколько тысячелетий! Так не годится. Война, о которой она толковала Милосу, была неизбежна — живые должны были обратиться друг против друга. Вот только пока Мэри не знала, как привести этот план в действие.

Она стояла в беседке. В живом мире подул ветер, унося гарь и дым разорённого городка на запад. Мэри вновь чувствовала, как её влечёт в том же направлении, и тяготение это было сильным как никогда. Там, на западе, прямо за тем горизонтом, лежал ответ на все её вопросы. Где-то в тех краях находился центр этого странного притяжения, и когда она найдёт его, когда встанет в самой его середине — тогда она будет знать, что делать.

Так размышляла Мэри, вглядываясь в дым, сквозь который сияли её послесветы, когда ей вдруг попался на глаза один из них — он направлялся прямо к ней. На голове у парня был шлем. Ну, наконец-то, вернулся Лосяра! И хорошо бы, если бы у него нашлось толковое объяснение, почему он задержался. Сейчас она ему устроит головомойку...

Но по мере того, как он приближался, Мэри всё больше чувствовала, что случилось что-то очень, очень плохое.

Митчелла Лоснера по прозвищу «Лосяра» постигло воистину тяжёлое несчастье во время футбольного матча. В результате его тело угодило в Питтсбургскую больницу, где и лежало в коме, парализованное ниже шеи. На его ночном столике стоял букетик увядших цветов, из чего можно было сделать вывод, что парня регулярно навещают. Но в тот момент, когда его посетила Алли Джонсон по прозвищу Изгнанница и дала отдых его многострадальному телу, он был совершенно один. В отличие от Милоса, с мозгом Лосяры не случилось ничего страшного. Фактически, его мозг функционировал нормально, и тем не менее парень так и не вышел из комы. Для Алли в этом не было загадки: как же можно прийти в сознание, если сознание гуляет где-то далеко от своего хозяина?

Лосяра мог бы запросто скинджекить собственное тело, если бы захотел. В этом случае он очнулся бы почти полностью парализованным и без малейшей надежды встать на собственные ноги, но не только — он даже дышать не был бы способен самостоятельно. И всё же он мог бы сделать это и вернуть себе хотя бы подобие своей прежней жизни...

Правда, теперь, вопрос был снят с повестки дня.

Лосяра боялся многого: преисподней, шрамодуха и много чего ещё — но Боже упаси стать свидетелем ярости Мэри Хайтауэр! Лосяра был убеждён: её гнев — это самое страшное, что существует во вселенной. Впервые за время своей смерти парень был рад, что носит шлем; он искренне верил, что если бы не эта деталь футбольной экипировки, от хозяйского гнева у него взорвалась бы голова.

— Какая же я дура! — ругала себя Мэри. — Слепая, беспечная дура! Как только Милос потерял свою способность к скинджекингу, я просто обязана была обо всём догадаться!

— А может, это прошто шовпадение? — В глазах Лосяры стояли слёзы, но, к счастью, маска на лице скрывала их, да и Мэри особенно не приглядывалась.

— Если ты действительно так считаешь, то ты ещё больший глупец, чем я полагала!

Лосяра потерял способность к скинджекингу сразу после того, как автоцистерна врезалась в подстанцию. Всё это время он прятался, боясь вернуться назад.

Мэри в бешенстве расхаживала по беседке взад и вперёд.

— Это всё Алли! Я уверена — это её рук дело! Милос виноват! Ему надо было утопить её в земле, а не цеплять на паровоз. Это всё он! Это всё из-за него!

— Не, не совсем... — попробовал защитить его Лосяра, потому что сам Милос не имел ни малейшей возможности защититься. Всё его внимание было в этот момент сосредоточено на колоде карт, которую он отобрал у другого мальчишки. Милос проводил вечность, тасуя эту колоду в поисках одноглазых валетов.

— Но самое главное — это как она умудрилась найти ваши тела! — продолжала бушевать Мэри. — Должно быть, узнала ваши настоящие имена!

— Не обяжательно... — промямлил Лосяра.

— Прекрати мне перечить!

Разъярённая Мэри носилась по беседке с неистовством урагана, из-за чего Лосяра всерьёз стал опасаться, что из неё сейчас посыплются молнии. Наконец она повернулась к бедному бывшему скинджекеру и увидела слёзы в его глазах. Это зрелище немного смягчило её.

— Я знаю, ты здесь ни при чём. Ты не виноват. Как несправедливо, что тебе приходится безвинно страдать!

Лосяра кивнул; слёзы потекли по его щекам, хотя он и старался их удержать.

— Можешь идти, — сказала Мэри. — Мне очень жаль, что тебя постигло такое несчастье.

Он ушёл, всхлипывая. Слёзы Лосяры были столь же обильны, как в тот день, когда загасили Хомяка. Но теперь они не были слезами печали. Это были слёзы радости. Хотя Лосяра по природе своей всегда чувствовал себя частью команды, бремя существования в качестве скинджекера Мэри страшно тяготило его, он нёс его с трудом, едва не надрываясь. Лосяру не волновало, что он потеряет память и станет таким же блаженным, как Милос — он, пожалуй, предпочёл бы, чтобы это произошло поскорее. Уходя от Мэри, Лосяра уже чувствовал, как его мысли туманятся, разбегаются; он поспешил на развалины Юниса и принялся искать. Вскоре он нашёл своё счастье — футбольный мяч. Потому что перспектива бросать и принимать мяч с этого момента и до конца времён в точности соответствовала представлениям Митчелла Лоснера по кличке Лосяра о рае.