Владимир Ильин - Напряжение растет
— Это плохо?
— Хлопотно в детстве, — нахмурился он, вставая с колен и проверяя, чтобы кольца из нитей не спали. — Там, в древности, нельзя было жить в лесу, не став частью леса. А у нас вокруг город. Очень сильно по сознанию бьет. Только вот это рядом и спасает, — указал он на самодельное украшение.
— Так что это? — Чуть не подпрыгивал я от нетерпения.
— Ты сейчас не сильно удивляйся. — ответил он, вновь опуская на землю, вставая на все четыре конечности, будто перед отжиманием. — Просто оставайтесь тут и ждите спасения. Света!
— Да? — Отозвалась девушка.
— Охраняй их.
— Хорошо.
— Артем, — нахмурился я, напоминая о своем вопросе.
— Волосы предков, — произнес он голосом, словно пропущенным через железную бочку.
В этот миг будто волна прошла по его телу, искажая, ломая привычные линии человеческого силуэта. И моментом позже, словно гром после яркой вспышки — дикая волна Силы, заставившая отшатнуться на пару шагов.
Там, где только что был Артем, в коричнево-зеленом урагане, захлестнувшем пространство на несколько метров, под звуки сошедшей с гор лавины, рождалось нечто огромное, изредка в своих порывах давая разглядеть гигантские лапы и бурый бок.
— Они превращают тебя в это?! — В восторге пытался перекричать я рокот камня о камень.
— Они. Сдерживают. Мою. ЯРОСТЬ!!! — Диким ревом донесся искаженный голос из магического урагана.
А парой секунд позже из шторма Силы выступил просто гигантский медведь. В мой рост вышиной, он даже ступая отчетливо сотрясал землю. Отпечаток лап украшали длинные борозды от когтей, отливавших иссиня-черным. Из зубастой пасти исходил не пар — сама Сила была ему воздухом. А шкура — мягкая, приятная такая на ощупь.
— Хороший, хороший мальчик, — провел я рукой, а затем заполошно сунулся в потайной карман рубашки и выудил запечатанный в пластик стратегический ресурс. — Ам? — предложил я, распаковав котлету.
Зверь грозно рыкнул и небрежно отвернул морду. А затем жадно принюхался и смахнул угощение с ладони шершавым языком.
— Как знал, как знал, — чуть не прослезился я. — Давай, присаживайся на лапы, я залезу.
Тут зверь совершенно невежливо яростно взревел и рванул в туманный лес.
— Медвеежооонооок! — Расстроенно протянул я ему в след.
— Света!
— Да?
— Охраняй Федора.
— Хорошо.
Блин, теперь еще медведя спасать.
* * *— Где Максим? — Прозвучало первым, когда младший Самойлов проснулся.
Света поправила его воротник, удобнее устроила на своих коленях, запахивая на нем чуть сбившийся пиджак Максима.
— Он скоро вернется. — Ответила она то, что Федор наверняка желал услышать.
Мальчик дернулся в ее руках, оперся о землю и упрямо выполз из ее объятий.
— Он мне обещал, — глухо прозвучал детский голос.
— Ты в безопасности. Он тебя не оставил и особо позаботился, чтобы…
— Он ничего не понял, — чуть пошатнувшись, встал Федор на ноги и подошел к своей сумке.
Одним движением мальчик вытряхнул все содержимое в траву. Оказалось там, мягко говоря, много. Больше, чем могло поместиться в сумке.
Но даже не смотря на то, что самыми габаритными оказались инструменты, подставки, весы и катушки с материалами, на земле оказался ассортимент небольшого ювелирного магазина.
— Максим очень о тебе заботится. Скоро он выручит Пашу и вернется обратно.
— Скоро… Вернется… — мрачно прозвучал голос Федора, выискивающего что-то особенное в россыпи драгоценностей. — Я уже слышал. Выручит и вернется.
Необходимым оказался небольшой мешочек из замшевой ткани, стянутый сверху шнуром.
— Максим никогда не врет.
— Она тоже. Никогда.
Содержимое мешочка было извлечено куда бережнее и тут же надевалось на пальцы.
Странные перстни. Грубоватые, сделанные будто наспех. Только камни отличают от дешевой безделицы — как на подбор крупные, с явным дефектом посередине, будь то трещина или грязный наплыв, рассекавшей агат, рубин, карбункул, аметист и яхонт — по два каждого вида.
— Федор, иногда нужно идти и спасать друзей. На то они и друзья.
— Почему друзья не спасли ее? — Поднялся на Свету тяжелый взгляд, совсем чужой для хрупкого тела второклассника.
— Кого? — Мягко уточнила девушка.
Мальчик словно замкнулся в себе, сев на землю и перебирая перстни в руках.
Света не стала к нему лезть разговорами, вернувшись к привычному делу — сжигать нервы вагонами в тоскливом ожидании, сканируя все вокруг и всматриваясь в небо, ожидая, когда разойдутся хмурые грозовые тучи над головой — тогда можно будет дозваться до помощи.
И только до уха сам собой долетал повторяющийся мотив детского стишка, устами Федора:
«— Придет серенький волчок и утащит за бочок…»
Невольно заинтересовавшись после очередного повтора, Света краем глаза присмотрелась к мальчику.
Самойлов будто играл в какую-то детскую игру: щелкал перстнями на разных пальцах друг от друга под нехитрый мотив, выбивая звуки из камней. Только хмурился совсем не по детски, то и дело снимая перстни, правя их своим Талантом и надевая вновь.
Делом занят — хорошо. Пусть не переживает, достаточно, что она… специалист в этом деле. Но что-то все равно легонько тревожило душу. Будто просмотрела что-то.
Света внимательно прислушалась к чувствам, встала и осмотрела окрестности. Все чисто, не то. Но ведь что-то увидела… У Федора среди вещей? Красивые драгоценности, но… Федор! Пальцы!
С холодеющей от ужаса спиной, Света заметила кровь, истекающую из под перстней на руках мальчика.
— Федор! Ты что делаешь?!
— Все нормально, — удостоил он ее коротким взглядом. — Почти получилось.
— Сними перстни! Это очень опасные вещи!
— Я знаю. Я же их сделал. Ну ка, еще раз… «Придет…»
Вместо звука камней — треск стекла, сломленного холодом, что впускает стужу в дом.
— Федор!
— … серенький…
И без того далеко не ясный день потемнел, посерел до картины черно-белого кино
— … волчок …
В сером мире растекалась черная клякса, будто прорастая в метре перед мальчишкой, упрямо поднимающегося на ноги, не смотря на лютый голод вокруг и ужас, веющий от вызванной твари.
Света титаническим усилием заставила себя сдвинуться с места и пойти в сторону Федора. Она прикроет его своим телом. Потому что иначе ОН все равно ее убьет.
— … и укусит…
Перстни на его руках сияли кроваво-красным, пульсируя в такт сердцу, а на землю от них медленно капала черная кровь.
— Б-бе-еги-и, — тянулся голос Светы в будто застывшем времени мира.
